Сергей Кара-Мурза: «Разрушение связей, соединяющих людей в народ»

Поняв, что на поле боя Россию не победить, Запад начал мобилизацию всех своих сил с целью разрушения единства народов России, взрыв ее изнутри, назвав это «деколонизацией России». Чтобы этому противостоять, важно помнить, какие методы он использовал и как их совершенствует.

Еще с середины 70-х годов борьба против советского строя, извне и внутри СССР, была направлена на разрыв связей, соединяющих людей в советский народ. Главный удар наносился по ядру – русскому народу. В конце 80-х и в 90-е годы эта борьба велась в виде экономической и психологической войн. Обе они одинаково разрушительны. Экономическая война изменила образ жизни всего населения России, разорвав народ на конкурирующие социальные и региональные общности. Психологическая война ударила по памяти, разуму и совести, повредила духовные и культурные связи народа.

В результате парализован главный субъект нашей истории – народ, от этого наш кризис и стал тогда таким глубоким и безысходным. При этом, разрушая связи, соединяющие людей в русский народ, наши враги автоматически осуществляли и деклассирование. Ведь классовая солидарность тоже требует общего языка и общих представлений культуры и совести.

Путь выхода из кризиса и сама его возможность зависят от того, как скоро и на какой основе будет вновь собран русский народ. Это для нас новая проблема, сложная и деликатная. Ее надо бы спокойно и обстоятельно обсудить. Для восстановления сплоченности народа, защиты его языка и культуры необходимо сильное национальное самосознание, то есть национализм. Без него теряет смысл русская всечеловечность. Но сейчас русских явно стараются столкнуть в тупик национализма этнического, племенного, сеющего рознь. Этому надо противопоставить русский державный национализм, собирающий народы. На нем стояли и Российская империя, и Советский Союз. Борьба на этом поле сложная и ожесточенная, тут много новых для нас теоретических проблем, и от них нам не уйти. «Оранжевые революции» дали нам урок. Нам надо строить нацию полиэтническую, евразийскую, собранную вокруг русского ядра. Нация – это сложная система, требующая непрерывной творческой заботы, ремонта и обновления.

Культура – это и есть те силы, что собирают народ. Ее иногда называют «матрицей», на которой народ воспроизводится. Культура порождает множество связей, сплачивающих людей. Представления о добре и зле, о человеке и его правах, о богатстве и бедности, о справедливости и угнетении – часть национальной культуры. Из этих представлений выводятся и принятые в нашей культуре нравственные нормы, ими же питается и искусство.

Язык, порождение культуры, – одна из важнейших сил, соединяющих народ. Он – главное средство общения внутри народа, он задает общий набор понятий, в которых мыслит народ. Язык – это мировоззрение. Формация языка, которую мы наблюдаем в последние пятнадцать лет – вовсе не следствие безграмотности или низкой языковой культуры СМИ. Это – операция той холодной гражданской войны, в состоянии которой мы находимся.

Особые слова-символы родного языка «вызывают» из подсознания целые пласты мироощущения. Прежде всего на эти слова и направлены атаки – через СМИ идеологи «рынка» ведут лихорадочную переделку русского языка. Подбираются иностранные слова, рассыпающие целые гнезда однокоренных слов, и затем к ним приучают людей через радио, телевидение и прессу. Замена слова «избиратели» на «электорат» или «руководитель» на «лидер» – вещь небезобидная, такая замена сразу рвет связь слова с множеством неосознаваемых смыслов.

Портят не только словарь обиходного русского языка, но и строение фразы, ритм, интонации. Послушайте многих телеведущих – хотя они говорят в основном русскими словами, но уже не по-русски. «Музыка» языка уже совсем другая. Разрушая и коверкая весь строй русского языка, наши враги ослабляют память народа, лишают людей возможности взаимопонимания. Вспомним слова Тургенева о русском языке: «В дни сомнений, в дни тягостных раздумий ты один мне поддержка и опора…» Вот этой опоры и стараются нас лишить.

То же самое делают для подрыва отношений других народов с русскими. Все сепаратисты начинают с атаки на русский язык – сокращают сферу его применения, прекращают его преподавание в школах, иногда даже доходят до смены алфавита. Защита русского языка от его порчи и вытеснения необходима всем нашим народам. Она нужна для укрепления русского народа, для восстановления общежития народов России, для интеграции постсоветского пространства.

