Теоретической основой евразийства стали не политические, а сугубо географические идеи Петра Николаевича Савицкого. Что сделал Савицкий? Савицкий определил Евразию как «особый исторический и географический мир, простирающийся от границ Польши до Великой Китайской стены», указав при этом, что «наиболее бросающейся в глаза чертой в характеристике этого мира является флагоподобное, то есть на манер полос в горизонтально подразделенном флаге, расположение в нем основных почвенно-ботанических и климатологических зон».
В школе нам рассказывают, что существуют «части света»: Европа, Азия, Африка, Америка, Австралия, Антарктида, и еще иногда отдельно выделяют Океанию. А по какому, простите, принципу, эти части выделены? А ни по какому. По приблизительным очертаниям береговых линий. Причем хорошо известно, кто и когда такое деление придумал. Это придумали в VI–V вв. до нашей эры Гекатей Милетский и его последователь Геродот. Деление было даже не политическим (эллины вели в это время войну с персами), а мифополитическим. Якобы Европа и Азия вечно враждуют между собой из-за женщин. Зевс похитил дочь финикийского царя Европу, а азиаты как бы в отместку похитили Елену. И сегодняшняя греко-персидская война – продолжение этого мифа. Хорошая демократия против плохой деспотии, ура.
Т. е. деление на «части света» условно до чудовищности. Оно глупо, устарело и антинаучно, как антинаучно, например, до сих пор существующее деление на холериков, сангвиников, меланхоликов и флегматиков в психологии (это деление восходит к магической «четырехчленке»: огонь, земля, вода, воздух). Это становится очевидно, когда бедного школьника на уроке географии спрашивают: где проходит граница между Европой и Азией. Школьник всегда начинает мяться, чесать в затылке и думает: что за идиоты эти взрослые. Древнегреческому школьнику это было понятно: Азия начинается на востоке, за Эгейским морем, а Африка – южнее, за Критом и Кипром. Но сейчас-то не пятый век до нашей эры, и мы не в Греции! Так по какому же принципу делить?
Основы по-настоящему научного определения географических макрорегионов в начале XIX века заложил барон Александр фон Гумбольдт. Гумбольдт совершил в географии прорыв на уровне Коперника или Дарвина. К сожалению, многие образованные, казалось бы, люди этого не понимают и часто даже не знают, кто такой Гумбольдт. Если вкратце, Гумбольдт придумал т. н. «географическое районирование». Что это значит? Это значит, что земля круглая, а не плоская. На разных широтах разный тип растительности, разные почвы и разные этносы. Ergo, нужно не разрезать торт кусочками поперек, деля на «Европу» и «Азию», «Запад» и «Восток», а срезать торт слоями, вдоль, по широтам, и тогда деление будет верным. Помимо этого, Гумбольдт ввел в научный обиход понятие «изотерма», тоже очень важное, как оказалось впоследствии.
Идея Гумбольдта, безусловно, революционная, но у нее есть один крупный недостаток: она слишком немецкая, что ли, слишком правильная, идеальная, романтическая (Гумбольдт был типичный человек романтической эпохи). Всё разложено по полочкам и наколото на булавочки. В жизни так гармонично не бывает. В жизни всегда очень много переходных моментов. Можно, конечно, выделить в особые полосы лесостепь и лесотундру, но как-то странно это, согласитесь, бесконечно плодить переходные слои. Поэтому сами же немцы (Карл Риттер и Фридрих Ратцель в частности) очень быстро поправили Гумбольдта с позиций уже позитивистских, контианских, и начали активно использовать термин Lebensraum – «жизненное пространство». Этот термин в России очень не любят по понятным причинам: его использовали нацисты, – но нацисты и Вагнера любили, что же теперь, «Полет валькирий» не слушать из-за этого?
Савицкий всего лишь довел эти правильные (в научном, а не в политиканском смысле) немецкие идеи до логического русского умозаключения. Если мы будем делить мир не по береговым очертаниям, а по растительно-климатическим зонам и изотермам, с учетом переходов, мы обнаружим, что «Европа» – это просто тепленький полуостров с мягкой почвой, в то время как Евразия – это обширное пространство к востоку, которое за счет «причудливой последовательности» между лесом и степью, лесом и тундрой и еще за счет речных артерий и горных хребтов вроде Алтайского – создает «периодическую и в то же время симметрическую систему зон». Т. е. «языки» леса иногда уходят далеко на юг, в степь, а степь, наоборот, часто «заползает» на север. При этом на всей территории по сравнению с «Европой», «Китаем» или «Ближним Востоком», прямо скажем, холодно. «Русский мир есть область русской зимы», – говорил Савицкий.
