И снова убийца с «помпой»

Главная новость дня – неизвестный открыл стрельбу в одном из корпусов Пермского государственного университета.

Около 12 часов дня неизвестный проник на территорию Пермского государственного университета и открыл стрельбу по студентам и преподавателям.

По предварительным данным, стрельбу открыл 18-летний Тимур Бекмансуров. Около 11.30 на его странице в соцсети «ВКонтакте» был опубликован пост, в котором он заявил, то не считает произошедшее терактом. «Я не состоял в экстремистских организациях, был не религиозен и аполитичен. Никто не знал о том, что я собирался сделать, все действия я проводил самостоятельно. Наверное, пишу это для упрощения работы СК или тем, кто будет все это разгребать», — написал Бекмансуров.

В своем посте он написал, что собирался устроить шутинг несколько лет. С 10 класса он начал откладывать деньги на покупку огнестрельного оружия. Лицензию он получил в апреле 2021 года…

По последним сведениям, Бекмансуров убил пятерых человек и ранил шестерых. По одним данным, он был задержан, по другим – ликвидирован. Но вся эта информация неточная и нуждается в проверке.

Прошло всего пять месяцев со дня предыдущего аналогичного расстрела в 175-й школе Казани, которая без всякой натяжки потрясла Россию. Запредельная жестокость девятнадцатилетнего Ильназа Галявиева, расстрелявшего детей в своей бывшей школе, стала настоящим шоком для общества. И вот новый расстрел.

Для начала нужно ответить на главный вопрос: что толкает сегодня подростков на такие преступления? Что заставило Бекмансурова прийти в университет с ружьем? Что пять месяцев назад толкнуло Галявиева на массовое убийство? Психиатрическое заболевание? Радикальные убеждения? Комплекс Герострата? Личная неприязнь к кому-то? Желание «хайпа», «пяти минут славы»?

Что двигало десятиклассником 263-й московской школы Сергеем Гордеевым, пришедшим в школу с оружием отца, убившим учителя географии и захватившим в заложники класс? Что двигало учащимся керченского индустриального техникума Владиславом Росляковым, устроившим бойню в своем техникуме?

И здесь нельзя не сказать о том, что сегодня такие расстрелы становятся все более частыми, получают огромный общественный резонанс и, как следствие, – становятся темой номер один для мировых СМИ, обеспечивая преступникам фактически мировую известность. Имена многих из них становятся нарицательными, как, например, имя норвежского убийцы Андерса Брейвика, убившего семьдесят семь человек на острове Утейа. И эта хоть и кровавая, но «слава» не может не служить искушением для людей, склонных к социопатии, мизантропии. Как это не жутко звучит, но массовые убийства набирают страшную «популярность» и порождают все новых и новых последователей.

Невозможно игнорировать «зеркальность» действий Бекмансурова, Галявиева и Рослякова. Один тип оружия – помповое ружье, использование самодельного взрывного устройства (СВУ), демонстративная эпатажность – Росляков в футболке с надписью «Ненависть», Галявиев в маске с надписью «Бог». Бекмансуров в черной униформе…

Как же общество должно ответить на эту угрозу? Как максимально защититься от мизантропов с ружьями?

Я уже писал и могу только повторить: общественная безопасность применительно к происшедшему состоит их нескольких барьеров или фильтров.

Первый – выявление и взятие на контроль людей, склонных к насилию и противоправным действиям. Для этого существуют информационные базы по правонарушениям и правонарушителям, аналогичные информационные медицинские базы людей с психиатрическими заболеваниями и отклонениями, разветвленная сеть психологов в учебных заведениях и учреждениях. Во многих структурах прием на работу без одобрения психолога и тестирования невозможен.

Второй фильтр – ограничение доступа к оружию людям с нестабильной психикой, людям асоциальным, с криминальным прошлым. Существующая система выдачи лицензий на огнестрельное оружие достаточно отработана, и в целом ее можно было бы признать эффективной: из выданных за три года полутора миллионов лицензий на приобретение гладкоствольного оружия «выстрелило» только два ружья – в руках Рослякова и в руках Галявиева. Но как выстрелило!

