Метрополисты. Немного о чаепитиях во время чумы

…В принципе, всем давно уже начихать на альманах «Метрополь» (1979) и шумиху, которая некогда сопутствовала его выпуску. Большинство фигурантов этого дела давно умерли, нет уже той страны, и повторю, это все отзвуки прошлого.

Однако сама ситуация, само это обозначенное метрополистами противостояние никуда не исчезло. И пятая колонна творческой интеллигенции никуда не делась, продолжая, в общем, эту традицию.

Люди в принципе тупы, а средний представитель творческой интеллигенции тупее среднего обывателя. Этого сразу не понять, поскольку интеллигент обычно начитан, насмотрен, нахватан, солидно выглядит, лыс, пузат, носит очочки с золотыми дужками, говорит утробным басом и производит всяческое впечатление.

Однако ум, как я не раз уже говорил, и интеллект – это не сумма знаний, разложенных по полочкам в темных чуланах памяти, но умение с этими знаниями управляться. Ум – это гибкость, критичность, способность и склонность к анализу и, самое главное, способность делать выводы.

Творческий интеллигент сродни безымянному герою Достоевского, произнесшего знаменитую фразу: «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить».

Тут мы видим проявление крайнего индивидуализма, смешанного с озлоблением на весь мир. Это даже не ницшеанство – это классическое тупорогое мещанство, да. Совершенно неудивительно, что в конце девятнадцатого – начале двадцатого века мода на Ницше распространилась в первую очередь в среде выходцев из мещанского сословия, желающих, разумеется, подняться над ним и бросить, так сказать, в лицо миру перчатку презрения.

И создатели и участники «Метрополя», несмотря на приличную творческую одаренность некоторых из них – далеко не всех, впрочем, в наше время большинство имен уже прочно и заслуженно забыты – в конечном итоге и были именно такими мещанами. Недалекими эгоистами, желающими пить свой чай, и пусть весь мир летит к чертям.

Что нам говорит о «Метрополе», например, «Википедия»?

«Альманах «Метро́поль» – сборник неподцензурных текстов известных литераторов, а также авторов, не допускавшихся в «эпоху застоя» к официальной печати».

То есть это типа был самиздат, жест в сторону власти и цензуры, своего рода «иду на вы», объявление идеологической войны.

Один из отцов основателей, Виктор Ерофеев, в воспоминаниях пишет, что они с самого начала знали и понимали, что выступают против властей, другими словами, с самого начала эта затея была провокацией. Идеей этого «дьявольского плана», по словам того же Ерофеева, была «борьба с застоем в условиях застоя» и «протест против цензуры».

Тесты были набраны на машинке и наклеены на ватманские листы А4, приглашенные художники нарисовали иллюстрации, и всего было слеплено 12 экземпляров.

Ядро альманаха, несмотря на бытующую легенду, составили вовсе не «гонимые авторы», а напротив, очень даже успешные, об этом ниже. Были там также и диссиденты, в меньшем количестве, но их участие было важно: принципиальной позицией составителей стало потребовать от Госкомиздата СССР опубликовать альманах в том виде, в котором он был составлен, без купюр и пропусков, всех авторов купно.

То есть провокация с самого начала затевалась как провокация, потому что ряд авторов альманаха в принципе были активными диссидентами. Скажем, Алешковский – он, кстати, отсидел, но не по антисоветской статье, как многие думают, а тупо за угон автомобиля, так вот он к тому времени вообще уже подал заявление на выезд из страны по еврейской линии. Кто-то уже активно печатался на Западе и тоже сидел на чемоданах в ожидании эмиграции (Аксенов). Кто-то просто был объевшейся ухи богемой, обиженной на власть за недостаточное, по их мнению, внимание и считающей себя неприкосновенной…

В общем, компания собралась разношерстная и преследующая различные цели.

Объединяло их одно: недоброжелательное отношение к своему государству, своей стране, своей власти и желание это самое отношение ей продемонстрировать.

Собственно говоря, по прошествии многих лет ничего не изменилось: современная либеральная творческая интеллигенция стоит на тех же позициях. Объясняется это по-разному, но факт остается фактом: либеральный интеллигент ненавидит свою страну и свой народ и сделает все, чтобы тот провалился, пока он будет пить свой творческий чай.

