Мария Ватутина: ТЫЛ ИЛИ НЕ ТЫЛ?

Во время Великой Отечественной войны моя бабушка была медсестрой в санитарном эшелоне. Когда состав останавливался надолго в населенном пункте или даже в поле, медсестры и политрук шли в ближайшую деревню с концертами. Клуб набивался до отказа. Приходили дети, женщины, старики. Люди, на себе пахавшие землю и получавшие похоронки. Им нужно было это – искусство. А сестрички понимали, что это очень важное дело – пойти и устроить концерт в селе, где, может, вообще нет радости. 

Фронтовые театры во время Великой Отечественной войны

Подумаем, что же мог исполнять этот женский коллективчик под наигрыши политрука на таких концертах. Может быть, байки травили про москвичей с бронью? Может, частушки пели о дураках-мужиках, воюющих за родину, за Сталина? Может, сальные куплеты пели, песенки из немецких фильмов? Может, блатнягу какую-нибудь? А может, они канкан плясали в своих военных юбчонках или в рубашках с синим штампом хозчасти?

Конечно, они пели военные песни, песни из советских кинофильмов, они пели о любви, о синем платочке, а если были солистки, то и что-то из классики, романсы, наконец, арии из оперетт. Но и то думаю, что оперетты не очень-то заходили вдовам и сиротам, потому что когда ты испытываешь боль, когда горе вокруг, хочется, чтобы тебя кто-то понял, утешил, проявил сострадание, а не «Сильву». 

А вот песня «Темная ночь» – это и есть сострадание и утешение. А «В лесу прифронтовом» – это для солдат споют агитбригады из театров и киностудий, потому что эти стихи Исаковского про них, про бойцов на привале, про мирную довоенную жизнь, но про войну тоже. 

И вот он снова прозвучал

В лесу прифронтовом,

И каждый слушал и молчал

О чем-то дорогом;

И каждый думал о своей,

Припомнив ту весну,

И каждый знал — дорога к ней

Ведет через войну…

В этой песне и призыв подниматься в атаку, и причина – почему и за какие святые вещи нужно бить врага, и нежность. Значит, развлечение развлечению рознь, когда идет война. 

Советские солдаты в Борнхольме. Фотограф: В. Хансен

Когда часть твоей страны – на войне, это значит, что вся страна – на войне. Посмотрите на карту ВОВ – вряд ли четвертая часть СССР территориально была ввергнута в страшную ту войну. Но вся страна работала на Победу, все мысли были только о том, чтобы опрокинуть фашистов. Когда я пишу вся – это значит большинство. Этого не понять тем, кто не застал своих бабок и дедов. 

Были ли развлечения в тылу? Разумеется. Работали театры, как известно, даже в Ленинграде, не говоря уж о Средней Азии, куда эвакуировались столичные театры, писатели, киностудии. Шли ли там комедии? Да, конечно, шли. И там снимали кино. В первую очередь, военные киносборники. Но главное, во время Великой Отечественной (да и после) не могло появиться ничего, подобного «Беспринципным в деревне», да и подобного многим другим фильмам последних двух лет. Невозможно представить, что все ночи напролет по первому каналу мог бы идти откровенный трёп. 

Почему же в тяжелейшие годы Великой Отечественной могли снимать хорошее кино, а мы оправдаемся одним «Праведником», и то про ту войну, а не про эту?

1941-1942 годы – «Машенька» Райзмана, а также «Антон Иванович сердится», «Богдан Хмельницкий», «В тылу врага», «Валерий Чкалов», «Свинарка и пастух», «Сердца четырёх», «Александр Пархоменко», «Как закалялась сталь», «Клятва Тимура», «Парень из нашего города».

1943 год – «Актриса» Трауберга, «Жди меня» Столпера и Иванова, «Радуга» Донского, Перельштейна, «Два бойца», «Кутузов». 

1944 год – «Кащей Бессмертный» Роу, «В 6 часов вечера после войны» Пырьева, «Дни и ночи», «Зоя».