Опыт прошедших десятилетий заставляет сделать и такой тяжелый вывод: разрушение русской культуры является системным. Оно не сводится к частным утратам и повреждениям. Смысл его – развал мировоззренческой основы русского народа. Наша культура – объект войны, а не грабежа. Это главное, об этом надо говорить. Нехватка денег на культуру – один из множества инструментов в этой операции.

Главное, чего удалось добиться врагам русской культуры, – это сманить часть художественной интеллигенции. Ее соблазнили изменить главные идеалы и смыслы, которые они несли людям в своих стихах, песнях, образах. Многие писатели предали своих героев, многие режиссеры приняли штампы худших образцов Голливуда. Русская культура утверждала, что «человек человеку брат», а сейчас все больше художников внушают языческий взгляд, что «человек человеку волк». Талант, служащий злу, – страшная сила, и в массовом сознании нашего народа создан хаос. Многие поверили, что не в правде Бог, а в силе – и вошли в конфликт со своей совестью. Художественное чувство расщеплено.

Это – наша национальная трагедия. Объяснить ее людям непросто, и перед нами стоит большая новая задача. Подорвано не только смысловое ядро культуры, но и важные каналы, по которым она проходила в массы. Люди отвыкают от чтения, а ведь именно чтение порождает внутренний диалог и укрепляет сознание. Чтение замещают телеэкраном, а он пичкает людей мягким духовным наркотиком отупляющих образов. Тиражи газет многократно сократились, как и тиражи книг, а также посещение театров. Хотя и эти каналы несут много лжи и мусора, все равно их утрата – большой регресс. Интернет не компенсирует утрату качества, и эту мировую сеть надо очищать. Ведь и укрепляющее и просветляющее слово доходит теперь до людей с трудом. Все это делает редкой и слабой ткань культуры. Люди в таком состоянии не могут выработать общее мнение и обрести общую волю.

На мой взгляд, сегодня защита русской культуры и русского языка – национальная задача, которая полностью совпадает и с социальными целями антибуржуазных сил. Именно так нам и надо было бы представить эту задачу обществу. Именно вокруг нее и можно сегодня создать широкий народный фронт. Тут мы можем и работать на консолидацию, многие станут нашими союзниками. Важно обратиться к философам, культурологам, филологам с предложением организовать авторские коллективы и подготовить новые книги и передачи об угрозах нашим культуре и языку.

Послевоенная западная наука показала, что легче разрушить или стравить этнические общности, чем социальные. Чтобы мобилизовать этническую солидарность, обращаются к чувствам и подсознанию, а чтобы мобилизовать классовую солидарность – к разуму и сознанию. Мы это сами видели на протяжении десятилетий. Стравливание народов стало развитой технологией. Кто мог подумать еще совсем недавно, что такая большая доля наших братьев-украинцев поддержит антирусскую риторику политиков! Тут нет ни интереса, ни разума, это результат умелого внушения.

Демонтаж народа – понятие политической технологии. Если мы собираемся с ней бороться, придется ее изучать. В эти технологии врага входит искажение понятий и чувств, красоты и благородства.

В конце ХIХ века европейский мир погрузился в кризис. Менялась картина мира, иссякло христианское представление о человеке, господствовал социал-дарвинизм и пессимизм Ницше – «Бог умер!» В политике – империализм и культ силы, в искусстве – декадентство и мистика. А Достоевский сказал странную фразу: «Красота спасет мир». Блаженная мысль? По трезвому расчету, да. И в то же время много в ней верного, если не понимать ее буквально. В ней надежда на то, что в последний момент невидимые и слабые силы поддержат человека, не дадут ему упасть.

Сейчас положение хуже, красоте явно не справиться. Но вспомним и другие невидимые и слабые силы. Вместе они были бы для нас большой опорой. Однако подлецы это как будто предвидели и начали загодя вытравлять их из общественного пространства, сживать со света. Но вспомнить о них надо, что-то ведь осталось. Есть такая вещь, которая когда-то была привычной и обыденной – благородство. Теперь о нем говорить не принято, это вещь чуть ли не реакционная. Благородство укрылось на уровне личности, в виде совести, которая редко выглядывает наружу, а грызет человека ночью. Но о совести говорить не будем, это сущность тайная. Скажем о простой, внешней скорлупе благородства – элементарных нормах общественных отношений, о приличиях, без которых невозможен даже минимальный порядок.

