Двести лет вместе с Достоевским

Должен признаться, что я не люблю Достоевского. Признаю величие и склоняюсь перед талантом, но любить – увольте.

Вероятно, кому-то это может показаться странным – какой-никакой, а все-таки писатель, живет в Петербурге, да еще и филфак окончил – как можно не любить Достоевского?

Ну как-то вот так.

Я живу в Коломне и чуть не каждый день хожу или езжу на велосипеде то мимо «дома Раскольникова», то мимо «дома старухи-процентщицы», а на Сенной площади, где царское правительство довело Ф. М. до сумасшествия постановочной казнью, а Раскольников целует землю, сознаваясь в том, что «это я убил старуху и сестру ее Лизавету топором и ограбил» (цитирую по памяти), – так вот, на этой Сенной площади у меня спортзал.

Однажды в корейской деревне видел: дом, огород, за ним могила, а рядом с могилой велотренажер. Вот тут примерно то же самое.

Так вот все эти святые достоевские места совсем не отзываются у меня в душе никаким специальным священным трепетом.

Помню Сенную площадь в девяностые, когда всё в мгновение ока обнищавшее городское население съезжалось сюда что-нибудь продать: перегоревшую лампочку ли, банку окурков ли (если вы думаете, что я шучу, то я не шучу). Люди, которые идеологически готовили реставрацию капитализма в СССР, Достоевского очень любили.

А я не люблю. Не люблю за театральный мелодраматизм, за бесконечную истерику, за болезненную религиозность и наивный мистицизм.

Нет, я очень любил Достоевского подростком, в пятнадцать-шестнадцать. А с тех пор я из этого всего вырос, как из детских штанишек. Достоевский, как по мне, писатель для подростков.

В пятнадцать мне казалось, что я понимаю, о чем речь. А теперь не понимаю совсем. «Красота мир спасет». В каком смысле? В христианском? Так там, если я правильно понимаю, в спасении нуждается не мир, а человек. А так?.. В мире столько красоты – от сопок Владивостока до швейцарских гор, от вида на Большую Неву до Золотого моста в Сан-Франциско, от увертюры к «Тангейзеру» до фресок Сикстинской капеллы – столько в мире красоты, куда ни глянь, одна сплошная красота – что ж до сих пор не спасла? Непонятно.

И так во всем.

И вот Достоевскому на этой неделе двести лет. Двести лет вместе – я первый так пошутил, надеюсь?

Российское государство отмечает с помпой. Будут десятки официальных мероприятий и приуроченных торжеств, уроки в школах и документальные фильмы. Случайно наткнулся вчера в «Ютубе» на воскресный вечерний новостной выпуск какого-то центрального канала. Первые пятнадцать минут – не о скоплении войск у границы с Украиной (фейковом) и не о климатическом саммите в Глазго (клоунском), а о Достоевском.

Зрителям объясняют, что великий писатель был против социальных экспериментов и был за великую Россию – ни дать ни взять доверенное лицо Путина. От Достоевского прямую ниточку тянут к Солженицыну. Ну а что, она легко протягивается. И очень легко сделать из Достоевского охранителя. Он этому как-то не сопротивляется.

Невозможно сделать охранителя из Толстого. А из Достоевского – за милую душу.

А еще вчера был день Великой Октябрьской социалистической революции.

(Да, дорогие дети, день Октябрьской революции отмечают в ноябре, не спрашивайте, почему.)

Ну тут, конечно, какие могут быть торжества. Едва ли на центральных каналах и вспомнили. Вспомнили? Ну удивите меня.

Понятное дело, Революцию организовали Шатовы и Ставрогины, чтобы подложить атомную бомбу под Россию и бросить ее в пожар мировой революции. Или сначала бросить, а потом подложить, тут я могу путать. Ради утопического социального эксперимента умертвили уйму народа.

(Всю историю царской России крестьяне сотнями тысяч регулярно умирали от голода, но это же было не в рамках утопического эксперимента.)

Четыре года назад было сто лет Великой Октябрьской социалистической революции, тут уж совсем не заметить нельзя было – отметили выпуском нескольких лживых пасквилей на большевиков. Ну тут все понятно – Ленин английский шпион, работавший на деньги немецкого генштаба, и вообще русофоб и сифилитик.

(Тут, кстати, у буржуазной пропаганды заведомо проигрышная позиция – новых мифов про Ленина не придумаешь, а старые уже в пух и прах разоблачены, остается только ждать, когда над ними и младенец будет смеяться.)

Одним словом, мое государство очень любит Достоевского и очень не любит Революцию. А я наоборот. Достоевского как-то не очень, а к Революции – скорее с симпатией. И что-то не видел я, чтобы люди собирались вместе выпить за день рождения Достоевского. Чтобы поздравляли друг друга с юбилеем. А 7 ноября очень многие друг друга поздравляют. Не 4-го, а 7-го, ага. И выпивают. Так что есть у меня чувство, что я не отщепенец.

А Достоевский так-то никуда не денется. Талант, мощь и величие. Бог даст, и еще двести лет вместе осилим.