Но мы забежали вперед.

Итак, «Метрополь» с самого начала задумывался как провокация, как еще одно полено в костер антисоветской пропаганды и противостояния двух систем.

Это уже подзабыто, но середина – конец семидесятых стали, возможно, пиком (после Карибского кризиса) в противостоянии западного и советского миров. Холодная война была в самом разгаре, горячая – ядерная – ожидалась со дня на день, и конечно, пропагандисты с обоих сторон нагнетали обстановку со всей истошностью.

Наличие в СССР диссидентской базы – опекаемой, поддерживаемой и подкармливаемой Западом, конечно, было в этом противостоянии прекрасной козырной картой. СССР пытался разыгрывать подобную схему и в отношении США, там, разумеется, своих диссидентов тоже хватало, но внутри СССР это работало хуже – русский человек, традиционно погруженный в карго-культ, к официальной пропаганде так же традиционно относится скептически.

Для внешнего наблюдателя все тоже выглядело не очень: любой пинок по диссидентству немедленно трактовался как возвращение Сталина, Берии и ГУЛАГа, жесточайшая диктатура и нарушение всех мыслимых человеческих прав.

Короче говоря, любая диссидентская деятельность в СССР шла во вред, подтачивала ее целостность и в итоге стала одним из камушков, вызвавших лавину обрушения страны, не сумевшей себя уберечь. Кстати, когда это произошло, все бывшие диссиденты приветствовали распад СССР, благоразумно не заметив все катастрофические последствия процесса. А современные диссиденты с таким же удовольствием будут наблюдать и распад России, если он вдруг произойдет.

Проблема СССР была в том, что он, по сути, так никогда и не вышел из военного положения. Ряд войн увенчался Великой Победой в Великой Отечественной, после чего, казалось, наконец настало мирное время. Однако это было не так. Просто из периода череды горячих противостояний страна перешла к противостоянию холодному (хотя и на грани горячего). И эта холодная война, которая в итоге так и была названа уже открыто, завершилась разгромом СССР в 1991 году, трагическим разобщением его многонационального народа и последующим разграблением и колонизацией захваченных территорий.

Это другая история, вернемся к нашим интеллигентам.

В 1979 году (год выпуска «Метрополя») СССР, как и всегда, был осажденной крепостью. В осажденной крепости, по уму, действует военное положение, связанное с ограничением недружественной пропаганды и цензурированием информации. Это оправданно и это понятно – всем, кроме, конечно, творческой интеллигенции.

Она хочет чая. Она не даст затыкать свой рот. Она хочет публиковать свою – часто паршивую – творческую продукцию и не желает терпеть ограничений в этом своем праве.

И она хочет подыграть вражеской пропаганде. Наши враги – ее друзья.

Сразу после укомплектования 12 вручную склеенных номеров «Метрополя» один из них по каналам Аксенова, уже лет пять передававшего по ним на Запад для публикации свои антисоветские тексты, передается в США.

Одновременно один из них передается в Госиздат. Как я уже упоминал, все понимали, что опубликован он не будет. Варианты для компромисса метрополистами, введшими в состав альманаха нескольких одиозных диссидентов и откровенно антисоветских авторов и настаивающих на неизменности состава авторов, изначально были отброшены.

Разумеется, «Метрополь» – как и было изначально задумано – не печатают. В СССР. Зато – с удовольствием печатают на Западе, максимально широко раздувая эту историю как яркий пример удушения творцов в СССР.

Провокация была разыграна как по нотам!

Теперь посмотрим, как именно душила творцов «Метрополя» кровавая советская власть.

Постараюсь быстро и вразбивку.

Владимир Высоцкий. Тут особенных комментариев не надо, но все-таки к 1979 году он ведущий артист ведущего столичного театра, съемки в 25 фильмах, три телеспектакля, 130 записанных для кино и театра песен, обширная гастрольная практика, высшие ставки (за роль Жеглова – высшая категория первой группы, 50 р. за съемочный день), регулярные поездки за границу, жена-француженка и личный мерседес.

Предположительно, участие в «Метрополе» было вызвано обидой за неприсвоение по представлению Любимова звания заслуженного артиста РСФСР с формулировкой «рано еще».

