В последнее время писатель Герман Садулаев несколько раз высказался о проблемах современной литературы на разных площадках. И, можно сказать, сформулировал принципиально новую гипотезу, которая безусловно достойна отдельной беседы. «Писателей слишком много… проблема в том, что мы создаем непотребляемые вещи. <…> Написано уже столько, что никто не сможет это прочитать даже за тысячу лет», – пишет Садулаев в своей последней книге «Никто не выVOZит эту жизнь».
Герман Садулаев / тг
«ВН»: – Герман, вы как будто взглянули на давнюю проблему под непривычным углом. Не мало читают – а много пишут. Это некая философская позиция касательно литературы?
– Прежде всего, я работаю в редакции «КПД» издательства «АСТ». Я там заведующий редакцией. Поэтому современная издательская деятельность и литература не только волнуют меня как человека, но это еще и входит в сферу моей профессиональной деятельности прямо сейчас. Поэтому, конечно же, я задумываюсь о том, как существует нынешняя литература и что можно было бы сделать, чтобы улучшить ее нынешнее состояние.
«ВН»: – Проведем аналогию. Когда я лет двенадцать назад работал в музее, были популярны такие исследования на тему «Как поменялись функции современного музея». Музей сегодня перестали воспринимать как источник истины, теперь это общественное пространство и так далее. А как вы видите функции литературы сегодня?
– Литература, конечно, всегда имела развлекательную функцию. Это не единственная ее функция. Но литература всегда была способом проведения досуга, способом отдыха культурного человека. И в этой сфере, конечно, литература очень сильно сдала, потому что она уступила другим носителям – видеопродукции, кинофильмам, интернету.
Кадр из х/ф «Терминатор 2: Судный день»
Поэтому развлекательность из литературы как бы вымывается. Но литература остается средством передачи смыслов, средством поиска истины, средством осмысления истории и текущего момента.
Мы видим, что прослойка думающего читателя сейчас очень узка. Всем нам на память приходит советское время с его миллионными тиражами. Да и первое постсоветское время, когда сняли запреты и хлынула куча эмигрантской литературы, так или иначе запрещенной ранее литературы. Всё это издавалось огромными тиражами, всё это читалось.
В 2000-х годах уже пошел спад литературы, спад тиражей и, главное, спад читательского интереса. Потому что выросли уже новые поколения, для которых обращение к книге действительно стало чем-то иным.
Это как раз то, что вы говорили о музее. Действительно изменилось отношение к музеям и к литературе тоже. У человека нового поколения часто просто нет привычки читать, привычки узнавать что-то новое через книгу. Потому что у него есть другие носители.
Mikey Madison, winner of the award for best performance by an actress in a leading role for «Anora,» poses in the press room at the Oscars on Sunday, March 2, 2025, at the Dolby Theatre in Los Angeles. (Photo by Jordan Strauss/Invision/AP)
США. Калифорния. Лос-Анджелес. Актриса Майки Мэдисон, получившая награду в номинации «Лучшая женская роль» за работу в фильме «Анора» на фотосессии победителей 97-й церемонии вручения кинопремии «Оскар». AP/TASS
Я сказал о том, что развлекательная функция литературы отходит ввиду сильной конкуренции видео и интернета. Но также и информативная функция литературы тоже слабеет. Потому что опять же часто для информации люди смотрят видео, смотрят «Ютуб» какой-нибудь. Хотя он у нас и запрещен, но всё равно все смотрят через VPN.
И опять же обращаются к интернету, к той же богомерзкой «Википедии» часто обращаются люди в поисках информации. И меньше обращаются к книгам.
Но всё же функцию осмысления истории текущего момента, его проживание никто не может отнять у литературы. Эта функция имманентна литературе как высшей форме существования человеческой речи.
Лев Николаевич Толстой в Википедии
«ВН»: – Здесь у литературы есть монополия?
– Литература – это высшая форма существования человеческой речи. Это речь наиболее организованная, наиболее формализованная, наиболее изощренная, сложная. Наполненная большим количеством смыслов и подтекстов. И вот за литературой остается функция осмысления. Ее не могут полностью забрать себе ни кинофильмы, ни интернет.
Узка прослойка людей, которых это сейчас интересует именно в таком формате. Может быть, эта прослойка и не была никогда очень широкой. Ведь возникновение огромного читательского слоя, состоявшего из очень широкого класса советской интеллигенции и полуинтеллигенции, было несколько искусственным феноменом. Это было порождение советского строя.
Когда советский строй был уничтожен и на его место пришел капитализм, очень быстро (в течение каких-то десятилетий) оказалось, что такого количества интеллигенции просто не нужно. Не нужно, например, для экономики. Тем более для экономики компрадорской страны, которая просто качает свои ресурсы на Запад. Не нужно такое количество интеллектуалов. Оно просто не вписывается в экономику.
