Фабрики смерти. Герман Садулаев об этических проблемах животноводства

К XXI веку благодаря массовому производству в промышленности и сельском хозяйстве самые простые потребности людей в еде, одежде, предметах быта в общем и целом в большинстве стран мира были удовлетворены.

Фото: realtribune.ru

По сравнению с прошлым веком голодающих регионов, народов, сословий почти не осталось. Да и тот голод, что есть, вызван не абсолютной нехваткой продовольствия, а неправильным распределением, издержками рыночного капитализма, политическими и военными причинами. В развитых странах гораздо больше людей умирает от переедания и связанных с ним болезней, чем от голода.

Однако сегодня общество всё чаще и всё серьёзнее задумывается над тем, что именно мы потребляем, насколько это полезно или вредно для нас и для окружающей среды, насколько этично производство товаров, какие предприятия и отрасли, какие тенденции мы поддерживаем своими покупками. Особенно это касается сельского хозяйства, животноводства, производства животных продуктов питания.

По нашему мнению, этическая проблема состоит не в том, что мы потребляем молоко, мясо, яйца, кожу и другие продукты, получаемые от животных, включая птиц, рыб и прочих. Этическая проблема состоит в том, как именно устроено современное промышленное животноводство.

Несколько тысяч лет назад наши далёкие предки заключили негласный «договор», «завет» с домашними животными. Люди обязались заботиться о своих зверях, защищать их от хищников и непогоды, лечить, кормить и поить или пасти в лугах с сочной травой и водопоями, помогать выращивать потомство и общаться с ними как с родными. Взамен человек мог брать молоко, стричь шерсть, а иногда убивать своё животное, чтобы получить мясо и шкуру. «Налог смертью» был по определению меньше, чем стадо потеряло бы в естественных условиях от хищников и прочих напастей, потому что пастух заботился о своих стадах и хотел, чтобы его стада росли. И стада действительно росли.

Главное, человек обязывался сохранять для домашних животных образ жизни, хотя бы в минимальной степени соответствующий их природе, их биологическим, психологическим и социальным потребностям. Лошади, коровы, овцы продолжали пастись табунами и стадами на привольных пастбищах. Куры бегали по двору или в птичнике, устраивали себе гнёзда, в которые несли яйца, высиживали и выводили своих цыплят, выстраивали свои птичьи иерархии. Собаки метили и охраняли территорию. Человек всем управлял, направлял, но не взламывал коды и не писал свою программу поверх генетической.

Домашние животные составляли часть народа. Люди не слишком выделяли себя из общей живой массы антропоценоза. Некоторые животные, такие, как волы и тягловые лошади, подвергались большей эксплуатации, чем другие. Но и в человеческом обществе были рабы и зависимые крестьяне. Животных убивали ради мяса, жира, шкур. Но и людей убивали едва ли реже, чем домашних животных: в наказание за преступления, в ходе кровной мести, на войне или в жертву богам. Понятия прав человека тогда не существовало. Зато права народов включали в себя и естественные права животных, разделяющих с людьми единую жизнь и судьбу.

Так называемая «гуманизация» идей и практик человечества, случившаяся в последние несколько веков, была произведена за счёт животных, которых лишили прав живого организма и вывели за границу народа как нечто неживое, нечувствующее, механическое, простую вещь, инструмент, источник сырья, ходячий холодильник с мясом и молоком. Христианство, бывшее идеологией самых влиятельных держав, имело противоречивое отношение к животным. С одной стороны, христианские святые славились добрым отношением к зверям. С другой стороны, догматически было провозглашено, что у животных нет души. Кстати, в христианстве были догматики, которые считали, что души нет и у женщин. В любом случае официальная идеология не сильно влияла на крестьян-земледельцев и кочевников-скотоводов, которые продолжали жить с животными одной семьёй, давали коровам имена, любили коней, как братьев, а иногда и больше, чем родных человеческих братьев.

Всё изменилось в последние пятьдесят лет, когда промышленные конвейерные методы были повсеместно внедрены в сельское хозяйство, животноводство и птицеводство. Теперь фермы – это фашистские концлагеря, где бычки не живут, а «набирают вес» перед забоем, а дойные коровы стали машиной для производства молока: искусственное оплодотворение, механизированная дойка, жизнь в тесном загоне. Птицефабрики демонстрируют жестокость, примеров которой не было вообще нигде и никогда во вселенной. Что говорить о бойнях? Раньше хозяин-человек сам убивал своё животное, стараясь сделать это наименее болезненным способом, оказывая своему младшему брату последнюю услугу и последнюю честь, как он убил бы на поле боя своего тяжело раненого соратника по его просьбе. Теперь это автоматизированная система безличных убийств.

Люди нарушили договор, нарушили завет. Доместицированные животные, от которых мы получаем молоко, мясо, кожу, яйца и так далее, лишены жизни в естественной среде. Лишены возможности получать положительные эмоции от исполнения своих биологических и социальных функций. Они вырастают, не видя родителей, и сами потом не видят своих детей. Проблема не в том, что они умирают под ножом человека, а в том, что они живут всю свою короткую несчастную жизнь в горе, страхе и боли.

