Герман Садулаев: «СВО не только покажет нам нашего нового президента, но сразу целую команду. Можно будет сменить губернаторов, министров, правительство…»

Наш предыдущий с Германом Садулаевым разговор касался идей и идеологии. Мы беседовали о том, как важны эти категории во времена больших перемен. И если когда-то большевики, например, смогли, по мнению писателя, «зажечь массы понятной идеей», то сегодняшние российские власти не предлагают народу ничего, кроме демагогии. Продолжим диалог…

«ВН»: – Герман, а какую бы вы предложили идею России? Это не каверзный вопрос. Просто ведь вы сейчас в том возрасте, да и в том статусе, когда вас как властителя дум культура обязывает выдвигать какие-то манифесты. Ведь Маркс-то уже второй раз не выстрелит. 

– Да, Маркс второй раз не выстрелит, конечно. Но мы должны понимать также, почему марксизм получил такой отклик в России, в русском народе и в других народах, населяющих Россию. Что было тем важным, что вошло в резонанс? Даже если мы не собираемся прямо принимать марксизм, надо понять главное – в чем был этот резонанс? 

Я считаю, что это идеи, идеи социальной справедливости. Идея правды. Русское слово «правда» означает одновременно истину и справедливость. То есть справедливое устройство общества, без лжи, без фальши, без лицемерия, поставленное как некоторый идеал, к которому нужно стремиться. И равенство, справедливость. Это остается вечными ценностями. Эти вещи гармонируют с ритмами нашего народа. 

Не все народы одинаковы. Мы также должны были понять, что универсальных теорий не существует. Марксизм подавался как универсальная теория, но в действительности мы увидели, что во всех странах – даже там, где марксизм был принят как государственная идеология – есть значительная специфика его претворения в жизнь. В России, Советском Союзе социализм был один. В Китае – он сильно другой, на Кубе – третий. Национальная специфика присутствует, и от нее отказываться нельзя. Но тем не менее мы видим, что социализм соприроден русскому народу. А вот капитализм не соприроден русскому народу. Поэтому идея должна быть – русский социализм. В эту сторону надо думать. 

Развивать частный бизнес, предпринимательство, обогащаться – это происходит само собой. Этому не надо людей учить.

Когда одному восточному учителю сказали: «А зачем вы учите своих учеников воздержанию, ограничениям в отношениях между полами, аскезам? Нужно же наоборот, учить людей строить семьи правильно, рожать детей, находить себе возлюбленных. Это же более актуально. Измените свою доктрину, и у вас будут не тысячи последователей, а миллионы и миллиарды». На что этот учитель сказал: «Но этому не надо учить. И тараканы, и кошки, и собаки это и так умеют делать. А учить надо тому, чему надо учить». Зарабатывать деньги, стремиться к собственному благу – это русские люди тоже умеют, это нормально. Просто не надо это делать религией. Обогащение не нужно делать религией. 

«ВН»: – В Америке есть такая шутка, что настоящих коммунистов можно найти только на Кубе и в Гарварде. Если говорить серьезно, вам не кажется, что социальные идеи сейчас как раз пестует Запад в некоторых своих частях? Скандинавия, например. Или один Жижек вон чего стоит… Это ж мы открестились от социальной идеи, как претерпевшие от нее… И главный философ современной России – Дугин – точно не левый, да еще и наследник экзистенциалиста Хайдеггера. Почему наша культура выпестовала правоиндивидуалистических идеологов?

– Был, разумеется, и в нашем обществе, и в наших интеллектуальных слоях после семидесятилетия марксизма такой откат. Раз социализм-марксизм нам насаждали, значит, вот это нам не надо, значит, давайте откатимся во что-то другое. В противоположную сторону. И начали искать какую-то другую правду: это такая естественная ситуация. Но тридцать лет для истории – это не такой уж большой срок. И сейчас мы видим, что волна идет в другую сторону. Причем даже Александра Гельевича Дугина она затронула. На последнем философском форуме в Луганске, кажется, он сказал, что мы должны прийти к какому-то согласию правой и левой идей даже через себя. Причем под «через себя» он, наверное, имел в виду именно себя. Потому что мне, допустим, не нужно приходить к синтезу правой и левой идей «через себя». А ему, видимо, нужно преступать через себя. Ну вот он уже готов переступить через себя в том, чтобы принять все-таки левую идею.   

Александр Дугин

«ВН»: – Он пришел к этому уже с возрастом. 

– Ну в этом, по сути дела, нет ничего плохого, если с мудростью к человеку приходит осознание того, что общие интересы должны стоять выше частных интересов. И если он даже готов это поставить над своей собственной позицией, примат общественных интересов… Может быть, так приходит мудрость. 

Сейчас вообще такое время, когда мы все можем сражаться в одном окопе. Мы же видим, что в Донбасс, начиная с 2014 года, приезжали добровольцы и там формировали части, подразделения. И там были взгляды и коммунистические, и монархические, и казачьи – ничего, воевали все вместе. Потому что мы все любим Россию – это то, что у нас общее.

И мы знаем, что мы принадлежим к одному народу. Но у нас есть разные представления о том, как мы должны развиваться. И я не вижу в этом ничего плохого, потому что в каком-то смысле – в изначальном смысле – я, конечно, либерал и демократ. В том смысле, что я считаю, что все мнения в обществе должны свободно высказываться, дискутироваться. А руководиться и общество, и все организации государства должны на принципах, которые нам завещал Ленин, – на принципах демократического централизма. 

