В Евросоюзе место Берлина займет Варшава?

Весьма продолжительное время неформальным лидером Евросоюза была Германия. Но с отставкой Ангелы Меркель с поста канцлера и начавшейся специальной военной операцией на Украине, переросшей в прокси-войну России с Западом, эта расстановка претерпела существенные изменения. Говоря точнее, вошла в тоннель этих изменений.

Во-первых, на политическом поле ЕС значительно активизировалась Франция, ранее – если брать ранжировку по политическому влиянию в ЕС – шедшая под № 2. Эмманюэль Макрон вовремя смекнул, что Шольц – это не «Меркель в брюках» и вообще общая конъюнктура дает Франции исторический шанс наконец-таки выбиться в лидеры.

Подтверждением того, что Германия и Франция находятся в состоянии конфликта, можно считать прошедший в конце октября саммит лидеров двух государств. Как пишет ВВС, Шольц и Макрон за столом переговоров попытались как-то преодолеть свои разногласия касательно будущего ЕС (в пакет проблем входили вопросы по энергетике, обороне, экономике, фискальной политике и перспективах расширения ЕС). Но попытка эта не увенчалась успехом. Шольц и Макрон быстро пообедали и разошлись.

Politico дает более развернутый комментарий, впрочем, тут все понятно по заголовку материала, посвященного саммиту: «Макрон оскорбляет Шольца в Париже». «Отношения между Эмманюэлем Макроном и Олафом Шольцем, лидерами двух экономических держав ЕС, стали настолько ледяными, что они даже не осмеливаются показаться вместе перед прессой»,– говорится в публикации. Причем отдельно отмечается, что Берлин заявлял о том, что пресс-конференция по итогам саммита все-таки будет, а вот Париж решил сделать по-другому. Как подчеркивает издание, отказ от пресс-конференции для гостя – с точки зрения политической тактики – применяется в качестве публичного упрека (эту тактику, кстати говоря, недавно использовал сам Шольц, когда Берлин посетил премьер-министр Венгрии Виктор Орбан). То есть да, заголовок статьи нисколько не преувеличивает итог саммита: Макрон публично отвесил Шольцу звонкую затрещину.

Но Франция – это не единственная проблема Германии. Есть еще и Польша, которая продолжает двигать тему с репарациями. Это – во-вторых. Так, на днях польский МИД выложил в открытый доступ список требований о военных репарациях от Германии. И это не только требование компенсировать материальные и нематериальные убытки, причиненные стране в ходе Второй мировой войны (на сумму 1,3 млрд долларов), но и требования возместить жертвам нацистской агрессии и членам их семей причиненного им ущерба и вреда, вернуть все активы и пассивы, украденные у кредитных организаций во время войны и оккупации, а также вернуть все похищенные культурные ценности, находящиеся ныне на территории ФРГ. И кроме того, признать поляков нацменьшинством в Германии и обеспечить их детям преподавание польского языка в системе образования.

Нехилые такие требования, надо заметить. И это при том, что Польша в экономическом плане очень сильно зависит от Евросоюза, в котором политически Германия занимает одну из лидирующих (наряду с Францией) позиций. «В 2021–2027 годах Польша получит очередные дотации от Евросоюза. И они составят… 160 млрд евро, из которых 125 млрд – безвозвратные деньги, т. е. велфер. Примерно по 20 млрд евро грантов в год, или по 500 евро на человека (население Польши 38 млн человек)», – напоминает в своем телеграм-канале публицист Павел Пряников. «Выдерни из Польши эту иностранную экономическую поддержку, и страна повалится экономически куда-то в сторону Белоруссии (это мы еще не говорим о доступе Польши к европейским рынкам). Т. е. для того чтобы Польша продолжала расти экономически и далее – до регионального лидера, это явление должен продолжать раскармливать ЕС – читай Германия. Нужно ли это Германии, вспоминая о, мягко говоря, сложных отношениях двух стран? В представлении очень многих евробюрократов Польша (и еще один велферщик ЕС – Венгрия) и так уже слишком много на себя взяла – торпедируя множество интеграционных процессов своим ультраконсерватизмом», – добавляет он.

И в самом деле, при таком раскладе наглость Польши может удивить. Но не надо забывать контекст. Германия сейчас выступает в роли слабеющего игрока. Шольц явно не тянет на неформального лидера ЕС. Да, Меркель оставила ему трудное наследство в виде зависимости ФРГ от российского газа и китайского рынка, с которым, наследством то есть, надо что-то делать. Но в ближайшее время – непонятно что. Потому что, с одной стороны, энергетический кризис, возникший вследствие введения антироссийских санкций, может привести Германию к серьезному экономическому кризису, включающему в себя, как пишет Bild, ссылаясь на мнения представителей крупного бизнеса, промышленный кризис и даже – в перспективе – деиндустриализацию. Это, в свою очередь, заставляет крупный бизнес переносить производства в Китай, чего не могут себе позволить, допустим, представители среднего и малого бизнеса, на котором, если ситуация не изменится, можно будет ставить крест.

