Сражение на Украине. Главное, что у нас есть

Для абсолютного большинства наших сограждан операция России на Украине стала громом среди ясного неба. В момент, когда пишутся эти строки, за окном толпа народу скандирует «Нет войне!», а где-то неподалеку от Азовского моря наши парни на танках прорываются к Мариуполю с запада и востока, а названия, мелькающие в сводках с мест боев, воскрешают в памяти книги о событиях 1943 года: «Штурм Харькова», «Взятие Конотопа», «Охват Киева».

Что реально происходит на полях сражений, понять пока очень сложно. Это даже не туман войны, это туман войны с дымогенераторами, бочкой горящего мазута и толпой неизвестно чьих безымянных солдат информационной войны, бегающих окрест с фальшфейерами. Поэтому оставим на секунду вопрос о том, кто побеждает. Вопрос о том, кто агнцы, а кто козлища, тоже всерьез нет смысла обсуждать: это все уже сами для себя решили, и трудно представить, что мнения поменяются. Поговорим о чем-то более близком. О нас.

Российское общество дико расколото. Можно сетовать, что государство не то чтоб проиграло информационную войну, а вообще, по сути, на нее не явилось, можно бранить сограждан, разделяющих «неправильные» воззрения, но нужно четко понимать: сейчас мы очень далеки от национального единства. Главная, чуть ли не единственная историческая аналогия, которая сейчас гуляет по сети – это нацизм, причем фашистами друг друга увлеченно бранят и «ястребы», и «голуби». Судя по репликам в социальных сетях, восточнее Днепра сражается Гитлер с Гитлером, непрерывно обзывая Гитлером другого Гитлера.

И это едва ли не страшнее, чем прямые людские потери.

На наших глазах рушатся дружеские связи, создававшиеся десятилетиями. Родители расплевываются с детьми, мужья переругиваются с женами, братья и сестры мало что не дерутся. Пока между Донецком и Гостомелем рубятся русская и украинская пехота, мы сами, кажется, готовы перебить друг друга. Кого ни спроси, всяк за мир, и каждый готов придушить другого за то, чтобы мир был устроен правильно. «Ты агрессор!» – «А ты предатель!»

Ужас ситуации вот в чем. Мы все – сограждане. Мы живем рядом, и эту ситуацию, извините, если для кого удар, в ближайшее время никак не изменить. Более того, и те, кто сейчас идет на митинги с призывами «Нет войне», и те, кто идет на марш в поддержку армии, они, вообще-то, имеют основания поступать именно так.

Ужас и ярость

Очень легко понять ужас одних. Война не несет в мир ничего хорошего. Не придумана бомба, которая точечно убивает солдат противника и активистов всяческих запрещенных в России поганых организаций, а мимохожего Опанаса щадит. Тем более противник бодро и непринужденно размещает во дворах танки и артиллерийские батареи, оборудует в школах огневые точки и сажает снайперов на многоэтажки.

Кто лишится дома, когда такого энтузиаста свалят с крыши выстрелом из танка? Обычный обыватель, который думать не думал ни о какой войне. А Россия и Украина сейчас, в 2022 году, все еще тесно связаны множеством дружеских, родственных, рабочих нитей.

Что знает обычный российский человек об этой войне? Что он видит? Он видит и знает, как люди, очень похожие на него, вынуждены сидеть в подвалах. «Где ты был 8 лет, которые бомбили Донбасс?!» – спрашивают наши патриоты. А он дома был. Как нормальный обыватель. Для него несчастный Донбасс, который молотили всеми способами, был чем-то далеким. Тем более что наше же государство очень долго отрицало какое бы то ни было активное участие России в конфликте. И сейчас у миллионов людей шок: «Боже, мы воюем. Боже, мы воюем с Украиной».

Объяснило ли вообще наше государство, а какие у нас цели в этой войне? Нет, оно отделалось довольно невнятными тезисами. Что мы вообще планируем там сделать, когда и как закончить? Мы можем только более или менее убедительно догадываться об этом. Тем более до самого последнего момента все были уверены, что ни о какой операции России на Украине вообще речи не идет, это Запад и Киев нагнетают панику и пытаются облыжно обвинить Россию.

И вот когда уже все выдохнули и все анонсированные сроки начала наступления прошли – операция начинается. Можно ли обвинять людей, которых бросают то в жар, то в холод попеременно, в нехватке патриотизма? Ведь даже очень многие из тех, кто не просто аполитичен, а кто поддерживал восставший Донбасс все это время, сейчас в растерянности и далеки от того, чтобы кричать: «Гром победы, раздавайся!»

