Луи-Фердинанд Селин: «В Пастернаке нет ничего особенного»

В 1960 году журналист популярного издания «Пари-матч» Роже Мож отправился в Медон к писателю Луи-Фердинанду Селину, чтобы взять у него интервью по случаю выхода романа «Север». Селин, живший тогда в бедности и заклейменный за свою политическую позицию во время немецкой оккупации Франции, не стал себя стеснять и откровенно высказал все, что накипело у него на душе. 

Результатом стал текст на 27 машинописных страницах, из которого интервьюер взял для своей статьи лишь несколько сильно смягченных фраз, чтобы не шокировать буржуазных читателей журнала. Интересно также отметить, что журналист предпочел подписать статью псевдонимом. Это неудивительно, так как известно, что примерно в то же время одна из телеведущих была уволена только за то, что произнесла в эфире имя писателя. 

Недавно полный текст интервью был найден в архивах, но его острота, очевидно, со временем не потускнела, так как обладатели прав на наследие Селина разрешили изданию «Фигаро» опубликовать только часть, сделав купюры. Тем не менее и эта часть представляет большой интерес. 

В 1960 году Селин рассуждает о крушении фашизма, об успехе Франсуазы Саган и о Пастернаке, который недавно получил Нобелевскую премию. А поскольку в словах он себя не ограничивает, порой не так просто перевести его выражения литературным языком. 

– Вы часто описываете то, что произошло во время войны и после нее…

– Ну да, я тоже занимаюсь этой темой. Чем раздражаю других, которые говорят: «Твою мать! Этот сукин сын еще смеет писать об этом».

– Происходящее в те несколько месяцев, во время которых разворачивается действие вашего романа, чрезвычайно драматично.

– Больше – годы это длится. Потому что быть вне закона – это, знаете ли, все равно что быть мертвецом. Приговоренный к смерти – это совершенно особый персонаж. Конечно, все мы, так сказать, приговорены к смерти, но тут речь о том, что другие люди хотят с вами покончить. И вот это интересно. И еще хаос – мы не так часто видим хаос в обществе. Когда, в общем, все рушится. И можно заглянуть за кулисы и увидеть, как все разваливается к чертям. Полный капут, кавардак… 

В общем, думаешь, что есть небольшой шанс заинтересовать людей всем этим, но на самом деле это их не интересует. Им подавай какую-нибудь историю продавщицы. Вообще забавно видеть, что такое вкус публики. Ей нужны популярные романы. Очень простое – вот что продается. Люди сейчас идут за книгой не в книжный, они покупают романы в киосках, на вокзалах… Недавно одна авторша написала книгу – ни строчки критики, никто вообще о ней не писал, однако она заработала 20 миллионов.

– Можно еще вспомнить Франсуазу Саган…

– То же самое. Чтиво для покупателей галантерейной лавки. 

– Некоторые отрезки времени нам кажутся очень длинными – 25 лет, 50 – но на самом деле это не так уж много. Не могут рождаться гении каждые 5 лет.

– Гении – нет. Но вот, например, я часто слышу: «Ах, у такого-то драматурга потрясающий диалог, ах, такие реплики, такой язык». И вот я читаю, смотрю, ищу – а там просто нет ничего. Мертвый текст, и даже нельзя сказать, что это плохо. Но я искал, да, и нашел 3-4 авторов, которые недалеко от гениев ушли. Это Рамю — швейцарец, Поль Моран и еще Барбюс. (Шарль Фердинанд Рамю (1878-1947) – швейцарский романист, Поль Моран (1888-1976) – писатель и дипломат, коллаборационист, Анри Барбюс (1873-1935) – писатель-коммунист – здесь и далее прим. ред.). Новые горизонты, перемена ритма в разных жанрах… А Бордо — блевотина, Бурже, Анатоль Франс… (Анри Бордо (1870-1963) – писатель, Поль Бурже (1852-1935) – популярный романист, Анатоль Франс (1844-1924) – знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии 1921 г.). Нет, это мило, Анатоль Франс, стиль, все дела, очаровательно, но я говорю – дальше-то что? 

– Я думаю, сильная сторона Франса – то, что он говорил именно тогда, когда он это говорил. Он как бы шел против течения.

– Вот уж нет! Франс – прежде всего рассказчик, анекдоты, философия – это все его. Когда я был в Дании, я дал одному фермеру почитать Франса, Флобера и Бальзака – так вот, больше всего ему понравились «Харчевня королевы Гусиные Лапы» Франса и «Бовари». Правда, надо признать, что остальное… тот же Бальзак… «Ах, Бальзак – это целый мир». Но надо все-таки признать, что это довольно посредственно.

– Как вы работаете?