Но проблема в том, что вкладываясь в развитие Китая, Германия идет супротив политики Штатов, которые полагают КНР своим главным стратегическим врагом. А следовательно, будут планомерно добиваться ослабления Китая в экономическом и технологическом отношениях. Кроме всего, с повестки никуда не ушел «тайваньский кейс». Судя по официальным заявлениям Пекина, Китай не намерен отказываться от Тайваня. Даже в том случае, если придется задействовать военные силы. И считать, что ситуация рассосется сама собой – было бы проявлением детской наивности. Как только Китай почувствует нужную степень силы или обострятся отношения на «американо-китайском треке» – тут же вспыхнет «тайваньский кейс». А значит, для ФРГ в какой-то мере повторится ситуация февраля 22-го. Впрочем, даже если дело и не дойдет до военного конфликта между США и КНР – делать ставку на стратегического врага США, будучи сильно зависимым от него, а Германия зависима, прежде всего в военном отношении, – явно не очень хорошая идея. Это – то, что видится с другой стороны.

Но куда деваться Шольцу? По сути, он оказался не только в экономической, но и политической ловушке, из которой он пытается как-то вылезти, чтобы не повторить судьбу Лиз Трасс (она, напомню, проходила в премьер-министрах Великобритании всего 44 дня, поставим тем самым рекорд по нахождению на данном посту). Этим, думается, во многом и объясняется его нерешительность, попытка усидеть сразу на двух, а то и на трех стульях, стремление к нахождению компромисса (излюбленная тактика Меркель).

Но времена изменились. Компромисс нынче не работает. А Шольц все никак этого не может понять. И поэтому все продолжает терять позиции, политически «худеть». И вместе с ним «худеет» и Германия. И о том, что это действительно так (а не мои фантазии), как раз и свидетельствуют претензии Польши, политические позиции которой продолжают укрепляться. Так, по словам главы Минобороны Польши Мариуша Блащака, командующим миссией Евросоюза по обучению украинских военнослужащих назначен польский генерал-майор Петр Тритек. Небольшое, соглашусь, но усиление Варшавы.

И более того, не исключено, что в центре принятия решений (да-да, пресловутая «мировая закулиса». Или вы думаете, что всем рулит старенький Байден?) подумывают о том, чтобы вообще снести Берлин (в политическом смысле, разумеется) и поставить на его место Варшаву (США субъектность ЕС не нужна от слова «совсем» – это лишняя головная боль, а временами, допустим, когда канцлером была Меркель, – даже очень сильная), которая, можно предположить, будет куда сговорчивее Берлина или того же Парижа (не будем забывать, как Макрон пытался позиционировать себя Трампу в качестве нового лидера ЕС).Тем более что Польша для США куда удобнее и в политическом отношении с ее непримиримой позицией по российской СВО, чем Германия (как буквально вчера рассказал президент Турции Реджеп Эрдоган в интервью телеканалу A-Haber, «канцлер Германии Шольц месяц назад занимал совершенно иную позицию в отношении Путина, а теперь изменил свою позицию в отношении России, выступая за поиск общего языка») или Франция (из которой постоянно исходят призывы вернуться к переговорам по «украинскому треку»).

Кроме всего прочего, Польша удобнее и в идеологическом плане – как амбассадор антироссийских настроений (напомню, что, по словам польского премьера Матеуша Моравецкого, «то, что ранее называлось русофобией, сегодня уже является мейнстримом, сегодня уже принято, как очевидность, в которой мы функционируем»). И как форпост ЕС на границе с Россией. Вместе, кстати говоря, с Украиной (о чем свидетельствуют близкие связи двух этих стран; еще в конце июля Верховная рада приняла закон об особых гарантиях для граждан Польши, согласно которому поляки могут легально находиться на территории Украины на протяжении 18 месяцев и пользоваться теми же правами и свободами, что и украинцы, а 30 октября Зеленский объявил, что Варшава и Киев подпишут законопроект об ассоциации Польши и Львовской области до конца текущего года).И, как совершенно справедливо отмечает главный редактор аналитического портала RuBaltic.Ru Александр Носович в своем телеграм-канале, «отложенный, но не отвергнутый совсем сценарий ввода польских войск на Западную Украину базируется именно на этом основании».

В общем, если смотреть непредвзято, то вполне можно констатировать, что этот сценарий уже вовсю воплощается в жизнь. Что, впрочем, не говорит о том, что он полностью реализуется. Берлин и Париж вряд ли согласятся сдать свои позиции без боя. Если рассуждать в этом ключе, то можно прогнозировать жесткое сопротивление Шольца и Макрона и вообще леволиберальных элит: ну сами посудите, чтобы в ЕС верховенствовала страна, известная своими консервативными установками? Это ж уму непостижимо! И то, отмечу, верно. Однако то, что Варшава может претендовать на третье, а то и второе место в структуре/иерархии ЕС – это видится вполне реалистичным (как говорится, разделяй и властвуй). Но как все выйдет в реальности – в ближайшие год-два станет понятно. То ли Варшава вырвется вперед, то ли Париж сумеет перетянуть на себя одеяло, то ли ЕС вообще превратиться в номинальный политический институт и проч. – варианты развития событий есть. Но то, что ЕС не останется прежним, то есть таким, каким он был до 24 февраля, это можно сказать уже сейчас.