Здесь с момента краха советской мировоззренческой системы, подкрепленной тогда военным потенциалом СССР, наблюдается поразительно быстрая и глубокая деградация мирового порядка. Просто распад. Похоже, что Запад к этому давно тяготел, да «двухполюсная» структура мира не позволяла расслабиться. Ибо подлость хотя бы словесно называлась своим именем, а в крайних случаях порицалась и делом (хотя бы поставкой ракет ПВО).

Михаил Горбачев и Джордж Буш-старший

Когда в 1989 г. Горбачев подписал капитуляцию, процесс резко ускорился. В «однополярном» мире, который поспешил устроить Запад, роль судьи, жандарма и даже палача была возложена на США. В 1989 г. они пустили пробный шар – совершили военное нападение на Панаму и убили 7 тыс. мирных жителей. Предлог был нелепым: они, мол, хотели арестовать президента Панамы Норьегу по подозрению в том, что он торгует наркотиками. Администрации США, конечно, ничего не стоило сначала организовать суд, признать виновность Ноpьеги, а затем ловить его уже в соответствии с решением суда. Но им надо было продемонстрировать свой наглый отказ от норм права и традиционной морали – подавить мир подлостью.

Я в тот момент был в Испании, и два видных человека в разных концах страны сказали мне буквально одну и ту же фразу: «Если Советский Союз падет, Запад оскотинится». Это были люди из крупной буржуазии, из правых консервативных кругов (но любящие Россию и СССР). Их волновала не политика и не социальные последствия краха СССР (об этом говорили как раз левые). Они переживали за судьбу Запада как цивилизации, за судьбу либеральных идей и наследие Великой французской революции. Вызревающая тяга Запада к скотству была для них трагедией.

Так и вышло, Запад в этом смысле покатился вниз, а из России вместо поддержки его подталкивали Горбачев и Ельцин. «Буря в пустыне» еще вызвала в Европе шок. Когда победу праздновали в Нью-Йорке, репортажи европейских газет о вакханалии этого праздника были полны омерзения. Без комментариев публиковались и данные о потерях мирного населения в Ираке.

Комиссия медиков Гарвардского университета по поручению ООН изучала в сентябре 1991 г. последствия бомбардировок Ирака. В результате бомбардировок смертность детей в возрасте до пяти лет возросла на 380%, и более 100 тыс. детей должны были умереть сразу после работы комиссии из-за отсутствия детского питания (как сказано, были уже необpатимо «подготовлены» к смеpти). Из-за pазpушения инфpастpуктуpы (водопpоводов, электpостанций, мостов и т. д.) в 1991 г. умеpло 170 тыс. детей. Комиссия констатировала: «Иpак на долгие годы возвpащен в доиндустpиальную эpу, но с гpузом всех пpоблем постиндустpиальной зависимости от обеспечения энеpгией и технологией».

А из России Горбачев заявил, что это «положительный опыт». Он назвал эти бомбардировки «наказанием, pешение о котоpом было пpинято коллективно и законно». Какая подлость! Никогда ООН не давала pазpешения на наказание, она имеет право разрешить только отпоp агpессии, что совеpшенно не одно и то же.

Через год после Ирака США вторглись «возвpащать надежду» в Сомали. Там поначалу их действия снимались на пленку, как телеспектакль. В янваpе морские пехотинцы атаковали «гpуппу паpтизан» в Могадишо. Диктоp телевидения сказал с гоpдостью, что «огневое пpевосходство амеpиканских войск было подавляющим». На деле «паpтизаны» не пpоизвели ни одного выстpела и подняли белую тpяпку. И мы видим на экpане, как рослые американцы ведут плененных пpотивников – нескольких дистpофиков, половина на костылях. И диктоp добавляет с тонкой иpонией: «Похоже, что сомалийцам не понpавилась атака амеpиканских войск, ибо голодающие дети стали кидать камни в гpузовики, везущие им гуманитаpную помощь». И показывают детей-скелетов, из последних сил кидающих камни в американские гpузовики, которые везут им еду. Тогда еще возмущались низостью этих телевизионных репортажей.

У нас же еще сохранялись иные стандарты. Вот парный случай, преломленный в разных культурах. В 1983 г. южнокорейский самолет углубился на 500 км в воздушное пространство СССР и пересек его с севера на юг, активизировав всю систему ПВО. После многих предупреждений он был сбит. В СССР это вызвало тяжелое чувство – гибель пассажиров есть трагедия, и ее переживали. На Западе СССР за это был назван «империей зла». В 1988 г. военный корабль США «Винсенс» в Персидском заливе среди бела дня сбил ракетой иранский самолет с 290 пассажирами на борту. Самолет только что поднялся в воздух и находился еще над иранскими водами.

