«Игра в кальмара» и последствия её просмотра

Заштатный городок. Неудачник Сон Ки Хун, который проиграл на ипподромных ставках все свои сбережения и влез в долги. От него ушла жена, прихватив, естественно, дочку. Мать в возрасте и серьёзно болеет. Кредиторы уже понимают, что никогда не дождутся своих денег, и готовы убить. Но вместо этого заставляют Сон Ки Хуна подписать «Отказа от права на физическую целостность». Это даёт кредиторам возможность по истечении месяца вырезать из него почку и глаз.

По пути домой Сон Ки Хун не успевает на последний поезд в метро. И к нему подсаживается молодой человек в приличном костюме и с кейсом. Он предлагает сыграть в игру, чем-то похожую на сотки, которые ходили у нас в девяностые. Условия простые: если выиграет Сон Ки Хун, то получит ощутимую сумму денег (расплатиться с кредиторами не хватит, но начать копить – вполне); если же проиграет, получит пощёчину. Естественно, действие начинается и длится не один раунд. Сон Ки Хун проигрывает и получает, получает, получает пощёчины. Уже начинает светать – и наконец бедолаге улыбается удача: он замахивается, чтобы врезать молодому человеку, но тот его останавливает и вручает деньги.

А заодно предлагает принять участие в более глобальной игре, выигрыш в которой с лихвой покроет претензии кредиторов и даст возможность безбедно жить. Сон Ки Хун соглашается, ибо по большому счёту у него выхода нет. Проводя целый день в ожидании, ночью он садится в автомобиль – его усыпляют и отвозят в бункер на острове, откуда невозможно сбежать.

В бункере ещё 455 таких же неудачников, кому позарез нужны деньги. Сон Ки Хун – последний, 456-й. №1 – доживающий свой южнокорейский дедок, у которого, очевидно, уже не всё в порядке с головой. Зрелище, прямо скажем, пугающее. Все участники игры одеты в зелёные спортивные костюмы и пронумерованы. За ними наблюдают солдаты в розовой форме и с автоматами наперевес. Вы, конечно, удивитесь, но такая “детская” палитра цветов выигрышно смотрится в этом сериале.

Игрокам предлагают подписать контракт. В нём три пункта: 1. Игрок не может отказаться от участия; 2. Не справившийся с задачей участник, выбывает из игры; 3. Если большинство того пожелает, игра в любой момент может прекратиться. Всего должно состояться шесть игр за шесть дней. Но тут есть свои особенности…

Все игры – детские. Правила очень и очень простые. Первая, например, заключается в том, что игрокам необходимо перейти с одного конца поля на другое. Но есть ведущий (в данном случае роботизированная кукла, которая фиксирует движение на поле) и его задача – напевать песенку «Тише едешь – дальше будешь» (чем-то это похоже на нашу игру «Море волнуется раз»). Кто не успеет замереть по окончании песенки, выбывает. И самое страшное – не просто выбывает из игры, а лишается жизни. Вы же помните, что Сон Ки Хун (как, видимо, и все остальные) подписал «Отказ от права на физическую целостность»?

После первой игры выбывает большая часть игроков. И, естественно, большая часть желает воспользоваться третьим пунктом контракта. Участников развозят по домам. Но они вновь оказывается в той реальности, где необходимо выплачивать астрономические суммы денег. И поэтому возвращаются обратно: проще испытать удача и умереть, чем влачить своё жалкое существование.

Надо ли говорить, что нескольких победителей быть не может. И к шестой игре останется пара человек из четырёхсот пятидесяти шести. Кто-то выбывает во время игр, а кто-то – в самом бункере: конкуренцию и устранение противников никто не отменял (а устроители игры смотрят на это сквозь пальцы).

Все нервозные моменты идут в сопровождение красивейшей корейской музыки от Jung Jae Il («Way Back then») и Park Minju («Needles and Dalgona»): ритмичнейшие барабаны с легчайшей флейточкой и тяжёлыми духовыми инструментами вводят в необычайное состояние, в котором хочется действовать и можно свернуть горы.

«Игра в кальмара», что называется, сделана на самом высоком уровне: подбор актёров, которые надевают на себя архетипичные маски (как в античном театре или в традиционном японском театре Кабуки) и ведут их от начала до конца; “картинка”, то есть запоминающийся видеоряд; музыка; сюжет, который пытаешься предугадать, но сценаристы раз за разом заставляют тебя ошибаться и следить за развитием событий – все компоненты примагничивают зрителя к экрану. А главное – всё смотрится на одном дыхании.

Но это влечёт за собой и странные последствия. У сериала появился свой фандом (то есть круг фанатов, которые одеваются и просто стараются выглядеть, как герои сериала, играют в те же чудовищные игры и пр.). Когда возникли “толкиенисты”, “поттероманы” и прочие ролевики, это было нормально: культовое произведение породило несколько поколений людей, не желающих далёко уходить от художественной реальности. Для них она была спасением от реальности настоящей. И персонажи, которых отыгрывали ролевики, слыли лучшими образцами и были всё-таки по-человечески притягательны.

А что заставляет девочек и мальчиков цеплять на себя спортивные костюмы с номерами и играть в жертв жестоких игры, трудно понять. Видимо, в очередной раз сработали окна Овертона. Вместо того, чтобы в революционной борьбе отстаивать свои права, люди играют по жестоким капиталистическим правилам: кто сильнее и при деньгах, тот и победил; а кто проиграл, того можно съесть с потрохами.

В самом сериале под конец представляют представители самых верхов капиталистического общества, как будто списанные с советских агитационных плакатов, – жирные, развратные (естественно, с сексуальной девиацией в виде гомосексуальности), циничные, в золотых звериных масках. Они ставят на игроков, как на лошадей на ипподроме. И наслаждаются их смертью – самой разнообразной: кого зарежут во время ночных боёв в бункере; кто упадёт с помоста во время перетягивания каната; кто не справится с детской игрой – и того безжалостно расстреляют. Вариантов много.

И фандомщики «Игры в кальмара» косплеят не денежных мешков и даже не устроителей игр (что было бы логично, ведь во время просмотра сериала мы выбираем себе персонажа, за которого можно переживать, и болеем за него), а их жертв. Нет, что-то здесь не так. Верните нам доморощенных Арагорнов, сексапильных эльфиек и в дым пьяных менестрелей с их расстроенными гитарами. Там хоть какая-то романтика была, а не тупое копирование телевизионной картинки. Иначе действительно реальность подстроится под песню Михаила Елизарова:

Мы ж читали взахлеб «Властелина Колец»,

Заучили неправду от корки до корки:

Не случайно, что в Мордоре нашем [фиаско],

Потому что мы больше не орки!