Третий фильтр – оперативная работа МВД и спецслужб по выявлению подготовки к таким преступлениям и терактам. Мониторинг соцсетей, работа с информаторами, выявление признаков готовящегося преступления – закупки материалов, используемых при изготовлении СВУ, снаряжения, партий боеприпасов.

И четвертый фильтр – защита общественных учреждений: школ, детсадов, ВУЗов, больниц, торговых центров и проч.

В Казани сработал только этот фильтр – охрана школы попыталась перекрыть доступ убийце в здание, успела нажать «тревожную кнопку». Но подрыв СВУ сорвал дверь с петель.

Основной вопрос: почему не сработали три предыдущих?

И в Перми, и в Керчи, и в Казани преступники молодые люди – двоим по 18, третьему 19 лет. Во всех случаях молодые люди не состояли на учетах ни в психиатрических диспансерах, ни в милиции, не числились в хулиганах или правонарушителях. Всех характеризовали как людей тихих, замкнутых. То есть сквозь первый фильтр – «бэкграунда», способного насторожить окружающих, они прошли с легкостью! И были вполне законопослушными и социализированным людьми, этакими «тихими» россиянами.

Все трое полностью соблюли все правила и процедуры получения лицензии на оружие. Росляков даже посещал занятия по правилам обращения с оружием. Успешно прошли на медкомиссии собеседование с психиатрами, не пытаясь «купить» себе справки. Т. е. были уверены, что их вменяемость не будет подвергнута сомнению.

Сложнее с третьим фильтром. Все три преступника провели тщательную подготовку к своим атакам. Все успели выложить в сеть свои «обращения». И ни на одном из этих этапов выявлены не были.

Почему? Потому что «система» нацелена, прежде всего, на выявление организованных угроз – террористических сетей и групп, которые возможно «вычислять» по их специфическому информационному следу – посещению экстремистских сайтов, установлению связей с другими террористическими группами, обмену информацией с ними и между собой. Как следствие – утечками. Среда, где возникают и действуют такие группы, насыщена информаторами. Работа против них имеет свои отработанные алгоритмы. Выявление одиночки, который к тому же не имел ранее никакого информационного следа или хотя бы «засветки» – а современные высокозащищенные браузеры позволяют сохранят почти полную анонимность – задача сверхсложная, практически невыполнимая. Почти все выявленные на этапе подготовки такие преступления были выявлены исключительно за счет бдительности людей, находившихся в контакте с готовящимся к атаке преступником и обративших внимание на его специфическую активность – угрозы, обещания всем показать свою «крутость». А единственное уязвимое место всех этих преступников – манифестация, стремление к общественному резонансу, своим «пяти минутам славы», которые часто проявляют себя еще до совершения нападения.

Так что же мы можем противопоставить этому страшному явлению? Можем ли мы как-то прервать этот конвейер массовых убийств?

Нужно сразу признать, что полностью, стопроцентно гарантировать защиту общества от появления новых Бекмансуровых, Росляковых и Галявиевых мы не сможем. Как я уже сказал выше – «тихий» одиночка, методично и тщательно готовящийся к преступлению, практически невыявляем. Более того, закон до последней минуты стоит на его стороне. Предположим, что в Казани нашелся кто-то из встречных убийцей по дороге к школе людей, кто воспринял ружье в его руках не как макет оружия или страйкбольную точную копию оружия, а как реальную угрозу, и напал бы на него. Очевидно, что гарантировать безоружному прохожему победу над вооруженным молодым мужчиной могло только внезапное нападение с немедленной его нейтрализацией – удар по голове с потерей сознания. И что? Сегодня мы бы, скорее всего, обсуждали нападение на молодого человека, который просто нарушил правила ношения оружия. Зачем он это сделал и было ли мотивированным применение к нему физической силы, повлекшей, возможно, тяжелые последствия для его здоровья?

И все же есть ряд мер, которые могут снизить угрозу таких нападений.