Когда корабль «Винсенс» вернулся на базу в Калифорнии, огромная ликующая толпа встречала его со знаменами и воздушными шарами, духовой оркестр ВМФ играл на набережной марши, а с самого корабля из динамиков, включенных на полную мощность, неслась бравурная музыка. Стоящие на рейде военные корабли салютовали героям артиллерийскими залпами. Н. Хомский тогда провел анализ американской прессы, чтобы понять, каким средствами удалось полностью устранить из массового сознания чувство горечи и сострадания к людям, погибшим без малейшего повода к агрессии. Он видел в этом признак глубочайшего кризиса культуры.

Потом были еще подобные пробы, но главным экспериментом стала агрессия против Югославии, на которую ООН не дала согласия. Было узаконено то, что уклончиво назвали «двойная мораль», на обычном языке – подлость. Хабермас, крупнейший представитель леволиберальной философской мысли Запада, пишет: «Применение военной силы определено желанием содействовать распространению неавторитарных форм государственности и правления… Так как во многих случаях права человека пришлось бы утверждать вопреки желанию национальных правительств, необходимо пересмотреть международно-правовой запрет на интервенцию». Вот тебе и неомарксист, философ гуманизма.

В 2000 г. я участвовал в семинаре Всемирного Совета Церквей (ВСЦ), в который входит и Русская Православная Церковь (католики в него не входят). Тема семинара – «Этика гуманитарной интервенции». Я сопровождал о. Всеволода Чаплина из Московской Патриархии. Он взял на себя выступления по богословскому аспекту проблемы, а я – по культуре и политике. Подробно я писал об этом в «Ваших Новостях». Но сейчас остановлюсь на одном моменте. США тогда добивались формального права на «гуманитарную интервенцию», то есть на военную интервенцию в страны, где, по их мнению, нарушаются «права человека». Они хотели получить одобрение Церкви – с помощью ВСЦ. Он должен был выработать большой документ, целую доктрину, из которой исходили бы священники в своих проповедях в поддержку таких акций. На семинар для подготовки и обсуждения этого документа созвали 26 деятелей церкви всех континентов, нескольких ученых, а также видных лиц из ООН.

Многое меня поразило в том, что я услышал от протестантских богословов и священников. За их рациональность и логику они заслуживают глубокого уважения (это отдельная тема). Но пропасть между их и моими представлениями о человеке и обществе оказалась глубже, чем я предполагал. Когда я говорил вещи, которые мне казались абсолютно очевидными, так что мы в России их вслух и не высказываем, они глядели на меня с изумлением и напряженно старались понять. Похоже, они просто не верили своим ушам. Напротив, когда я слушал многие их рассуждения, мне они поначалу казались черным юмором – не могут же люди так думать!

Церковный иерарх из Черной Африки выступил с резкой критикой США – за то огромное количество бомб и ракет, которые они сбросили на Сербию. По его словам, для Сербии хватило бы и половины, а другую половину бомб США могли бы сбросить на города и села африканцев – а потом за это предоставить им такую же экономическую помощь, как Югославии. Как глубоко было скрыто презрение этого человека к интервентам. Но никто не дрогнул, не среагировал на сарказм, выслушали безучастно.

Управлял этим собранием энергичный пастор из США, в молодости морской пехотинец, ветеран Вьетнама. Чтобы убедить синклит в необходимости «гуманитарных интервенций», из Парижа привезли вульгарную даму албанской национальности. Она произнесла речь о зверстве сербов, так себе речь. Я спросил у председателя (экс-посла Кении в ООН), когда дадут слово сербскому представителю. Он удивился: «А зачем?» Я объяснил, что такое приличия и чем Церковь отличается от отдела Госдепартамента США. Он засуетился, стал спрашивать у главного, когда прибудут сербы. Оказалось, их не пригласили. Очевидная подлость, и если бы не было пары человек из России, на нее никто не обратил бы внимания – а ведь это Всемирный Совет Церквей! Уже за те десять лет правила приличий изменились, но люди этого не заметили. Что уж говорить о дне сегодняшнем.

