Вадим Левенталь: МОБИЛИЗАЦИЯ ВО СНЕ

В марте я написал несколько колонок по поводу начинающейся на территории Украины войны России с Западом. Довольно печальных, надо признать. Искал исторические параллели и пытался на основе этих параллелей спрогнозировать развитие событий.

Фото: Станислава Красильникова / ТАСС

Ничего особенно веселого спрогнозировать, увы, не удалось.

«Территория, ставшая ареной противостояния, на значительную историческую перспективу превращается в гуляй-поле, bellumomniumcontraomnes, или, по Наоми Кляйн, в красную зону – зону кое-как управляемого хаоса, объект приложения экономических интересов десятков разных игроков, влияющих на события из зеленых зон», –писал я.

«И если очевидно, что силы, заинтересованные в том, чтобы процесс денацификации и демилитаризации Украины не заканчивался как можно дольше, а новое и старое оружие (в кредит, разумеется, и за счет американского налогоплательщика) на Украину можно было поставлять бесконечно, есть на Западе, то точно так же очевидно, что такие силы, увы, есть и у нас», –писал я.

Мне тогда, в марте, написал добрый товарищ из Донецка – был недоволен. Мол, с такими настроениями каши не сваришь. Я, впрочем, остался при своем. Боевитых голосов, готовых подбодрить, внушить оптимизм и пообещать скорую победу, хватает и без меня. Они к тому же куда громче моего, куда влиятельнее, да и куда лучше, думаю, оплачиваются.

Раз работу «агитатора, горлана-главаря» уже на себя кто-то взял, кто-то должен взять на себя и другую необходимую работу, пусть и не такую грязную (привет Ричу), – глядеть с холодным вниманьем вокруг и пытаться понять, «куда зашли мы и от чего мы больше далеки». Допускаю, что звучит это все несколько туманно, но что ж делать. Призывы сплотиться, подтянуть пояса и сжать зубы, само собой, куда яснее. А заодно, не удержусь, «доходней и прелестней».

Тогда, в марте, я предлагал задаться вопросом: «…направо или налево? Куда качнутся качели внутренней политики? Союз труда и капитала перед лицом внешней угрозы? Или радикальное переустройство общества на иных экономических началах? Или не столь радикальное, но все же переустройство в сторону ограничения аппетитов капитала?»

Что война и кризис выводят по-центристски организованное общество из состояния неустойчивого равновесия – кажется само собой очевидным. На наших глазах теория поверяется практикой. Спустя семь месяцев хор голосов, призывающих к радикальным внутриполитическим переменам, становится все громче и все уверенней.

Тогда, в марте, могла еще теплиться надежда на то, что ни о какой войне речи нет, а спецоперация закончится со дня на день. Ну чуть подольше, чем 08.08.08, ну так я, Петька, и годами постарше, а закончится все равно точно так же – жеваный галстук, ноль помощи от Запада, лень дойти до Тифлиса, и обратно по ресторанам: пить вино и поругивать правительство.

Теперь, в сентябре, очевидно, что так не будет. Более того, если в июне мы обсуждали, как может выглядеть, с нашей точки зрения, победа (и, кстати, так и ведь не пришли ни к чему, лишь констатировали, что внятного образа победы нет, и нет его прежде всего у политического руководства страны), – то теперь уже наши оппоненты всерьез обсуждают, как может выглядеть, с их точки зрения, наше поражение.

Тревожно? Еще бы.

С этой тревогой люди задают друг другу один и тот же вопрос. Он по-разному формулируется, но смысл один: ну окей, ясно, что Западу хочется как можно дольше затянуть войну, но у нас-то разве нет цели закончить все поскорее? Почему тянем? Почему как будто во сне проходит эта, прости господи, специальная военная операция? Не пора ли назвать вещи своими именами, провести внутреннюю спецоперацию и мобилизоваться? Не в том смысле чтобы призвать на военную службу всех кого надо и не надо, а в том смысле чтобы хотя бы не устраивать миллиардных праздников с открытием колес обозрения в то же самое время, когда в войсках не хватает – вот ведь сюрприз –бронежилетов с квадрокоптерами.

Глухое раздражение прорывается то там, то здесь. Звучат сакраментальные «у каждой ошибки есть имя, фамилия и отчество» и «имя, сестра, имя».

Запланированный наконец-то референдум о присоединении тревогу если и купирует, то очень ненадолго. Что, все закончится, как только все формальности будут соблюдены? Увы, существенно ничего не поменяется, а по Белгородской и Курской областям ВСУ наносят удары все эти полгода.

Едва ли адекватным ответом на возникающие у общества вопросы можно считать и объявленную сегодня частичную мобилизацию. Мобилизуются находящиеся в запасе и имеющие военную специальность – но никак не капиталы олигархов и не их идеологическая обслуга в диапазоне от комиков и певичек с вечной фигой в кармане до публичных интеллектуалов, всегда готовых рассказать про заложенные большевиками бомбы, кровавого идиота и труса Сталина и благотворное влияние частной собственности на свободу.

Пишут, что с 2014 года чистый отток капитала из страны составил $150 млрд. Сколько можно было бы на эти деньги построить заводов по производству бронежилетов и квадрокоптеров? И правда ли, что люди, которые все это время эти деньги выводили и выводили – теперь вдруг по указу о мобилизации мгновенно переобуются и станут не просто эффективными собственниками, а еще и патриотами?

Мы сказали, что указ о мобилизации к ним не относится, но по косвенным признакам видно, что некоторая мобилизация элиты имеет место. Вернее, части элиты – той части, которая от военных действий не получает никакой выгоды, а напротив, одни убытки. Той части, которая хотела бы получить доступ к своим выведенным abroad средствам и вернуться к businessasusual.

Думается, что именно на эту часть элиты смело опираются что Пугачева, что Оксимирон, эта часть элиты изо всех сил сопротивляется любым попыткам разбудить спящее общество и именно она, эта часть элиты, как может саботирует любые мобилизационные процессы.

Власть, которая всегда является властью правящего класса, действует, разумеется, в полном соответствии с состоянием этого класса – то есть в соответствии с расколом нашего правящего класса на ту часть, которая заинтересована в продолжении войны, и ту часть, которая заинтересована в мире, пусть и ценой поражения. Власть то есть действует шизофренически – одной рукой открывая колесо обозрения, а другой призывая на службу 300 тыс. запасников.

Тем, кто смотрит на власть со стороны и пытается понять логику ее устройства и поведения, важно принять во внимание, что описанный внутренний раскол вовсе не случайная ошибка, которая нуждается в исправлении, а структурная особенность постсоветского российского капитализма, которая не может быть изменена без коренного слома всей системы в целом.

Вместе с этим нельзя не заметить, что в то время как одна часть элиты заинтересована в войне, другая, хотя и заинтересована в мире стратегически, тактически занимает выжидательную позицию – поскольку зависит от заинтересованного в войне западного капитала, и ровно в той мере, в которой она от него зависит, но и этого достаточно.

И оказывается, что все разнонаправленные векторы сил складываются в один среднеарифметический вектор – продолжение войны, но медленное, постепенное, так чтобы не слишком горячо и не слишком холодно, как можно дольше и без резких движений. Вот и ответ на вопрос, почему мы ведем войну в состоянии полусна – потому что внутри элит нет ни одной силы, которая была бы заинтересована в пробуждении. Поэтому, увы, и референдумы, и мобилизация пройдут в точно таком же полусне.

А вот что может поколебать это равновесие, в какую сторону, и как полусон может оборваться – отдельный разговор.