Безусловно, необходимо изменение оружейного законодательства. При этом радикальные призывы «запретить все огнестрельное оружие», «изъять» его, организовать его складирование в «оружейках» «Росгвардии» с выдачей только для охоты или чистки – это опасные глупости, которые только спровоцируют уход оружия в криминал, в подполье, а значит – его полную неподконтрольность. Статья за незаконное хранение гладкоствольного оружия не самая «тяжелая» и в обычных случаях редко влечет заключение в тюрьму. К тому же, как уже было сказано, оба преступника легально получили свои стволы.

Что же нужно тогда менять?

Возраст, с которого наступает право на владение оружием, должен быть сдвинут минимум до 21 года кроме тех случаев, когда молодой человек профессионально занимается спортивной стрельбой.

Право на получение лицензии должно стать многоступенчатым – должен быть введен испытательный срок в 6-12 месяцев с обязательным тестированием кандидата психологом, а при необходимости или сомнениях – проверкой на полиграфе, и для этого необходимо формирование в России новой общественной организации – оружейной ассоциации, без членства в которой лицензию получить будет невозможно.

Аналогичные изменения должны быть приняты и в «Росохотрыболовсоюзе».

Необходимы изменения и в системе хранения оружия. Сегодня это обычный сейф, который, по идее, раз в год должен проверять участковый, что является просто профанацией контроля. Современные технологии позволяют перейти на более эффективный способ контроля оружия. Например, на «чипизацию» оружия и оборудование места хранения (квартиры или дома) прибором контроля, при котором

потеря контакта с «чипом» без предварительного уведомления соответствующей структуры Росгвардии автоматически вызывает сигнал тревоги. Система практически не отличается от обычной охранной сигнализации и вполне может быть развернута на базе существующей структуры вневедомственной охраны.

Безусловно, необходимо совершенствовать и систему школьной охраны. Место охранника должно быть оборудовано выгородкой из пуленепробиваемого стекла, которое гарантировало бы охраннику время для приведения в действие охранной сигнализации. Страшные события в Керчи и Казани выявили необходимость оборудовать классы прочными дверями, а сами двери в классы – магнитными замками, карточка управления которыми должна находиться у учителя. Любое выигранное у преступника время – это спасенные жизни!

Ну и, конечно, необходимо менять систему отношения к подросткам как таковую. Сегодня возраст с 16 до 18 лет – это часто «черная дыра» между школой и родителями. Родители зачастую уже просто не способны, а часто и не хотят контролировать, чем занимается их ребенок, считая, что он обеспечен ими всем для успешного развития и свою задачу воспитания они тем самым выполнили. Школа же сегодня вообще, с подачи либералов 90-х, избавлена от процесса воспитания и является лишь учреждением для получения образования.

Чтобы «закрыть» эту «черную дыру», вполне можно было бы попробовать ввести для подростков, достигших 16 лет, «социальную карту» или «социальный рейтинг» – систему, формирующую социальный портрет подростка. Сегодня все это существует в виде разрозненных и не связанных между собой элементов – классные руководители составляют характеристики школьникам в рамках работы с ними, школьные психологи ведут свой учет, педагоги имеют свой «рейтинг» того или иного ученика по своим предметам. Сегодня уже очевидно, что вся информация должна собираться в единый «кейс» – личное дело, и кроме того, подросток должен получить возможность влиять на этот рейтинг через систему поощрительных баллов, которые он получает, к примеру, за участие в общественной жизни школы, волонтерство, занятия спортом, хорошую учебу. И эти балы можно потом конвертировать в дополнительные баллы при сдаче ЕГЭ. Наравне с «плюсовыми» баллами необходимы и «минусовые» – возникли проблемы с законом, задержания милицией – баллы снимаются, попался на наркотиках – полное их обнуление до медицинской реабилитации. Это, конечно, только очень приблизительное описание такой системы, но она необходима!

Главный вывод из очередной произошедшей трагедии – сегодня никто не застрахован от ее повторения. Более того, общественный резонанс только усилит «запретную» тягу к насилию юных мизантропов. И задача общества, с одной стороны, вовремя выявить и взять под контроль этих людей, помочь им пройти трудный возраст, социализироваться и найти себя, а с другой – максимально усложнить им доступ к любым возможностям «хайпануть на крови»…