«Военная операция на Украине» и проблема 2024 года

Вряд ли это ставилось одной из главных целей, но как сопутствующей – это совершенно точно, однако чаяния Кремля на сей раз не оправдались: говорить об «украинском» – по примеру «крымского» – консенсусе не приходится: граждане РФ восприняли новость о начале войны, извините, «военной операции на Украине» весьма сдержанно. Более того: по стране прокатилась волна протестов, в результате которых было задержано под две тысячи человек в 53 городах страны. Причем если в Краснодаре и Екатеринбурге численность акций не превышала порога в несколько сотен человек, то в Москве и Санкт-Петербурге она достигла нескольких тысяч. Что является весьма серьезным показателем, так как люди выходили под прямой угрозой задержаний: напомню, что санитарно-эпидемиологические ограничения покамест никто не отменял. В последний раз такое было, когда в Россию вернулся Алексей Навальный, но тогда все-таки действовала система агитации его сторонников и т. д. Сейчас же – ничего такого не было и в помине. В то, что россияне откликнулись на слова Владимира Зеленского, призвавшего выходить на улицы, – верится с трудом. Следовательно, новость о начале боевых действий действительно всколыхнула общественность.

Социологии, проливающий свет на отношение граждан РФ к «военной операции на Украине», еще нет, однако уже по данным опросов, выяснивших мнение россиян касательно признания самопровозглашенных республик, можно сделать предварительный и тревожный – по крайней мере, для Кремля – вывод: «военная операция на Украине» по аналогии с признанием ДНР и ЛНР не сплотила россиян в едином патриотическом порыве, а наоборот разделила общество почти на две равные части: за и против. Так, согласно исследованию «Левада-центра»*, за признание самопровозглашенных республик выступило 45% россиян, против – 40% (данные прокремлевского ВЦИОМ с их почти «северокорейскими» 73% я не беру в расчет как нерепрезентативные). Соответственно, можно предположить, что опрос, выясняющий отношение к «военной операции», покажет приблизительно сопоставимые цифры. В пользу этого свидетельствуют не только массовые акции протеста против войны, но и та же петиция, собравшая буквально за сутки более полумиллиона подписей. Следовательно, уже сейчас можно говорить не то чтобы там о новом консенсусе (на который, думается, в Кремле все же надеялись), но – об «украинском расколе».

И нет, не стоит тут же обвинять россиян в отсутствии патриотизма или, как это сделала спикер верхней палаты парламента Валентина Матвиенко, в излишней озабоченности «сиюминутными проблемами». Не зря еще несколько лет назад Владимир Путин объявил патриотизм «национальной идеей». Идея патриотизма – но не того, который пропагандисты пытаются «втюхать» гражданам РФ вместо достойного уровня жизни – она витает в воздухе, и, думается, случись что – вся страна как один встанет на защиту Родины. Тут дело в другом. Во-первых, само же государство девальвировало концепт «Русского мира» с некогда еще непризнанными республиками Донбасса. Восемь лет (вы только вдумайтесь: восемь лет!) – жители ЛДНР играли роль разменной монеты в политических играх Москвы и Вашингтона. И что? А ничего: никого в Кремле не беспокоило, что люди гибли под обстрелами, что уровень жизни в ЛДНР куда ниже нищенского российского. А тут вдруг встрепенулись, засуетились, о торжестве справедливости заговорили. О геноциде и проч. Ну не странно ли? Да нет, совершенно заурядно: просто теперь это стало соответствовать нашим геополитическим интересам. То есть даже совсем не нашим с вами (имею в виду подавляющее большинство россиян, еле-еле сводящее концы с концами, и то – не всегда), а интересам тех, кто сидит в высоких кабинетах, откуда, разумеется, виднее. Оно, конечно, может быть и так, но не стоит и остальных за дураков держать.

