Игорь Караулов: «РУССКИЙ КРЕСТ» ОТКРЫВАЕТ НОВУЮ ЭПОХУ

Премьера фильма Эдуарда Боякова «Русский крест» состоялась в пасхальное воскресенье 16 апреля в огромном зале кинотеатра «Октябрь», в котором не было свободных мест. Значение этого фильма шире его художественных достоинств. Это идеологическое событие, которое меняет состав общественной атмосферы. Такие события происходят нечасто. Предыдущий пример такого рода – фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние», который вышел на экраны в 1987 году и тут же сделался идейным знаменем и тараном перестройки. Главный образ этого фильма, «дорога к храму», надолго стал политическим и журналистским штампом, который, наверное, до сих пор бытует в некоторых районных газетах. 

Фото: www.kinopoisk.ru

Вот только дорога та привела не к храму, а к развалу страны, в результате которого почва ушла из-под ног у десятков миллионов людей – как в материальном, так и нравственном смысле. Именно в этом постапокалиптическом социальном пейзаже разворачивается действие «Русского креста». Это – мир после «Покаяния». Здесь мы тоже видим дорогу к заброшенному и полуразрушенному храму – мост через реку Тверцу. Так что в каком-то смысле это попытка «исправить» Абуладзе, закрыть ту эпоху, которая была открыта «Покаянием», и «перезапустить» настоящее покаяние с чистого листа, поскольку именно покаяние, раскаяние и составляет основное содержание фильма Эдуарда Боякова.

Перед режиссёром стояла чрезвычайно трудная задача; казалось, его работа была обречена на провал. Фильм представляет собой дословную, практически без вкрапления посторонних реплик, экранизацию одноименной поэмы, написанной в 1996 году Николаем Мельниковым, поэтом, актером и режиссером, который родился в 1966 году в Брянской области и умер в 2006 году при невыясненных обстоятельствах (почти как главный герой поэмы и фильма) недалеко от Оптиной пустыни, где часто бывал в последние годы жизни. 

Сложность для режиссера тут была не только в том, что стихи, как считается, плохо воспринимаются зрителем, но и в том, что в поэме довольно мало прямой речи, поэтому в фильме мы в основном слышим голос рассказчика – девушки-ангела в красном платье и белых кроссовках, иногда с крыльями за спиной, но чаще без них (Полина Чернышова). В то же время Михаилу Пореченкову, исполняющему роль центрального персонажа – Ивана Ростка, или Ростова, сельского инвалида и алкоголика, который по ходу действия преображается в христианского подвижника, и другим актерам в основном приходится играть пантомиму, подолгу дожидаясь своих реплик. Играет Пореченков прекрасно, но как же ему тяжело!

Фото: www.kinopoisk.ru

Ещё одна сложность: поэма Николая Мельникова, написанная размером «Василия Тёркина», хотя и с совершенно иной интонацией, сугубо дидактична. Мы видим беспробудно пьющего героя, из-за алкоголя потерявшего и руку, и семью, видим внезапное явление святого Георгия, который прямо в доме Ивана Ростка поражает страшного (хотя и не зелёного) змия, заставляющего вспомнить фильмы про «чужих». Затем герой идёт к таинственному отшельнику Федосею, который в отличие от колхозников сохраняет православные традиции прежней России, и тот призывает его к покаянию. После этого герой – разумеется, мгновенно бросивший пить, – одной рукой с помощью топора изготавливает деревянный крест, взваливает его на спину и отправляется пешком по Руси собирать деньги на восстановление храма. Наконец, его внезапная гибель от рук тех, кому не хватало денег на водку, окончательно сплачивает односельчан вокруг идеи возрождения веры. 

Всё очень прямолинейно, нет места для глубокого психологизма и сложных характеров, всё подчинено одной идее. Сама-то идея благородна, но насколько она кинематографична?