Василий Аксенов. С 28 лет (с 1960) – профессиональный литератор, до 1979 года опубликовано 14 книг, две экранизации, пьеса для «Современника», регулярные публикации в «Юности», участие в редколлегии журнала. Участие в «Метрополе» и раскрутке скандала, предположительно, было подготовкой посадочной площадки для эмиграции: Аксенов уехал в США через год после этой истории.

Фазиль Искандер. Публиковался в 1961 года, активно сотрудничал с «Юностью», к моменту участия в «Метрополе» злая советская власть опубликовала ему 8 сборников стихов и 10 книг. Участие Искандера в «Метрополе» можно объяснить его цитатой: «Переворот семнадцатого был классической революцией черни – рабов, для которых оптимальным состоянием является рабское, по полной их неспособности ни к какой деятельности, кроме доносительства и угнетения».

Андрей Битов. К 1979 году имеет 9 изданных в центральных издательствах книг, три реализованных киносценария, членство Союза писателей СССР с 1965 года. Кокетничая, называл себя непрофессиональным писателем (кстати, помимо всего еще сценарная мастерская гениального Габриловича за плечами, 1967). Получил дачу в Переделкине.

Много лет спустя, в ходе тяжбы по поводу приватизации этих дач, ударил писательницу Светлану Василенко. В 2014 году выразил своё несогласие с присоединением Крыма к России. В общем, последовательный либерал, воспитанный и взлелеянный кровавыми Советами, как, впрочем, и большинство из них.

Евгений Попов – о, ну наконец-то условно гонимый! Правда, печататься начал с 1962 года, а затем принялся писать рассказы, «где в качестве скромных героев эпохи выступали сибирские бичи, пьяницы, проститутки, чиновники, интеллектуалы, графоманы и коммунисты», образы последних, как можно догадаться, далеки от официально одобряемых. В общем, совершенно неудивительно, что с публикацией рассказов про бомжей и проституток автору не очень везло – такие темы только с 1991 года в ход пошли. Тем не менее, в 1976 году его подборку публикуют в «Новом Мире» (!) с предисловием Василия Шукшина (!), а в 1978 году автора принимают в Союз писателей.

После участия в «Метрополе» он, естественно, начинает публиковаться на Западе. Разбирать художественные достоинства его произведений в мою задачу не входит. Скажу только, что его творчество – очень на любителя. Причину же своего участия в «Метрополе» лучше всего сформулирует сам автор: «Вот, например, чехословацкие коммунисты, которые утверждали по «Голосу Америки», что встали на путь построения социализма с человеческим лицом. Ведь они, по сути, такая же мразь, как и все остальные коммунисты, – думал я тогда, – но интересно, почему их поддерживают беспартийные антисоветчики – интеллектуалы, студенты и прочая патлатая молодежь, любящая битлов? Может, и нам рано ставить крест на собственной «красноте»? Может, коммунисты вообще решили исправиться? Начнут с Чехословакии, а потом и до СССР очередь дойдет…»

Белла Ахмадулина. Окончила Литературный институт. До 1979 года – шесть сборников стихов в СССР и один в ФРГ. Два реализованных киносценария. Четыре съемки в кино. Участие в концертах «Стадионной поэзии», гастроли. Четыре брака (в последнем, с Мессерером, бросила двоих детей, оставив их жить со своей матерью и домработницей, гм). Активно поддерживала диссидентов, сотрудничала с «Голосом Америки» и «Свободой», ее антисоветские статьи публиковались в «Нью-Йорк Таймс». В 1993 году подписала знаменитое «Письмо сорока двух» («Раздавите гадину!»).

Андрей Вознесенский. До «Метрополя» – 13 сборников стихотворения (после «Метрополя» еще шесть). Шесть опубликованных поэм. Рок-опера «Юнона и Авось». Государственная премия СССР (1978). Квартиру в доме на Котельнической набережной получил в 33 года. Дачу в Переделкине получил от государства в 35 лет. Его произведения «Лонжюмо» и «Секвойя Ленина» входили в программу внеклассного чтения советских школьников. Пробил первую пластинку на «Мелодии» и первый всесоюзный эфир Гребенщикову. В новейшее время гордился знакомством и дружбой с Борисом Березовским и Анатолием Чубайсом, называя их «новой элитой мира». Кстати, автор строчек «Плачет девочка в автомате, кутаясь в зябкое пальтецо, все в слезах и губной помаде, перепачканное лицо» и дальше душераздирающее «Мерзлый лед на щеках блестит. Это след от мужских обид». (Справедливости ради надо сказать, что этот шедевр был написан еще в 1956 году, когда автору было 23 года, и изначальный текст был поприличнее.)