Что это значит? Что я высказываю свое мнение, я голосую по всем вопросам соответственно со своей позицией. Но если большинство приняло то или другое мнение, то я его принимаю. То есть оппозиции и разные мнения существуют до принятия решения. В этом принцип, а не в том, чтобы бесконечно раскачивать лодку. 

Вот мы голосовали за Путина, а я голосовал не за Путина. Я всегда голосовал за какого-то другого президента. За кандидата от Коммунистической партии. Но, с другой стороны, я сам был на избирательных участках и видел, что всё это правда – народ голосует за Путина. Путин – президент России. Значит, он наш президент. И я никогда не скажу, что Путин – не мой президент. Путин – мой президент, потому что он президент России, потому что большинство нашего народа проголосовало за него. И так по всем вопросам. Либерализм – высказываем свои мнения, дискутируем, обсуждаем, а потом принимаем решение большинством голосов – вот и всё. 

«ВН»: – А ваша эта позиция на выборах 2024 года сохранится? Будете снова не за Путина голосовать? 

– Я еще не знаю, какого кандидата предложит левопатриотическая оппозиция. Но скорее всего, я буду голосовать за кандидата, условно говоря, от левопатриотического фронта. Я надеюсь, что на выборах 2024 года левые и патриотические партии, организации смогут объединиться и выдвинуть одного кандидата, например. Это было бы очень здорово. И мы тогда все проголосуем за него. 

«ВН»: – А сейчас вы видите такую фигуру? 

– Мне не хочется сейчас «рассказывать человеку конец сериала, который он только начал смотреть», спойлерить. Но я думаю, что такие фигуры есть в нашей стране. И мы их уже знаем. И их авторитет в том числе подтверждается и растет во время специальной военной операции. Такие вещи, как СВО, поднимают новых людей. Это неизбежно, если всё идет правильно. СВО не только покажет нам нашего нового президента, но сразу целую команду. Можно будет сменить губернаторов, министров, правительство. Сразу могут десятки и сотни людей прийти во власть прямо с фронта. 

«ВН»: – А это однозначно хорошо будет? Гражданская жизнь ведь немножко другая. 

– Определенный радикализм в решении каких-то вопросов, в том числе экономической и социальной жизни, такой вот фронтовой подход, я думаю, нам сейчас не повредит. Если вспомнить время после Великой Отечественной войны, то вернулись на управленческие должности в основном фронтовики. И в принципе, судя по тому, как быстро Советский Союз оправился – от огромных бедствий, разрухи, трагедий, этого ужаса, который принесла война, – управленческий опыт фронтовиков оказался просто прекрасным. Страна лишилась миллионов трудоспособного населения, города были в руинах, экономика вся перестроена на военный лад. А кушать что? А одеваться во что? Как жить? 1945 год – это очень тяжелое время после войны. И проходит всего 20 лет, и в 1965 году Советский Союз – уже практически процветающая страна. Все уже накормлены, одеты, обуты, заводы отстроены. Идет огромными темпами жилищное строительство, у всех есть перспектива в жизни. 60-е годы – это уже хорошая, нормальная жизнь. Мои родители – военные дети, они рассказывали про годы после войны – очень тяжелые вплоть до голода. И рассказывали про 60-е годы. Всего где-то 15–20 лет хватило управленцам, имеющим фронтовой опыт, чтобы решить все экономические, хозяйственные, управленческие, социальные проблемы по большому счету. 

Советские солдаты в Борнхольме. Фотограф: В. Хансен

«ВН»: – Как бы вы восприняли, если бы президентом стал, например, генерал Лебедь или генерал Рохлин?

– Я не помню, чтобы у Лебедя была какая-то четкая, скажем так, социалистическая позиция. Патриотическая – да. Но собственно патриотизма недостаточно, патриотизм может быть и монархическим. Я не могу сказать конкретно про Лебедя или Рохлина. Но я думаю, что не было бы ничего страшного-страшного, а было бы, наверное, даже лучше, если бы определенный генералитет советского времени с советскими установками на жизнь, с социалистическим мировоззрением пришел к власти в 90-е. Думаю, России это было бы на благо. У нас бы всё равно была сильная экономика, но при этом более отчетливая внутренняя и внешняя политика и более консолидированное общество. И к противостоянию с Западом мы бы подошли более подготовленными. Потому что противостояние с Западом всё равно было неизбежным. Какой-то военный конфликт всё равно был неизбежен. Кто бы ни был у власти в России. Даже если бы Навальный пришел к власти и оставался действительно российским правителем, то он всё равно пришел бы к конфликту с Западом. Потому что Запад конфликтует не с Путиным, Запад конфликтует с Россией. Вопрос был только в том, чтобы правильно подготовиться к этому конфликту. 

Я думаю, что были у нас генералы, которые, придя к власти, могли лучше подготовить страну. Но с другой стороны – никогда не надо забывать, что возможен был и худший вариант. Если бы у власти оказался какой-нибудь, прости господи, Кудрин. Ведь были и такие расклады. И я боюсь, тогда бы мы были подготовлены к конфликту еще хуже, и это мягко говоря.