1945 год – «Небесный тихоход» Тимошенко, «Великий перелом» Эрмлера, «Без вины виноватые», «Близнецы», «Пятнадцатилетний капитан». 

Фильмов было гораздо больше, а еще и детских фильмов, мультфильмов снималось множество, не считая радиоспектаклей, к слову. Вы хотите и сейчас сатиру? юмор? шаржи? – сколько угодно! Люди только благодарны будут, если появится талантливая сатира на украинское руководство, на ситуацию в Западной Европе или в США. Но пока юморит на эту тему только Владимир Соловьев да Тигран Кеосаян. Впрочем, нет – все юморят, но это всё издевки, которые иногда кажутся саморазоблачением, потому что скабрезности и кривляния над кем бы то ни было – это неприлично, и прежде всего, неприлично по отношению к собственной аудитории. А вот если сделать это художественно, с достоинством и вкусом, это будут нехолостые выстрелы. 

Что же, оставить только военную тему? А солдату, приехавшему на побывку, что, уже и над стендапом не поржать? А кто сказал, что солдат, приезжающий с фронта, должен немедленно опустить голову в унитаз, промыть мозги и слушать отупляющую пошлятину, лубочный псевдофольклор, тюремный шансон? Вы уверены? Вы уверены, что он не должен зайти на пару уроков в школу и рассказать о своих товарищах, о боях-пожарищах? Получить билет в театр прямо на почту, а если в деревне живет – приглашение на встречу с жителями, на худой конец, в поликлиничку вне очереди, в союз ветеранов, на бесплатный прием у юриста.

А что до культурного досуга в смысле телевизора, есть у меня такое ощущение, что любой вернувшийся – хоть на побывку, хоть насовсем – с передовой боец должен в первую очередь чувствовать поддержку на каждой кнопке пульта и круглосуточно. Просто потому, что мы страна, мы народ. Не бывает так, что одни воюют, а другие не хотят ничего об этом знать, желают веселиться и жить в свое удовольствие: война (см. выше) – она у всей страны. В виде чего должна сойти к солдату эта поддержка с экрана? В чем она состоит? Да, прежде всего в уважении к нему. Вот он похоронил своих пацанов, разорванных мирных, повоевал за наших сограждан, которые просто живут не в Москве, а в Донбассе, в Херсонской, Запорожской областях, а так они – прям вот наши, как жители Таганского района по отношению к жителям Басманного, а дома солдат включает телевизор, а там танцуют все, в костюмах пчелок песенки поют, тут тебе Киркоров, тут тебе КВН, тут Петросян, тут про котиков… 

Филипп Киркоров. Фото: vklybe.tv

И дело не в солдате, который настрадался. Дело в том, что нас в таком виде (то есть с такой самоидентификацией) просто голыми руками приходи бери. И ведь берут. Иное молодое «эго» считает, что его ломают через колено, заставляя делать не то, что хочет, и думать не то, что он привык думать. Но получается так, что когда «советская железная машина давила и проворачивала через мясорубку наши мозги», как-то и люди были светлее, добросовестнее в общей массе, и за страну все встали и победили, и культура была великой. А я всегда говорила – некоторые вещи нужно в голову запихивать насильно, ничего не поделаешь. И если часть элитки может слушать песенки губастых девок, только если те в одном нижнем белье, то это надо закрывать, как «Черкизон» Тельмана Исмаилова, просто потому что девяностые прошли.

И вообще третье десятилетье 21 века. Тяга к развлекухе – она же тяга к разрухе – это пережиток прошлого, ау! А вот тяга к развлекухе во время СВО – это уже повод побеседовать о границах дозволенного: не залезаете ли, мол, товарищ, своей личной свободой на территорию личной свободы вдов, раненых, донбасских жителей? У них есть, знаете ли, святые вещи, этакий храм веры в свою страну, в свой народ, а вы в этом храме пусси райт устраиваете. И дополнительный вопрос: мы вообще народ или не народ? Мы – тыл или не тыл? Если вы лично не народ – тогда что вы тут делаете?