С ними никто даже не пытался толком поговорить. А между тем не стоит думать, будто по умолчанию все готовы по свистку поддержать любое начинание государства, особенно такое грандиозное и, что уж говорить, кровавое. Люди не любят войну, люди не любят войну у своего порога, люди не любят войну, в которой страдают их друзья, приятели, знакомые, близкие. Кстати, еще люди не любят беднеть – это не хорошо и не плохо, но человек устроен так, что удар по карману он чувствует; а война (и в нашем случае – неизбежные санкции) не делает карман толще.

Можно просто отмахнуться и сказать «А это все предатели». Но это не так, это не предатели в массе своей. Это люди, на которых разом обрушили очень много плохих, а то и просто катастрофических новостей. И они уж точно имеют право на то, чтобы сторонники идущей операции просто поговорили с ними, без ярлыков. А то, знаете, назовешь предателем человека, пришедшего на митинг, вот тут-то он точно усовестится и подумает «Ох, ведь война – это очень славная вещь».

Очень легко понять и ярость других. Во-первых, и даже, наверное, в-главных: за рычагами этих танков сидят наши ребята. Это наша плоть, наша кровь. Я не буду солидаризироваться с теми, кто стреляет в моих сограждан. Можно размышлять о мотивации той стороны, она может быть благородной, отвратительной, какой угодно, неважно. Если кто-то бьется насмерть с твоим братом, ты сначала проломишь ему башку, а потом уже начнешь выяснять, что случилось-то. Команда «Наших бьют!» ничуть не менее универсальна, чем инстинктивное отвращение к войне.

Именно поэтому люди, назовем вежливо, увлекающиеся сочувствием Украине до полного единения с тамошними «утилизаторами русни» вызывают мало сочувствия. Right or wrong – my country, «Права или нет, это моя страна» – эта реплика, произнесенная когда-то в сенате США, по-прежнему считается там классической, и мы здесь не отличаемся от прочих. Наши люди должны вернуться домой живыми. Те, кто стреляет в них и желает им смерти, это не наши братья – как ни относись к президенту, как ни относись к текущей кампании. Тем более… Тем более, что эта война все же началась не вчера.

24 февраля расширилась и понеслась вскачь война, которая идет уже 8 лет. Многих пацифистов эта нехитрая мысль уже заела. Беда в том, что это правда. Восстание в Донбассе началось страшно сказать уже когда – в 2014 году. Восемь лет – обстрелы, налеты, убийства. Когда в обычном придорожном магазинчике в Углегорске ты слышишь, как продавщицы светски болтают на темы вроде «Да ты шо, миномет он пиииииу-бабах, а это же ж был «град», на голове начинают просто шевелиться волосы.

Миллионы людей годами висели над работающей мясорубкой. При этом за годы острота ощущений для многих стерлась – не только в России, но и в самом Донбассе. Человек удивительно пластичное существо и привыкает даже к ситуации, когда артиллерийский обстрел – это явление из области «не ок, но бывает». И все же жизнь в городе – это немного не такая история, в рамках которой удалые украинские солдаты в тебя стреляют из гаубицы или не стреляют из гаубицы. Города вообще не про это.

«Ой, но ведь это соседняя страна». Да, действительно, в 1991 году три алкоголика распилили общую страну таким образом, что вот эти русские люди остались по одну сторону границы, а другие русские люди – по другую. Мы, конечно, должны учитывать решение алкоголиков просто как факт действительности, но ведь и пьяного за рулем учитывают как факт действительности, но уважения это ему не добавляет. Ужас ситуации именно в том, что если ты вытащишь сорок произвольно взятых человек из центра Донецка, поместишь их в Нижний Новгород и наоборот, то разницы не почувствуешь.

Донбассовцы уж очень мало от нас отличаются, чтобы придавать какую-то этическую силу произвольно нарезанным когда-то границам. Картина мира, в которой Максим Фомин из Макеевки иностранец и чужой человек, зато Арби Бараев дорогой соотечественник, очевидно противна здравому смыслу. Тем более что вообще-то восстание в Донбассе – его же подняли буквально из чувства солидарности с нами. А дальше наша родина заняла удивительно двусмысленную позицию, когда с одной стороны дончанам непрерывно подмигивали и намекали, что вот, вот сейчас большая Отчизна подставит плечо, а затем люди выходили на улицу и видели там те же самые долбаные хвосты от реактивных снарядов, воткнувшиеся в асфальт. А Отчизна подкидывала через границу крупу, пенсии, автоматы и специалистов, чтобы не совсем передохли, но, мягко говоря, не старалась перенапрячься, помогая Луганску и Донецку.