– Так же, как и все. Два часа в день. Да, два часа в день. Для всего нужно время, чтобы сочинять, думать… Терпеть не могу слово «идея». Хуже всего глубокие, мать их, идеи, чувствительность, все такое. Это Жид (Андре Жид (1869-1951) – писатель, лауреат Нобелевской премии. Дальше в тексте публикаторы сделали купюру – очевидно, Селин проехался по Жиду катком, объясняя, почему терпеть его не может).

– По-моему, я читал почти все ваши книги, и эту («Север») я прочитал практически на одном дыхании. Меня удивило, что там нет секса.

– Я не горю желанием встречаться с прокурором. Тут прокурору делать нечего – но если б я написал о сексе, уверен, обязательно нашелся бы отец семейства или какой-нибудь особенно добродетельный боец Сопротивления, который накатал бы на меня донос.

– Хотя в тексте есть старик, которого бьют хлыстом.

– Ну, есть. Хотя все это я оставляю Саган. Сейчас все сходят с ума по Саган, по Сартру. По всем этим любителям писать о сексе. Ни черта они не умеют, в их описаниях жизни нет. Я-то полжизни провел среди танцовщиц – что там может придумать какая-нибудь клуша, хотя бы эта убогая Саган с ее жалкой фантазией… 

– Ваши герои действительно существуют или вы их выдумали?

– Хаубольдт существует. Мате тоже. (В романах Селина эти герои получили имена Харрас и Маттей соответственно.)

– Хаубольдт внушает симпатию.

– Да. Он, в общем, олицетворяет тип немца, который больше не существует, расу, которую уничтожили: все, финиш. Это были люди, как в эпоху Возрождения, готовые на все, человечные и неглупые. Таких больше нет (купюра в тексте, дальше, судя по всему, Селин рассуждает о природе фашизма).

(Нацистский режим) создали люди, которые мало путешествовали. Они взялись за дело, не имея достаточно сил. Их затея с самого начала была обречена. Наполеон хотел отправиться в Россию, чтобы разобраться с русскими. Они повторили его ошибку.

– Вообще-то Наполеон в свое время располагал более чем реальными силами…

– А вот и нет. Половина его армии – это были иностранцы, в основном немцы. И вообще многое было против него. А у Гитлера не было гения Наполеона. (Купюра в тексте.) Он проиграл, когда сразу же не разобрался с Англией. У него было то, что нужно, он мог выиграть. Потому что, понимаете, его не послушались. Он же отдал приказ… Если диктатор не выигрывает сразу же, то только потому, что его приказы саботируют. Ему не хватило гения. Он был звездой, но у него не было военного гения. 

– У вас дома попугай, откуда он?

– Из Габона, но вообще-то я купил его в магазине.

– Он разговаривает?

– Да, но не тогда, когда рядом люди. Он говорит, он знает песни… его выучили разным песням. «В Средней Азии» (музыкальная картина Александра Бородина), вот это он знает очень хорошо. Вообще он не злой, но кусается. У него не такой большой клюв, потому что это ара. (Селин напевает «В Средней Азии», попугай поет с ним вместе).

– Как я понял, вы редко выходите из дома?

– Куда я пойду, если у меня дома кошки, птицы, 4 собаки, и сам дом, и хозяйством тоже надо заниматься. Я мало ем, но обед надо приготовить, картошку… По вечерам я не готовлю.

Луи-Фердинанд Селин

– Считается, что литературой легко заработать…

– О-о! Слушайте, НРФ (подразделение крупнейшего издательства «Галлимар») получает в год 10 тысяч рукописей, из которых издает 350. Как вы думаете, какой тираж обычно у этих 350? Так вот: 3 тысячи экземпляров. Как думаете, сколько экземпляров из тиража в итоге продается? 300. А вообще наши издатели изумительные сволочи. Невозможно добиться от них отчета. (Купюра в тексте.)

– Все же издателям принято доверять.

– Я же вам говорю – это короли ворья. Они ни перед кем не отчитываются. На книге Пастернака издатель сделал 262 миллиона. Он и строчки из нее не прочел.

– В прошлом году я брал интервью у Пастернака. Он очень интересен.

– Мне не понравилась его книга. Я в ней не вижу ничего особенного. Мне нужно нечто сложнее, чем вот это вот.

– Тем не менее поразительно, что такую книгу написал русский.

– Это другое дело.

– Как вы нашли этот дом?

– Когда мы приехали сюда, тут ничего не было практически. Руины, – мы, конечно, их подлатали, как могли, но все равно это развалины. Дунь, и все рухнет.

Луи-Фердинанд Селин

– Давно вы здесь живете?

– Десять лет. Меня пытались выжить, писали петиции, оставляли надписи – «свинья», «порнограф», и все такое. Мэр тут еще – старый мученик каторги, типаж «великий боец Сопротивления». Правда, я его совсем не знаю. Напротив дом Андре Демезона (французский писатель, 1883-1956), он жил здесь, но он уже умер. (Сам Селин уйдет из жизни в Медоне через несколько месяцев после интервью, 1 июля 1961 года).