И тем не менее, фильм получился, он смотрится на одном дыхании и вызывает сильные эмоции. Не берусь до конца разгадать, в чём тут состояло мастерство режиссера, но одно бросается в глаза: фильм невероятно красив. И это само по себе революционно; можете себе представить, как отработали бы такие вводные данные иные режиссеры, сколько чернухи можно было бы напихать в фильм о жизни алкоголика в депрессивной русской деревне? Вот Андрей Кончаловский, например…

Фото: www.kinopoisk.ru

 Но Бояков идёт не путём Кончаловского, а скорее путём Андрея Тарковского, о чём сразу же напоминают кадры бегущего ручья в начале фильма. Режиссёр выдвигает на первый план русскую природу, и вряд ли кто-то мог бы показать эту природу лучше. Для Боякова это не просто пейзаж, обрамляющий действие. Природу он осмысляет как чистое и совершенное творение Бога: само внимание к ней, её созерцание должны пробуждать человека к праведной жизни. 

Ещё две вещи нужно сказать о природе в фильме. Во-первых, природа дана в картинах годового цикла, от ранней весны до начала зимы, и заставляет вспомнить не только Тарковского, но и Брейгеля-старшего. Во-вторых, фильм радует четкой, узнаваемой привязкой к местности: все разнообразные красоты сняты в Тверской области – деревня Бабье, Выдропужск, Торжок. 

Но «Русский крест» – это ещё и исторический фильм. Вспомним, что Николай Мельников написал свою поэму в 1996 году. Он сам собирался её экранизировать, но внезапная смерть этим планам помешала. Таким образом, фильм появился спустя 27 лет после создания поэмы и 17 лет после смерти автора, в совершенно другую эпоху. И режиссер дает нам понять, что речь в фильме идёт о прошедшем времени. В кадре мы не увидим мобильных телефонов, на улицах села в основном показаны старые модели автомобилей. А на могиле главного героя, Ивана Ростка, указано время, в которое кончается действие фильма: ноябрь 1997 года. 

Разница между эпохами в числе прочего и в том, что Россия за прошедшее время меньше стала пить, в значительной мере воцерковилась и обросла храмами (хотя храм в родном селе Николая Мельникова, как и храм в деревне Бабье, который мы видим в фильме, до сих пор не восстановлен). Поэтому дидактика фильма в наше время воспринимается уже не так прямолинейно и приобретает метафорический смысл: порок пьянства служит символом любого другого порока, а храм, который нам предстоит поднять из руин – это вся наша Россия. Можно сказать, что современные Иваны – те, кто собирает деньги на беспилотники.

Людям, помнящим эпоху создания поэмы, атмосфера, в которой прошла премьера фильма, должна была показаться совершенно поразительной. Я временами не верил, что дожил до этого дня. Тут вот в чём дело. Николай Мельников был, говоря языком либеральных газет 90-х, «красно-коричневым». Он был среди защитников Белого дома в октябре 1993 года. Таких как он клеймили и старались никуда не пускать. Он был изгоем. 

Фото: www.kinopoisk.ru

И вот апрель 2023 года. Главный зал крупнейшего кинотеатра Москвы. VIP-вход. Красная дорожка. Толпа ухоженных и хорошо одетых людей, благополучных мужчин и красивых женщин. Пресс-волл, на фоне которого дают интервью и подставляют себя фотокамерам знаменитые и полузнаменитые люди. Обрывки разговоров про жизнь в Дубае. И – батюшка на сцене, провозглашающий «Христос Воскресе»! И – сотни голосов, хором откликающихся: «Воистину Воскресе»! 

Мир меняется. Камень, отброшенный строителями, сделался главою угла. Если бы «Русский крест» был снят в нулевые, ему бы светил прокат в провинциальных зальчиках, а пресса его бы просто не заметила. «Русский крест» сегодня – это не просто мейнстрим, это точка единения. В конце поэмы про её героя сказано: «Свой народ собрал в Народ». Эту же работу в наши дни выполняет фильм Эдуарда Боякова.  

Бояков показывает, как можно делать кино по-русски. До сих пор то, что производилось под маркой «российское патриотическое кино», обычно представляло собой попытки имитировать Голливуд, сделать такой же «блокбастер», но только чтобы за наших или про наших, или же добавить этнические элементы. Бояков принципиально уходит от этой практики. Ещё и поэтому я желаю этому фильму коммерческого успеха; молодые режиссёры должны увидеть, что можно не бояться быть слишком русским, что это путь востребованный и перспективный.