Снос памятника Ф. Дзержинскому. 90-е гг. Фото: ТАСС
И эти люди либо переходят к какому-то простому ручному труду, либо занимаются бизнесом, коммерцией и так далее. Но они уходят из той прослойки, которая считала едва ли не целью своего существования мыслительную деятельность и такое обмозговывание всего, что происходит. Сейчас таких людей мало. И читают сейчас, конечно, мало. Меньше, чем раньше.
И, опять же, я повторю. Это нытье, понятно, всем уже надоело. Но что поделать, если такова правда. Мы перестали быть самой читающей страной. Мы сейчас читаем не только меньше, чем Советский Союз, но мы читаем и меньше, чем другие страны. Мы читаем меньше, чем читает Китай, или Индия, или Иран. И мы читаем меньше даже, чем западные страны – чем Франция, Германия.
Мы всё время смеемся над американцами, что они такие тупые, необразованные и ничего не знают за пределами своей страны. И у нас такой образ американца как такого малообразованного человека, который не может найти на карте Конго или Казахстан и вообще ничего не знает об этом мире и смотрит только свои голливудские фильмы и пьет пиво. Есть у нас такой стереотип про американцев.
Фото: Charlie Neibergall /AP/ТАСС
Но этот стереотип, как и все стереотипы, поверхностный. Факты состоят в том, что в Америке читают книги. И читают гораздо больше, чем в России на данный момент. Тиражи у них гораздо больше, чем в России.
«ВН»: – И там довольно популярна именно интеллектуальная литература, к слову говоря.
– У них вот вокруг университетских кампусов существует довольно развитая интеллектуальная жизнь. И это всё есть сейчас в принципе во всем мире. А мы сейчас начинаем в этом смысле плестись в хвосте цивилизации. В том числе и в части чтения, в части литературы. Мы плетёмся в хвосте цивилизации.
«ВН»: – Бумажные тиражи у нас падают. Но говорят, что много читают в интернете.
– Да, часто говорят, что это всё касается только бумажных книг, потому что люди читают электронные книги. Но это неправда. Читающие люди по-прежнему читают больше бумажных книг. Я это знаю по своему издательству, по статистике продаж. Всё-таки у нас на 10 бумажных книг продается примерно одна электронная книга и одна аудиоверсия.
Герман Садулаев / тг
Поэтому те, кто читает, всё-таки предпочитают бумажные книги. На Западе больше продается электронных книг, но тем не менее бумажных книг там тоже продается очень много.
Вопрос, конечно, еще и качества издаваемой литературы, качества чтения. Как я уже сказал, развлекательная функция уходит постепенно из литературы. Но она всё еще остается. И по-прежнему у развлекательной литературы тиражи и аудитория больше, чем у серьезной литературы. Больше, скажем так, как минимум на порядок, а то и на два порядка.
«ВН»: – Вероятно, это нормальная ситуация?
– Я бы не бил по этому поводу тревогу. Именно по поводу того, что развлекательная литература продается больше. Ну, скажем, жанровая литература, детективы, романы, фэнтези, даже манга какая-нибудь хорошо продаются. Я бы не бил по этому поводу в набат.
Литературный институт имени Максима Горького / Википедия
Мне кажется, что неправы те, кто вот этот наш маленький участок литературы начинает еще как-то больше делить. И начинают кричать, что вот «надо запретить эту развлекательную литературу или уменьшать ее распространение» и так далее, и так далее.
Для меня вообще радость, когда человек просто читает. Это замечательно, когда человек просто читает книгу. Это уже очень хорошо.
Я бы призвал наших литераторов и людей из литературного мира радоваться за каждого человека, который просто читает книгу. Который может взять книгу и прочесть ее от начала до конца. Сейчас это довольно редкий человек.
Фото: Zuma\TASS
И здесь уже не так важно, что это за книга. Допустим, это может быть детектив, и это хорошо. Если человек может прочитать детектив, значит, он сможет прочитать и какой-нибудь современный роман, он сможет прочитать и какую-нибудь классику.
Если он вообще может читать, пускай даже дамский роман, это значит, что он может читать. И значит, что при определенной подаче, при определенных обстоятельствах он возьмет и прочитает хорошую книгу тоже.
Мне гораздо более опасной кажется та ситуация, что у нас значительная часть людей вообще не читает. И вот заставить прочитать хорошую книгу человека, который вообще не имеет привычки читать книги, практически невозможно. У него нет навыка чтения. И это большая проблема.
Фото: Донат Сорокин/ТАСС
А то, что люди читают много фэнтези, – это хорошо. Слава богу, пускай читают. Пускай читают хоть что-то. Пускай. Главное – сохранить этот навык чтения. Саму по себе культуру чтения сохранить.