Евгений Рейн. Начал публиковаться еще школьником. К 1979 – семь опубликованных книг. Высшие сценарные курсы; автор сценариев свыше 20 документальных фильмов, масса переводов, детских стихов, активная литературная работа. Вообще, Рейн самый для меня симпатичный из всей этой кодлы. Зачем он влез в «Метрополь» – а в этот момент у него уже была сдана в печать книга стихов, – мне непонятно. Но там тусовка, да – все один к одному, Бродский, Довлатов, Аксенов, Окуджава…

Обида также видна, конечно: «Книга моя все не выходила. Причем ее очень хорошо оценивали, писали одобрительные рецензии. Я был очень известен, дружил с крупными поэтами — Антокольским, Луговским, Кирсановым, Евтушенко, Ахмадулиной. Но не издавали меня, хоть умри».

Ну вот и влез. Правда, потом дело замялось, без работы не оставили, книгу выпустили, дачу дали, но все-таки финт этот ушами мне остается непонятен: может, как и Аксенов, планировал на этой волне эмигрировать, но передумал? Все-таки ему уже было под полтинник тогда. Ладно, идем дальше.

Виктор Ерофеев. О, классический, наверное, пример гонимого советского диссидента-аутсайдера. Сам, конечно, из золотой молодежи, отец – дипломат, в 1955–1959 годах работал в Париже, где и жил с семьей маленький Витя. В 1970 оканчивает филфак МГУ, в 1973 – аспирантуру, в 1975 – кандидат филологических наук. Чудовищное угнетение, согласен. Хорошая должность в Институте мировой литературы, работа над антологиями, публикации в журналах, вступление в Союз писателей СССР.

Ну и потом «Метрополь» – думаю, тоже в качестве некоего «фе» власти за отказ в публикации художественных произведений.

Я читал произведения автора, в том числе и того периода, и склоняюсь к мнению, что их художественные достоинства, говоря дипломатично, несколько преувеличены и советских редакторов можно понять. В 2014 году выступил против Крыма, также на полном серьезе обсуждал вопрос о пользе сдачи Ленинграда гитлеровцам, является автором замечательных строк «Русских надо бить палкой. Русских надо расстреливать. Русских надо размазывать по стене. Иначе они перестанут быть русскими. Русские – позорная нация», от которых затем отказывался, говоря, что литературное эго автора и сам автор не может расцениваться как что-то единое.

В общем, милейший персонаж.

Семён Липкин. До «Метрополя» – пять сборников стихов и одна опубликованная повесть. Сотни переводов. Заслуженный работник культуры Узбекской ССР (1968) и народный поэт Калмыцкой ССР. Член Союза писателей с 1934 г. Считается, что Липкин незаурядный поэт – но нет, поэт он посредственный, и совершенно не удивительно, что первый сборник стихов его был опубликован, только когда ему было за пятьдесят. Накопилось чего-то более приличного за годы, видимо.

Тут важно то, что к «Метрополю» Липкин пришел уже совершеннейшим сионистом, обиженным на СССР антиизраильской кампанией конца семидесятых. Вообще, влияние этой истории на создание «Метрополя» толком не изучено, а оно явно велико и громадно… Впрочем, как я уже говорил, всем давно наплевать.

Там есть еще несколько фамилий, но текст и так уже раздут – сами посмотрите, кому интересно, общая схема примерно ясна. Есть там, конечно, пара аутсайдеров, взятых, как я понимаю, для балласта – но вся последующая история показала, что они и остались аутсайдерами и их имена практически забыты совершенно заслуженно.

Расскажу только о раскрученном сидельце Юзе Алешковском, для которого, как я уже упомянул, «Метрополь» стал хорошим стартом для готовившейся эмиграции.

