Первый памятник жертвам репрессий в СССР

Сегодня, 30 октября – День памяти жертв политических репрессий. И не хотелось бы в этот день причисляться к стану бледных либералов, которые делают из этой даты фетиш, призывая бесконечно каяться перед всем миром. Но и в лагере сытых и румяных патриотов, которые обливают историю СССР вёдрами благоухающего елея, тоже желания находиться нет.

И наши трагедии, и наши победы – всё это наше, наша общая судьба. Всё: и Гагарин, и Шаламов, и Жуков, и Флоренский, и Сталин с Берией, и Николай II со своей семьей – всё это наше навсегда.

Сегодня потянутся люди к Соловецким камням и другим каменным изваяниям, установленным по случаю этой памятной даты. И мало кто знает, что первый памятник жертвам политических репрессий был установлен ещё в 1956 году, когда ещё действовала система ГУЛАГа.

Он был установлен в городе Инте. Инта – город на Северном полярном круге, 40 км от Урала, если идти в Европу. Это мой родной город. Лично мне вообще грех каяться за репрессии. Благодаря репрессиям я там и появился.

Дядя мой с Западной Украины в годы Великой Отечественной войны был призван и воевал в рядах Красной Армии. Однако вернувшись в родное село, спутался с бандеровцами. В лес не уходил, диверсии не устраивал, но оказывал помощь, тем кто этим занимался. За что был осуждён и сослан на Север. От Западных Карпатских гор моего дядю в числе прочих транспортировали к хребту Урала для работы на советских шахтных рудниках.

Вскоре туда рванула и вся украинская родня на заработки. Парадокс! В СССР куда ссылали, там и заработать можно было. За дядей на Север поехала и моя будущая мать.

По отцовской линии мой дед служил в НКВД и дослужился до майора. Прошёл войну, был ранен. Война для него не окончилась в мае 45-го. После Победы он служил в Риге, ловил в лесах «лесных братьев» – латышских бандеровцев.

Его сын, мой отец, закончил горный институт и попал в Инту по распределению. Там он познакомился с моей мамой (она ходила к нему в барак). Когда я появился, меня назвали Дмитрием в честь «батьки (дяди) Дмитро», а то он был недоволен, что сестра вышла замуж за москаля. Так во мне слились две крови, имперская и украинская.

Но вырос я русским империалистом. После развала СССР требовал от дяди вернуть Крым. Он же заявлял претензии на Кубань. Дядя умер незадолго до второго Майдана, расколовшего Украину. И все наши кухонные разговоры материализовались в трагедию гражданской войны, которая отрезала меня от украинской родни.

Инта вообще удивительный город. Тут смешивались крови разных народов и социальных групп и разных религий. Русские, украинцы, татары, латыши, местные коми. Здесь интеллигенты смешались с блатными, образовав ядрёный генофонд. Недалеко от Инты умер русский философ Лев Карсавин. Под Интой служил вертухаем писатель Сергей Довлатов. Здесь рос Евгений Урбанский – звезда советского кино, его все должны помнить по главной роли в фильме «Коммунист». Актёр Владимир Басов, известный по роли Дуремара в детском фильме про Буратино, снял тут в 1957 году свою картину «Случай на шахте номер восемь» по сценарию двух бывших зэка, знаменитых советских сценаристов Фрида и Дунского, которые сидели в Инте. Также в Инте мэтр советского кинематографа Игорь Чухрай снимал фильм «Жили-были старик со старухой».

Много, много талантливых и творческих людей породил или задел по касательной этот аномальный город. К сожалению, сейчас Инта на грани выживания. Нет, не репрессии сейчас убивают город, а людоедские законы капитализма – шахты все позакрывали из-за нерентабельности. Сейчас там, как раньше в советские времена, денег не заработаешь.

Вернусь к первому в СССР памятнику жертвам политических репрессий.

Он был уставлен 29 июля 1956 года на интинском Восточном кладбище. Памятник этот с национальным уклоном – выступающий из плиты барельеф женщины в латышском костюме символизирует Родину-мать, но не всю советскую, а только латышскую. Женщина смотрит на юго-запад, туда, где и находится Латвия. В правой руке её – дубовая ветвь, символ мужественности, в левой – клубок путеводной нити. Памятник посвящён латышским заключённым, которые оказались волею судьбы на Севере. (И мой имперский дед поспособствовал этому! И каяться я не собираюсь! Наоборот – помню деда и горжусь!).

Изготавливался памятник тайно и по частям, под видом надгробия. Изготавливался бывшими латышскими заключёнными. История хранит фамилии на -с: Сидрабс, Спрогнис, Пунтулис, Бетхерис, Крисонс, Томас, Таркшис, а также на -ш: Берньш, Лапиньш. Буквы на скульптуре DZIMTENEI («Родине») ковал эстонец Кока.

Автор монумента, Эдвард Сидрабс, вернувшись на свою dzimtenei, стал впоследствии одним из создателей национальной статуи Свободы, установленной в Риге. (Там, напомню, служил мой дед.)

Помимо самой даты создания, удивительны и обстоятельства церемонии его открытия. Открытие памятника состоялось ночью! (Правда, ночь была летняя и «белая», солнце в это время не заходит за горизонт. Присутствовало около 200 (!) человек. Памятник был освящён (!) латышским священником-заключённым (!). И был исполнен латышский национальный гимн! И всё это происходило в 1956 году!

Вот какой удивительный факт я хотел сообщить.

В том же 1956 году аналогичная попытка уже литовцев и эстонцев установить свой памятник была органами пресечена.