Не зная броду, не лезь в воду

1 год назад

Если девочка с несчастным лицом глядит в окно, а за окном мир расчерчен железной сеткой – значит, что душа у человека несвободна и хочет выпорхнуть наружу. Штамп в российском кино уже порядком надоевший. Начинать с этого фильм – собственноручно закапывать себя в яму.

Фото: www.kinopoisk.ru

За кадром отрывистый диалог. Разговаривают как будто два быдлана с окраины, но на самом деле это тренеры по плаванию Софья (Анна Слю) и глава спортивной федерации Степан (Владимир Майзингер). Дается нудная экспозиция: девочку зовут Аня, она замолчала после смерти родителей. Софья вместе с мужем Трофимом (Максим Щеголев) решили Аню усыновить. На соревнованиях Аню застукали в бане с мальчиками, и теперь стоит вопрос об ее исключении из команды.

Остальное можно предугадать. Белобрысая в спортивном коллективе классическое «чучело» – все ее пинают, обзывают, насилуют и обливают мочой. Безмозглая малышня таким образом самоутверждается, а для режиссера Ивана Твердовского это повод нагнать искусственного трагизма и спровоцировать у зрителя слезы.

У Ани же, судя по внешнему виду, бабочки в животе – в бассейне она не тренируется, а занимается какой-то ерундой, в номере раскрашивает детские картинки, на издевательства отвечает улыбкой юродивого. Вялотекущие, очищенные едкой хлоркой от всякой подлинности события приводят к смерти девочки – ну еще бы, кто же сомневался. И писклявая скрипка из голливудских хорроров есть. И ободранные стены совкового спорткомплекса давят. И пресная еда в столовке несварение вызывает. В общем, ад кромешный, в нем одна дорога.

Фото: www.kinopoisk.ru

Новая работа Ивана Твердовского зачем-то сделана по мотивам одноименной повести Евгения Замятина, который у нас прослыл создателем пресной, но образцовой антиутопии «Мы» – ей поклонялись и Хаксли, и Оруэлл, и Воннегут. «Наводнение» последняя вещь Замятина, напечатанная в СССР до его отъезда в 1932 году – повесть политическая, кипучая, прочно завязанная на петербургской мифологии. Твердовский изымает хитрую замятинскую историю о материнстве из исторического контекста и просто переснимает свой же «Класс коррекции» (2014), в котором аналогичные дети в школе до смерти замучили девочку-колясочницу с ангельским личиком. С той же надрывной интонацией, раздражающей до тошноты.

За 9 лет работы в кино молодой режиссер так и не научился показывать на экране людей. Дети – ходячие стереотипы. Выглядят на 20, но общаются, как 14-летние. Взрослые – исключительное зверье, гавкающие автоматы. Пока жена мотается за ужином, муж может запросто перепихнуться с несовершеннолетней падчерицей – потрясающий психологизм.

Провинциальный тренер для пьянки с горя выбирает премиальную водку за 1 000 рублей – еще одно снайперское попадание. Навряд ли девочка, над которой жестоко надругались в туалете, будет спокойно тусить со своими обидчиками на следующий день. Да и человеческий характер не меняется по щелчку пальца, как это произошло с мальчиком Димой (Влад Прохоров) – единственным, кто поддерживал Аню до определенного момента. С чем связан переход от мямли-терпилы к грубому насильнику и обратно, не совсем ясно.

Фото: www.kinopoisk.ru

Твердовский совершенно не знает и не понимает мир спорта, о котором говорит, пускай он довольно условный. Метафора тут понятная – Аня неизбежно проигрывает в социальном заплыве «нормальным» детям, но что это вообще за соревнования, где допинг-контроль проходит по-колхозному? Приходит инспектор (Наталья Павленкова), раздает всем контейнеры и уходит. Так дела не делаются – в реальности за каждым спортсменом будут следить до последней капли, чтобы в баночку не налили лишнего. Таковы уж правила на профессиональных турнирах, а на местных стартах никто проверять спортсменов на запрещенные вещества не будет – бессмысленные затраты. «Наводнение» – это якобы бедствие о невозможности диалога. Люди оскотинились и онемели, как рыбы в воде. Молчание и конформизм ведут к летальному исходу и коллективной вине.

А так как история разворачивается в закрытом обществе спортсменов, где есть верх (тренеры) и низ (спортсмены), где есть гигантский комплекс с гостиничными комнатами-казармами и тренировочно-армейскими распорядками, нетрудно выявить здесь модель дохлого государства, где всем на всех наплевать. Ребенок в таком месте родиться не может, от того тренер Софья бесится и неистово дует в свисток.

Если хочешь поделиться с кем-то сокровенными чувствами, слова превратятся в пузырьки, поэтому Аня упорно молчит. Эта плоская концепция, которую берут на вооружение сегодня 14-летние подростки, к сожалению, разваливается при малейшем столкновении с настоящей жизнью. Ни скверная поэзия, которой Твердовский занимается с ненужно красочным тщанием в финальном эпизоде, ни любование пубертатной попойкой, ни избыточные постельные сцены этого не исправят.