Только пара видов зверей, кошки и собаки, получили привилегированное положение. Они являются частью населения городов, с учётом их потребностей планируется городское пространство, для них существует целая отрасль по производству кормов, у них своя система здравоохранения и так далее. При этом они удовлетворяют только эмоциональные потребности людей. Попробуйте начать издеваться над кошками и собаками или массово их убивать, общественное мнение растопчет вас, а потом вас ещё и накажет государство. И это совсем не плохо, скорее, это образец того, какие права должны иметь и все остальные наши животные, начиная с коров, которые интеллектуально и эмоционально развиты ничуть не менее, чем собаки и кошки.

Подобно тому, как равные права должны быть у людей различных рас: у чёрных негров, жёлтых азиатов, белых европейцев, кавказцев, тюрков и всех прочих, точно так же равные права должны быть и у всех видов домашних животных: не только у собак и кошек, но и у коров, у лошадей, овец и так далее. Иначе это расизм. Отношение современной цивилизации к животным – это фашизм и расизм. Они выделили людей в особый вид, дали привилегии ещё паре видов зверей, а всех остальных обрекают на мучения и эксплуатацию в концлагерях и на фабриках смерти.

Но есть ли этому альтернатива? Ведь капитализм не откажется от автоматизированных ферм, потому что это прибыль, это деньги, а оправданием будет служить угроза голода.

Мы убеждены, что альтернатива есть. Евразия – страна полей, степей и бесконечных просторов. У нас есть все возможности вернуться к традиционному сельскому хозяйству, к традиционному животноводству в виде кочевого, отгонного скотоводства, которое существовало у нас на протяжении не веков даже, а тысячелетий. Более того, в Евразии сохраняется не только потенциал, но и действующее животноводство, близкое к традиционному: например, в Казахстане животноводство практически полностью отгонное, пастбищное. Хотя капитализм и промышленные методы уже запустили свои руки в быт кочевых скотоводов. Следует и в Казахстане, и в России, и в других наших землях сохранять и развивать сельское хозяйство с учётом не только экономических, но и экологических, и этических моментов. На это должны быть нацелены государственные программы и общественное мнение.

Мы должны как потребители поддерживать экологические и этически ответственные хозяйства не только словами, но и рублём. Мы должны быть готовы заплатить за десяток яиц в два раза, даже в пять раз больше, если эти яйца получены не фашистским методом на птицефабрике, если курицы, сделавшие эти яйца для нас, кудахтали, рылись в песке, млели на солнышке, сидели на жёрдочках, высиживали цыпляток и потом ходили по двору с жёлтыми пушистыми комочками, деловито показывая им, как клевать зерно.

Появление на рынке продуктов этического животноводства следует рассматривать не как «удорожание продуктов питания», а как инновацию, как внедрение новой технологии и разработку нового товара для новой формирующейся ниши ответственного потребления. Тогда этическое животноводство будет способствовать росту экономики, инвестиций и, в конечном итоге, благосостояния всего народа.

Произойдёт некоторое перераспределение денег, населения и ресурсов из городов обратно в сельские поселения. Но разве это плохо? Мы не можем сохранить сёла, потому что в сёлах нет работы. Многие жители города не хотели бы уезжать из сёл или хотели бы вернуться к привычной им жизни, но не могут, потому что в селе нечего делать, потому что промышленное сельское хозяйство обходится минимумом работников, выдавая на-гора массовый, вредный, отравленный химикатами и гормонами и этически неприемлемый, но дешёвый продукт. Этические фермы, кочевые хозяйства, птичники и так далее создадут тысячи новых прекрасных рабочих мест. В эти хозяйства даже горожане смогут и захотят приезжать, к примеру, на месяц-другой, чтобы не только отдохнуть от городской суеты, но и позаниматься гармоничным трудом в общении с братьями нашими меньшими.

С другой стороны, промышленность может изобретать и совершенствовать методы производства искусственного мяса в лабораториях. Технологии выращивания мяса без убийства и эксплуатации животных уже есть. Почему бы промышленности не заняться этим вплотную? В этом нет ничего опасного и страшного, это новый виток прогресса, промышленность снова сможет внести свою лепту в продовольственное обеспечение, а инвесторы – получить прибыль на свои вложения. Без концлагерей и фабрик смерти.

Мы, люди, ответственны за жизнь на этой планете. Мы не можем действовать, имея в виду только экономические или политические интересы. Мы должны заботиться о выживании, счастье и благополучии всех живых существ. Мы должны быть этичны.

Однако этика евразийцев призвана быть не идеалистической, не оторванной от реалий нашего быта, а практичной. Можно было бы призвать людей отказаться от употребления в пищу мяса. Стать вегетарианцами или даже веганами, не употреблять молока. Не носить кожаную обувь. Это хороший индивидуальный выход, достойный путь. Но он вряд ли подходит всем. Даже в Индии, среди индусов, при том, что вегетарианство провозглашается оптимальной этической диетой, вегетарианцев меньше половины.

Для евразийских кочевых скотоводческих народов приготовление и потребление мяса, молока, выделка шкур – важная часть традиционной культуры. А животноводство – основа экономики и занятости. Поэтому правильным будет не прекратить, не отвергнуть, но возродить традиционные формы сотрудничества с домашними животными, которые теперь, с помощью компьютерной техники, мобильной связи, малой авиации, могут стать гораздо более эффективными. Мы никогда не призываем к архаизации. Только в будущее и в сверхновое будущее. Конвейерные концлагерные методы животноводства безнадёжно устарели и должны постепенно сойти на нет. А традиционный этический способ хозяйствования и взаимодействия с животными может быть возрождён, подкреплён новейшими цифровыми технологиями и обеспечить прорыв к более высокому качеству жизни для всех народов.