Делить земной шар нужно не на континенты и не на «части света», а на месторазвития (этот термин по аналогии с «месторождением» придумал Савицкий). Эти месторазвития будут носить неизбежно двойные названия, потому что они будут пересекать границы континентов и «частей света». Возьмем другой пример месторазвития, не Евразию. Например, цепочка сухих степей, которая вперемешку с пустынями, субтропическими лесами, нагорьями, междуречьями и проч. тянется от Марокко через Сирию и Аравию до наших центральноазиатских республик, – это месторазвитие, которое нужно назвать, очевидно, Афразией.
При таком подходе история становится всего лишь подтверждением этой географической логики. Например, афразийский регион несколько раз пытались объединить с разных стартовых точек: персы, потом Александр Македонский, потом арабы, еще потом турки. В общем, это своего рода «котёл», в котором варятся сразу несколько крупных этнических групп, конкурирующих между собой. Точно так же и история Евразии – это история попыток ее объединения с разных точек. Сначала это были скифы, в IV веке н. э. гегемонами стали гунны, в союз с которыми вошли праболгарские и праславянские племена, в VI веке древние тюрки создали «Вечный эль» (который с грехом пополам продержался всего лет 50, впрочем), в XIII веке неожиданно «котел» наполнили монголы, создавшие единую «монголосферу» (термин Г. В. Вернадского), и, наконец, в XVI веке эстафету приняли великороссы, которые буквально за пару десятилетий распространили свое влияние на Поволжье, Прибалтику и Прикавказье, а еще потом колонизировали Сибирь и (после падения Крымского ханства в 1783 году) Новороссию.
Это немного шокирует обывателя, конечно, но горы и океаны, как правило, не являются границами таких месторазвитий, потому что облакам плевать, грубо говоря, на горы и океаны. Границы месторазвитий всегда размыты, потому что они в воздухе, они сформированы линиями гумбольдтовских изотерм. Вот почему нужно говорить не о Европе, например, а о Евроатлантике, которая объединяет Западную Европу и Восточное побережье США. В климатическом плане большой разницы между Англией и Новой Англией нет. И вот причина того, почему английские пуритане так легко колонизировали Северную Америку, сохранив свой антропологический тип, в то время как испанцев и португальцев, колонизировавших Южную Америку, уже в начале XIX века креолы и мулаты (т. е. смешанные антропологические группы) вышвырнули вон.
При этом, замечу, русские промышленники столь же легко освоили Алеутские острова, эскимосы – монголоиды, да и индейцы – это просто сибиряки, предки которых когда-то перешли Берингов пролив, проникли в Америку и уже здесь разбились на группы. Т. е. большой разницы между Сибирью и Аляской нет. В дурацкую песню про «бабу, водку, гармонь и лосось» на самом деле невольно помещен архиважный географический смысл. Аляска и даже часть Канады – это продолжение Евразии, а вот Техас и Калифорния – это, скорее, часть мезоамериканского, «мексиканского» месторазвития, совершенно по-хамски отобранная США в 1845-46 гг.
И на западной окраине Евразии работает та же логика. Например, венгры – это потомки жителей сибирского государства Уи-Бейго (т. н. саргатская археологическая культура), ушедшие, в отличие от индейцев, наоборот, на крайнюю западную оконечность Евразии – в Паннонию. Болгары – такой же осколок некогда могущественной «гунносферы». Византийские историки часто называют и болгар, и славян «гуннами» или «скифами», фактически констатируя эту преемственность, которую мы, люди умные, образованные, почему-то никак усвоить не можем. Все эти этносы, несмотря на языковое или антропологическое различие, – просто брызги из одного макробиотического «котла», одного месторазвития.
Нет никакой Азии и никакой Европы. Это миф, старый, глупый и политический. История человечества – это история месторазвитий и дискретных суперэтнических потоков, наполнявших эти «котлы» время от времени. И ключевым, срединным месторазвитием, по мысли Савицкого, Вернадского и Гумилева, является именно евразийское, а не евроатлантическое или восточноазиатское («китайское»). В этом нет никакого расизма или «панмонголизма». Евразия – всего лишь географический факт.
Автор Борис Мячин, историк