Элементарное внешнее благородство было отброшено. Инструментом международной политики стало демонстративное унижение целых народов. Вот, в Югославии произошла тяжелая гражданская война, к разжиганию которой Запад приложил много усилий. Такие войны – страшное дело, и исторически сложилась определенная этика их завершения, позволяющая восстановить совместную жизнь. Здесь же Запад сделал все, чтобы отравить всякую возможность примирения и «забвения». Он унизил все воевавшие стороны, заставив их выдать своих командиров гаагскому суду и его гротескному прокурору Карле дель Понте. Сербы Боснии были обязаны отыскать Караджича и Младича, которые организовали их сопротивление. А в самой Сербии выдали Милошевича – и в каком состоянии теперь сознание народа!

За последние десять лет и европейская элита стала «играть на понижение». Как будто что-то сломалось в культуре. В отношении внешних норм приличия европейские СМИ «американизировались». Они практически в полном составе участвовали в «сатанизации» сербов, кампании определенно подлой, что самим журналистам было совершенно очевидно. Изменилось и отношение к войне США во Вьетнаме, которая долгие годы была пробным камнем, на котором проверялись нравственные установки политиков и газет. Эта война трактовалась гуманитарной интеллигенцией как однозначно аморальная. Ее и представляли с этой точки зрения, как символ кризиса культуры. Психолог Э. Фpомм, изучая поведение амеpиканских солдат во Вьетнаме, писал: «Во вpемя войны во Вьетнаме было достаточно пpимеpов того, как многие амеpиканские солдаты утpачивали ощущение, что вьетнамцы пpинадлежат к человеческому pоду. Из обихода было даже выведено слово “убивать” и говоpилось “вычищать” (wasting)».

Еще с середины 90-х годов телевидение Западной Европы стало предоставлять экран для голливудских фильмов, обеляющих и даже прославляющих эту войну (хотя, возможно, тут европейцы пока что отстают от российского телевидения). Иные левые философы даже во весь голос заявили, что сейчас не подписали бы письма с протестом против войны во Вьетнаме. Почему? Разве они что-то новое узнали? Нет, изменились их критерии благородства.

Как тягостно было смотреть на поведение молодых красивых английских моряков, которых арестовали на своей территории, а потом отпустили иранцы. Они хвастались тем, что обманывали иранцев и ловко имитировали благодарность за хорошее отношение и за то, что их отпускают с подарками. И подарки они проверили и охаяли – подаренные им майки дорогой фирмы оказались контрафактными. Они плетут небылицы о том, как их мучили в застенках, и с удовольствием принимают почести, как герои. Продают издателям мемуары о своей потрясающей истории и спорят о том, как делить гонорары. Какая во всем этом пошлость и дешевая подлость. Разве не позор для английской культуры – делать из всего этого шоу?

Но главное, что такую же, по своему культурному типу, пошлость и дешевую подлость восприняла и официальная российская культура. Наше телевидение стало говорить на том же языке, с теми же ужимками, что на Западе, который «оскотинился». Стиль, конечно, свой, а тип тот же. Дикторы телевидения заговорили с ёрничеством и улыбочками, программы наполнились невежеством и дешевой мистикой. По отношению к «чужим» для США фигурам (Кастро, Чавес, Лукашенко) – ирония и плохо скрытое хамство лакея. А в отношении отодвинутой от «праздника жизни» половины населения России наша официальная культура ведет себя, как в отношении низшей расы. Ее просто не замечают, как досадное явление природы, а если и упоминают, то с «романтической» или глумливой подачей, как в сериале «Улицы разбитых фонарей». Социальная драма миллионов людей не вызывает минимального уважения. Гастарбайтеры! Бомжи!

Наш «средний класс» наконец-то переборол старые нормы чести и достоинства. Они его уже не держат. Личная совесть, конечно, осталась, но она без социально контролируемых норм не столь уж действенна. Да, человек в душе раскаивается, а общество сползает в грязь. А ведь без того, чтобы восстановить обязательный минимальный уровень благородства, ни о каком сплочении для выхода из кризиса и речи быть не может. Не морализаторство нужно, а общий язык, на котором мерзость происходящего вокруг нас называется ясными для всех понятиями.

Тонкие это материи на фоне социальных драм и нависающих над нами угроз? Наверное, тонкие. Но их утрата, похоже, нам очень дорого обойдется. Трудно объяснить, почему, но это чувствуется.

Остается надежда на обновление многих норм в ходе оздоровления общества под влиянием специальной военной операции.