Во-вторых, стоит обратить внимание на очень важное обстоятельство, сыгравшее положительную роль при формировании «крымского консенсуса»: уровень жизни тогда был намного выше теперешнего. Более того: за все эти восемь лет реальные доходы населения даже не приблизились к «докрымскому периоду». А чем грозит так называемая «военная операция на Украине»? Верно: санкциями. Причем куда более серьезными, чем те, которые были введены за присоединение Крыма. И как бы наши высокопоставленные чиновники и записные патриоты Отечества с особняками на Рублевке ни кривили презрительно губы, реальность диктует совсем другое: санкции могут не просто сильно ударить по экономике страны, а буквально ее подкосить. Мало того, что «западные партнеры» ударили по финансовому сектору, поместив в санкционный реестр все крупные банки РФ, включая Сбер, санкции коснутся экспорта товаров для оборонной, аэрокосмической и строительных отраслей. В этот список попали полупроводниковое, компьютерное, телекоммуникационное, лазерное и сенсорное оборудование, а также оборудование информационной безопасности. Что, по сути, открывает для России перспективы перехода в разряд стран третьего мира. С их беспросветностью и нищетой. И не стоит думать, что это картина отдаленного будущего. Пока да, соглашусь, у правительства РФ достаточно резервов, чтобы держаться на плаву. Однако при вышеизложенной конъюнктуре надолго их не хватит. И как вы думаете, откуда власти будут брать деньги? Из кошельков и накоплений граждан РФ. Так, допустим, депутат Госдумы от КПРФ Николай Арефьев не исключил, что государство, если очень припрет, может конфисковать банковские накопления сограждан: «Если блокируют все средства, которые находятся за рубежом, то у правительства другого выхода не будет, кроме как наложить арест на все вклады населения», – почему-то вдруг разоткровенничался парламентарий. А учитывая повышение пенсионного возраста и десятилетнюю заморозку накопительной части пенсии, у кого-то есть сомнения, что государство так не сделает? И россияне прекрасно это понимают, понимают, что теперь жить станет еще тяжелее, причем в разы, и что государство здесь им не поможет, а наоборот, станет за счет простых россиян – не забываем: «люди – новая нефть» – минимизировать потери элиты, которая и является бенефициаром «путинского режима». Так откуда при таком раскладе взять патриотический (в понимании Кремля, разумеется) настрой?

Такое положение дел, как отмечает руководитель Лаборатории социальных исследований Института региональных проблем Петр Кирьян, несет для стабильности системы два риска: всплеск открытого протеста, адресованного правительству и региональным властям, и рост разочарования в действующей картине внутри российской жизни. Если с протестными настроениями власть уже научилась справляться путем ужесточения репрессивных мер и различных выплат, в том числе единовременных, на которые оказался хлебным прошлый год, но которые, по существу, ничего не решают, то с разочарованием в действующей картине внутри российской жизни – куда сложнее. Хотя бы потому, что у Кремля не было и нет позитивного образа будущего, а с учетом сложившейся ситуации, кроме сценария «Осажденной крепости», ничего не просматривается вообще. Однако постоянное списание неудач, промахов и просто неэффективной экономической политики (напомню, что затея с тем же импортозамещением с треском провалилась, продемонстрировав тем самым крах всех надежд на расставания с функцией сырьевого придатка Европы) на козни Запада со временем перестает восприниматься как оправдание, трансформируясь – в массовом сознании – в диагноз, причем уже без привязки к причинам (санкциям).

И за прошедшие с присоединения Крыма условно восемь лет российская власть сама себе поставила именно такой диагноз, убедительно показав, что она просто неспособна вывести страну из экономического кризиса, параллельно подводя к кризису политическому. И это при том, что «крымские санкции» в сравнении с уже введенными и вводимыми «украинскими» – как боксер-любитель легкой весовой категории против тяжеловеса-профессионала. Поэтому совершенно очевидно, что если властям не удалось совладать с той ситуацией, то с этой им не справится и подавно. Что до предела актуализирует вышеозначенные риски, которые в конечном счете могут привести к прыжку уже политической турбулентности и дестабилизации ситуации. Аккурат, кстати, перед 2024 годом, что ставит под угрозу не только пролонгацию президентских полномочий Владимира Путина, но и вообще – исходя из этого – существование системы (не забываем о «теореме Володина»: «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России»).

И как Кремль планирует нивелировать эту ситуацию ну или хотя бы минимизировать риски («кубышка»-то не безразмерная) – совершенно непонятно. Единственный реалистичный для власти вариант с «украинским консенсусом» – можно даже не брать в расчет: его нет. Но поскольку другого варианта тоже нет, Кремль, по всей видимости, попытается имитировать этот консенсус, перейдя к сугубо тоталитарной системе управления (если не разделяешь принципы и установки государства, то ты – враг или – в лучшем случае – иностранный агент), загоняя себя в ловушку. Ибо, с одной стороны, при таком раскладе решается задача с пролонгацией президентских полномочий (электронное голосование в помощь), но с другой – вопрос о легитимности уже не стоит. Что, впрочем, не так существенно, пока у власти будет Владимир Путин, являющийся символом и стержнем системы. Но проблема в том, что такое замыкание всей системы на одном человеке делает ее нежизнеспособной в отрыве от него. А такое, как мы все прекрасно понимаем, когда-нибудь произойдет. И приведет – ни много ни мало – к полному – правда, со временем – демонтажу системы, к чему – как бы это парадоксально ни звучало – Кремль идет строгим и самолично выверенным курсом.

*Внесен Минюстом в реестр НКО-иноагентов