Алешковский, несмотря на отсидку, был тоже очень успешен, в СССР ему опубликовали четыре книги и реализовали шесть киносценариев (в т. ч. успешнейший «Кыш и Двапортфеля»). А смотавшись в Штаты, он сразу же получил синекурную должность в Уэслианском колледже, где и проработал всю свою американскую жизнь, периодически выступая на радио, конечно, «Свобода» с антисоветским передачами. Заявление на выезд Алешковский подал еще до «Метрополя» и свалил почти сразу по пресловутому «пятому» пункту, вместе с семьей. В общем, бггг, альманах просто и вовремя подвернулся.

Алешковский и Аксенов, уехавший ровно через год после составления альманаха, в июне 1980-го, и стали главными выгодоприобретателями этой нелепой провокации, которая, тем не менее, с успехом была использована врагами страны. Все остальные дурачки либо не получили ничего, либо получили по щщам – впрочем, это длилось недолго, у Липкина, например, после альманаха вышло еще четыре сборника стихов.

А кое-кто вообще и никаких проблем да последствий не испытал. Все самые известные – это понятно, их пожурили слегка и все, а для кого-то вообще эта история прошла незамеченной (от жестокости власти аж озноб, конечно).

Это я про оформителей альманаха, их было двое.

Вот, например, Давид Львович Боровский-Бродский. Художник, иллюстратор. Тоже гоним был Советами до невероятия. До «Метрополя» – в киевском театре им. Франко пять постановок (1957–1963). В киевском театре Леси Украинки – 20 постановок (1956–1973). Постановка в киевском театре им. Шевченко (1965). Постановка в Ленинградском им. Комиссаржевской (1972). В московском Малом театре «Оптимистическую трагедию» ставил. В театре им. Маяковского – «Мир без меня» (1976), в Станиславского – пять, в театре на Малой Бронной – два, еще один в Сатире, один в Станиславского, пять в «Современнике», шесть во МХАТе и 15 (пятнадцать!) на Таганке. Душили, короче.

На Таганке, кстати, 30 лет проработал, собственно, в «Метрополь» конкретно Высоцкий его и притащил. Тут, думаю, никакой политики в принципе не было – просто решил помочь пацанам, ну раз попросили. Проблем после «Метрополя» не было, успешно работал в театрах до самого окончания СССР и далее.

То же можно сказать и про Бориса Мессерера. У того 10 постановок до 1979 года, в т. ч. один балет – и какие театры! МХАТ, Сатира, Большой!.. Два фильма (в т. ч. захаровские «12 стульев» с Мироновым). Член Союза художников СССР (1960).

В «Метрополь» его затащила женушка, конечно, Белла Ахмадулина. Вообще это была одна мафия, сплоченная туса: Галич, Аксенов, Мессерер… Все они дружили с Высоцким, Влади, свободно катались в Париж, Женеву, Америку… Гастроли, работа, деньги, успех… И все диссидентствовали на кухнях, все чувствовали себя незаменимыми и гениальными – не замечая ничего прочего. Все хотели пить свой личный сраный чай.

Думаю, отсюда и вырос и этот несчастный «Метрополь» и все последующие Метрополи.

Еще понятно, когда против власти выступает униженный и гонимый, но тут, как видим, совсем не тот случай.

Да, у фигурантов дела «Метрополя» много общего с современными либеральными интеллигентами. Связующая, так сказать, нить. Паразитируя на внимании и приязни власти, ненавидеть ее. Беря у власти деньги и почести, устраивать дешевые провокации. Паразитируя на внимании и любви публики и – да, зарабатывая, на этой публике, ненавидеть ее, как ненавидеть и сам народ, частью которого они себя не чувствуют и чувствовать не хотят…

Все это свойственно либералам семидесятых и далее везде. Ослепленные своей – как они считают – гениальностью и правотой, они не хотят смотреть шире и видеть глубже, следуя исключительно собственным эгоистичным целям.

Понимают ли такие метрополисты, что да, может меняться власть, лидер, социальное устройство и даже экономическая формация, но остается история, территория и народ? И что именно это необходимо пытаться сохранить, несмотря на все поверхностные изменения? Что, по словам одного неглупого человека, «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается»? Что разрушать легче, чем строить, а предательство – самый подлый из грехов?

Нет, не понимают.

Не понимали тогда, не понимают и сейчас.

Построить свое личное интеллигентское благополучие ценой трагедии миллионов – почему нет. А в крайнем случае, всегда можно свалить.

Чаю этим господам, пусть подавятся.