Империалистическая, на чужой территории и наполовину чужими руками

Любые значительные исторические события, свидетелями которых мы становимся, всегда вызывают на исторические параллели, сравнения с подобными событиями прошлого. Ничего удивительного, что такие параллели ищут и сейчас.

Звучат сравнения с Ливонской войной, когда Иван Грозный под предлогом вернуть под царскую руку исконно русский Юрьев (Тарту) атаковал ослабленную Ливонию. Дело, казалось, не стоит выеденного яйца, однако против проснувшейся вдруг от векового сна России объединилась чуть не вся тогдашняя Европа, а за спиной у царя сложился опаснейший боярский заговор – война затянулась на безбожно долгий срок и закончилась унизительным поражением.

И хотя, действительно, России очень часто в своей истории доводилось начинать войны, чтобы отодвинуть западную границу – не столько ради приобретения земель и эксплуатации населения, сколько ради расширения буферной зоны между собой и хищно клацающей зубами Европой, – все же любые сравнения войн капиталистической эпохи с войнами эпохи феодальной будут неизбежно чересчур приблизительными. Войны начинаются и заканчиваются не по прихоти отдельных лиц, как бы высоко они ни стояли в социальной иерархии, а в результате сложения большого числа разнонаправленных векторов – интересов и противоречий, прежде всего экономических. Ну а сову феодальной экономики при всем желании не натянуть на глобус глобального капитализма.

Из разных пропагандистских лагерей звучат сравнения с Афганистаном и Чечней. Одни говорят о безнадежном и самоубийственном предприятии, которое привело к развалу страны, другие – о примере успешного замирения уже, казалось бы, отложившейся провинции. Однако Афганская война, вопреки сложившейся мифологии, была не такой уж провальной, да и развалила Советский Союз не она, а сложнейшие экономические и политические процессы внутри страны. А Украина не маленькое восточное княжество, где достаточно обеспечить лояльность одного элитного клана, чтобы не беспокоиться больше ни о чем.

Чаще всего звучат сравнения с Великой отечественной. Они, казалось бы, напрашиваются, сама география военных действий подталкивает к ним. И все же, хотя украинский нацизм, увы, абсолютно реален, для точности сравнения тут не хватает одной важнейшей детали – противостоящего агрессивному капиталистическому миру государства рабочих и крестьян. Да ведь и идеология у нас вовсе не коммунистическая, а право-консервативная официальная и право-либеральная оппозиционная.

И хотя у каждой из этих параллелей (и наверняка во многих других) есть какие-то резоны, все же для более точного сравнения нам нужно найти империалистическую войну, ведущуюся крупными, примерно сопоставимыми по силе противниками, но не непосредственно, а на территории третьей страны и в значительной степени наемными силами. Была ли такая война в истории? 

Что ж, до появления ядерного оружия войны велись по старинке, непосредственно, после его появления некоторое время империалистические хищники не воевали друг с другом, потому что все вместе воевали против Советского союза, стало быть, искать надо на коротком отрезке последних тридцати лет. Размышление приводит нас к единственному ответу: это недавняя война в Сирии. 

Разумеется, поиск подобных параллелей всегда преследует две цели – предугадать, как дело повернется дальше, и попытаться ответить на вопрос, что же делать прямо сейчас.

Что касается второго, то соблазнительно, конечно, начинать цитировать Ленина, однако, увы, сплоченного пролетариата, к которому можно было бы обратиться с призывом повернуть оружие против своих угнетателей по всему миру, не наблюдается, а самая пассионарная часть общества, молодежь, уверена, что Путин — Воландеморт, а Екатерина Шульман умный человек. Значит, остается наблюдать, анализировать и делать прогнозы. 

Что же нам говорит сравнение – пусть приблизительное, как любое сравнение, но все же — с сирийской войной? 

Увы, ничего утешительного. Империалистическая война на чужой территории и наполовину чужими руками (пусть даже на одну, западную половину) не заканчивается быстрой, а главное прочной, окончательной победой. Территория, ставшая ареной противостояния, на значительную историческую перспективу превращается в гуляй-поле, bellum omnium contra omnes, или, по Наоми Кляйн, в красную зону — зону кое-как управляемого хаоса, объект приложения экономических интересов десятков разных игроков, влияющих на события из зеленых зон. Надо ли говорить, что благополучие зеленых зон — со всеми айфонами, лгбт-повесткой и прелестями финансового капитализма, условного Сан-Франциско, – обеспечивается за счет отброшенных в средневековье зон красных, условного Мосула.

Не будем забывать, что у подобной войны, как показал американский опыт последних двадцати лет, есть влиятельнейшие бенефициары – начать хотя бы с военно-промышленного комплекса, получающего практически неограниченный доступ к бюджету.

Вместе с тем, однако, ясно, что по сравнению с войной в Сирии, да и вообще со всем разоренным Ближним Востоком, нынешние события это выход на качественно новый уровень. А значит, последствия для мировой экономики, мировой политики, а равно и экономики и политики внутренней, тоже будут качественно иными. Но об этом, надеюсь, поговорим в следующий раз.