Солдат народу говорил – разойдись. Народ солдату говорил – не уйду

«Черный октябрь» представлен в кино скудно. Если наберется пара внятных документалок среди тех, которые крутили по телевизору, – уже хорошо. Литература в этом смысле оказалась куда проворнее. Хотя книг не то чтобы «вагон и маленькая тележка», но призрак 1993-го так или иначе обнаруживает себя на страницах самых разных фигур – от советских мэтров Юрия Бондарева и Сергея Есина до министра обороны Сергея Шойгу (книга воспоминаний «Про вчера» 2020 года) и, собственно, писателя Сергея Шаргунова, чей увесистый роман «1993» лег в основу новой картины Александра Велединского.

Александр Велединский на съемках фильма

Шаргунову в 1993-м было 13 лет, Велединскому – 34, оба свидетели судьбоносных событий, которые оставили на них неизгладимый отпечаток. Оба создают свои произведения на личном материале и избирают гуманистический ключ для взгляда на те трагические октябрьские дни. «Семейный портрет на фоне горящего дома» – этот подзаголовок шаргуновской книги применим и к фильму. Шаг в сторону от политики и радикальности к простым людям. 

В центре сюжета – Брянцевы, обычная семья на излете советской цивилизации. Отец Виктор (Евгений Цыганов) – физик с высшим образованием, ужасно начитанный, но вынужденный ремонтировать трубы, ползая на манер ниндзя-черепашек по подземным каналам столицы. Из интеллигента он не очень удачно мимикрировал под пролетария и в связи с политической ситуацией пытается разобраться, за красных он или за белых. Мать Лена (Екатерина Вилкова) трудится в той же аварийной службе диспетчером, защищает уже одутловатого Ельцина и хочет открыть бизнес, правда, пока не знает какой. Их дочь, 15-летняя Таня (Анна Цветкова) познает цветы юности, слушает русский рок и ненавидит родителей, как это полагается подростку. Квартиру в центре они обменяли и теперь живут с козой в скромном загородном доме.

Вокруг вполне ясных и даже непозволительно прозрачных (за исключением отца семейства) Брянцевых крутится целая галактика второстепенных героев. Новый русский с джипом и виски (Александр Робак), разнообразные криминальные элементы, продавец успеха, возникший, как поганка (Максим Лагашкин), и раздраженные рабочие, сплевывающие сквозь зубы. У Шаргунова в книге промелькнут на баррикадах проклинающие друг друга Василий Белов и Эдуард Лимонов. У Велединского в ткань вымысла тоже вплетается настоящая история – Виктор Брянцев встретится у Белого дома с Алексеем Шумским и Наташей Петуховой (Григорий Верник и Элизабет Дамскер), которые погибнут 3 октября у здания Останкино.

Кадр со съемок фильма «1993» (2023) / Кинопоиск

Трещина, разросшаяся в 1993-м до масштабов бермудского треугольника, пролегает через все сферы бытия – от государственной верхушки до супружеской кровати. Неладно и в трудовых коллективах, где люди сердито ожидают полугодовой зарплаты. «Капитальный ремонт стране нужен», – заявляет аварийник Клещ. Вот-вот взорвется смертельная схватка, парить над которой, как известно, не удастся. А пока граждане живут своей жизнью: ходят на работу, спорят друг с другом и стабильно много пьют.

Когда наступает схватка, у Велединского, как ни странно, парить над ней получается. Народ он не расщепляет, и обе стороны для него одинаковы дороги. И здесь, и там на лицах людей усталость и обреченность, и по обе стороны баррикад под расстроенную гитару проносится цоевская «Кукушка». Раздаются первые выстрелы, и бешеный темп сгребает всех в одну кучу – страх смерти уравнивает и левых, и правых. Алые ручьи, палые грачи, стоптанная грязь.

Режиссер в отличие от писателя жалеет своего героя, и Виктор Брянцев в конечном итоге не только остается в здравии, но и приходит к своей истине. Всё суета сует: когда мир переживает роковые минуты, Брянцев понимает, что единственное правильное решение – это как можно безболезненнее адаптироваться к новой реальности, перенеся в нее не только себя, но и всю свою родню. В финальной сцене семья театрально собирается у себя во дворе и возводит беседку, распевая «Конь унес любимого» группы «АукцЫон».

И весь объем картины тут же сдувается.

Что-то тут не сходится – как будто масштаб события не терпит таких простых высказываний. Упрекать Велединского в отсутствии идеологической позиции глупо, но история с большой буквы «И» в «1993» предательски молчит. Фильм разряженный и пресный – фрагменты из жизни советской семьи не собираются в единое тело, которое движется к своей цели. Претензии есть не только к спорному финалу: ощущение от 90-х здесь – словно смотришь современный клип, где люди играются с разноцветными олимпийками и ретротехникой. Эпоха действительно восстановлена по кусочкам: пиво из пластиковых пакетов, приезжающий в столицу Майкл Джексон, хулиганский «Монгол Шуудан», плакаты с Кинчевым и Летовым в детской комнате, желтая «будка гласности». Но весь этот культурный избыток почему-то не работает – от него веет муляжом.

Сергей Шаргунов, в чьей книге эта история выглядит и гуще, и гармоничнее, не заканчивает 1993-й год – конфликт у него неожиданно продолжается в протестах на Болотной. Эти политические перемигивания можно толковать как угодно, но высказывание не замыкает катастрофу Брянцевых на фоне горящего государства – наоборот, открывается любопытное измерение, просыпается История. И у семейной хроники, берущей начало еще с 1920-х, появляется вечный смысл.

У Велединского смыслы помельче. Почеловечнее. И это навряд ли можно засчитать за комплимент. Парадокс в том, что если сквозь пустяковых Брянцевых, барахтающихся в октябре 1993-го, не проглядывает судьба России – значит, наблюдать за ними не особо интересно.

И ничего с этим, увы, не поделаешь.