Вот этот вопрос вскоре сконцентрируется в воздухе до состояния шаровой молнии: почему мы должны жить рядом с теми, кто не считает себя частью народа? – спросит народ.

О, как мы боимся репрессий, как нас начинает подташнивать от цифры 37! Как мы ненавидим себя за то, что родились в стране, где вечно страдают люди! В наших семьях были репрессированные, и никогда – участники троек. Мы носим на себе вину перед всем миром за то, что у нас были такие вожди, такие революции, такие одурманенные толпы. Ну-ну.

Я точно помню времена, когда нам начали «дрелить» мозг всеми видами вины, чтобы мы и все последующие поколения уже никогда не смогли полюбить свою некогда великую страну. Чтобы можно было любой трезвый вопрос: а не пора ли порядок навести? – выдавать за начало репрессий. Как удобно держать в хаосе целую страну. Заодно нам рассказали, что культура наша – дрянь, потому что цензура убила всё живое. И надо раскрепоститься (оголиться), говорить правду (снимать чернуху) и вообще потакать всем прихотям толпы (следить за рейтингами).   

Кадр из х/ф «Левиафан», 2014

Мы очень боимся вторгаться на территорию совести частного человека, давать оценку «нетвойнистской» позиции, понимаем милых «молчунов», которые за «гуманизм». При том, что «гуманизм» этих сограждан всегда за украинских детей и никогда за русских детей. А нужно за всех детей. Поэтому такой выборочный гуманизм – это какой-то национал-гуманизм получается.

Я могу досконально пересказать, что в головах многих молодых людей, которые презирают всех, кто работает на нашу победу. С их точки зрения, это всё быдло, одурманенное путинской пропагандой, и откровенные подонки, убивающие несчастных украинцев, а про нацистов пропаганда всё врет, просто Украина хочет идти своим путем, а мы не даем. В них это влили, как свинец в горло, не выскребешь. 

Время сейчас другое – нет диктата коммунистической идеологии и цензуры. Результат – бесталанность телевидения, веселуха стендаперов, все выходные мы смотрим, как готовят улиток, по несколько часов по Первому – как живут попугайчики, кошки и собаки, которых засняли хозяева, а в будни, помимо политических программ, везде кинодетективы или однообразные мелодрамы, словно у нас вся страна или убивает, или расследует, или чморит родственников. «Ликвидация», «Мосгаз» и «Диверсант» идут по кругу на нецентральных каналах. Телевизионным работникам лень даже в Госфильмофонд заглянуть, чтобы хоть что-то незаезженное из архива показать.

Может быть, дело не в том, что во время длительной военной операции внутри России в тылу веселится и ликует весь народ, а в том, что вседозволенность девяностых в культуре продолжается, и нам нечего, кроме, пожалуй, поэзии и отдельных музыкантов, предъявить для военного времени и сплочения нации?

Неужели мы никогда не увидим народной позиции со стороны государственной власти, не услышим четкой правовой оценки уехавшим из страны и высказывающимся в поддержку ВСУ известным деятелям культуры, журналистики, политики и экономики? Неужели их высказывания не повлияют на их место в русской культуре?

Алла Пугачёва. Фото: kinopoisk.ru

К подобным лицам, оставшимся в стране, у которых есть выход к большой аудитории, тем более должно быть «отказано в доме» – пусть не приходят ни в наши телевизоры, ни на наши сцены. Нужно не исподволь вытеснять их бизнес или их имена с афиш, а обоснованно применять административные санкции (которые сперва следует ввести в действие), называя вещи своими именами. Тогда никто на патриотических каналах в патриотических ток-шоу не станет спорить о том, нужен ли армии, ведущей тяжелую битву, адекватный и солидарный с армией тыл. Или пусть его блаженствует в одуванчиковых полях, пока польские наемники не приедут на немецких «Леопардах» прямо к нашим шнуркам на ботинках?