И вот это деморализовало жутко, и ветеранские паблики Новороссии часто описывались той известной строкой – «А я, за что я воевал – и разные эпитеты». То, что в России многим кажется, что нынешняя операция – гром среди ясного неба – это понятно, только это не так. То, что у нас мало кто слышал про противоправные аресты на контролируемой Украиной территории, про пытки, убийства, про измывательства над пленными и членовредительство – это, мягко сказать, не значит, что явления не было.

Причем дипломатические усилия по разрешению конфликта предпринимались, но Украина все эти годы чуть ли не бравировала тем, как она лихо нарушает перемирие, которое сама же подписала. Да, с той стороны замечали, что к подписанию соглашения о прекращении огня их вынудили силой. Но если уж собственноручно подписанные соглашения не соблюдаются, а компромиссы никому не нужны, стоит ли удивляться, что по Гордиеву узлу рубанули топором.

У нынешней кампании есть контекст. Очень, очень плохой контекст. Сейчас те люди, которые так или иначе соприкасались с конфликтом все эти годы, они видят не внезапную агрессию, они видят, как с их мучителей, пытчиков и палачей наконец-то взыскивают и кошке мышкины слезы отливаются. Нынешняя операция – она, конечно, безумно далека от простого возмездия за Донбасс  или от простой попытки его обезопасить. Беда в том, что мы вообще не понимаем, какие у нее реальные цели и на чем в итоге сердце успокоится.

Охлади горячую голову

Но главное здесь вот что. И пацифистам, и ястребам есть что сказать друг другу и есть что выслушать друг от друга. Ни те ни другие не являются идиотами и негодяями. И те и другие – сограждане. И, кстати, немаловажно – и тем, и другим очень легко сорваться и зайти слишком далеко в своих убеждениях. Не следует превращать свой патриотизм в бенефис генерала Потрошиллинга, обвинять в предательстве всех, кто сейчас в сомнениях и ужасе от происходящего, и провозглашать ерундой все проблемы людей, которые из-за нынешней истории вообще уже не понимают, чего от будущего ждать.

В конце концов, кидаться на сограждан – вообще плохой способ проявить любовь к Отчизне, негодный. Если ты не солдат, но хочешь послужить делу победы, сдуй пыль с банковских реквизитов тех волонтеров, которые по-прежнему заняты поддержкой пострадавших, больных и раненых в зоне боевых действий. У нас сейчас много народу в лагерях беженцев сидит, а на линии фронта бои. Всем нужна поддержка – в том числе, кстати, психологическая. Лучше уж чего-нибудь хорошего беженцам сказать, чем чего-нибудь плохого «предателям». Да и с «предателями»-то хоть сначала по-человечески поговори.

И обратно, не следует обзывать фашистами всех тех, кто просто не готов желать своей стране поражения. Это не маньяки, это не сумасшедшие, которые хотят погрузить мир в огонь и кровь, а Россию – в царство тьмы и безумия. Уж точно они не сменят точку зрения из-за того, что ты их проклянешь на площади. Желать своей стране победы и не желать войны – это вообще-то даже не исключающие друг друга идеи. И опять же, помощь беженцам и пострадавшим – это то, чем ты точно можешь заняться, тем же путем, что и патриот. Но если тебе и это нет охоты делать, помни, что митинг за мир – это не про ненависть к своей стране и своим соотечественникам.

Знаете, как на войне – оторвать человеку ногу дело минуты, выстрелил – забыл. Спасти ту часть ноги, какую еще можно, подобрать протез, научить на нем ходить – это дело трудоемкое, дорогое и долгое, может быть, это навсегда. Так вот, с человеческими отношениями все то же самое. Ты можешь сейчас наговорить гадостей на эмоциях и пустить под откос старую дружбу, добрые отношения с родными, связи, которые годами поддерживал. Война кончится, а ты останешься с тем, что наделал сам. А это было важнее, чем отношение к президенту или к войне.

Какие бы мы сейчас ни были, мы – один народ, и не видеть боли и страха друг друга, плевать на горе друг друга, вызверяться еще и друг на друга мы не имеем права. И кроме нас, у нас никого нет.