Опасный объект: таинственная лаборатория в Казахстане осталась без охраны ОДКБ
С места событий передает наш корреспондент Дмитрий Селезнёв
В издательстве «СТиХИ» («Сибирский тракт и хорошие индивидуальности») под занавес 2021 года вышел поэтический сборник Александра Пелевина – «Как мёртвый Лимонов». Он заставит обратить на себя внимание, но не благодаря художественной ценности текстов. Дело – в другом. В чём? Попробую объяснить.
Не так давно я уже писал о сборнике «Красное, чёрное, белое и нечто совершенно другое». Под одной обложкой объединились все или почти все стихи, что Пелевин написал. Там есть отдельные шедевры. Видна литературная стратегия автора. Можно уже говорить о сложившейся поэтике. О темах и проблемах. Но – это было избранное.
Избранное – не совсем полноценная книга. Это итог многолетних трудов. The best of the best. И поэтому хотелось посмотреть на отдельно взятую пелевинскую книгу стихов. И вот она вышла!
Но «Как мёртвый Лимонов» – не что иное, как баронмюнхгаузенское вытаскивание самого себя из психологического болота. Расставание с девушкой, алкоголь, депрессия, лечение и стихи как психологический выплеск скопившихся дурных эмоций.
В глубокой древности от ряда болезней лекари предлагали пускать застоявшуюся кровь, чтобы свежая набежала. Сегодня психотерапевты советуют этим заниматься вербально, то есть проговаривать и прорабатывать свои травмы и проблемы.
Пелевин, собственно, за три «больных» месяца написал пару десятков текстов. Далеко не все они хороши, однако два настоящих стихотворения оправдывают весь сборник целиком. Нужно обрамление и нужен контекст, в которых они бы зазвучали. И тексты с классическими твиттерскими шутками про гномов-пакостников, левентальски-даниловскими анекдотами про Испанию и чисто питерской хернёй — помогают читателю погрузиться на самое дно пелевинской депрессии.
«Как мёртвый Лимонов» – название, за которое поэта уже поругивают в сети. Но надо сказать, что отличаются в первую очередь люди, не читавшие пелевинских стихов, ну и ещё околополитические кликуши – куда же без них? Название – это ключик для понимая концептуального устройства сборника. Эдуард Лимонов, когда его бросила Елена Щапова, хотел написать об этой истории в стихах, но получился великий роман «Это я – Эдичка». Пелевин же своим сборником отдаёт своеобразный кармический долг и за себя, и за старшего коллегу.
Я, может быть, буду, как мёртвый Лимонов,
А может, как Летов живой.
Бомжом, террористом, звездой миллионов,
Но это уже не с тобой.
Это эмоционально точно и наэлектризовано, но не как художественное высказывание, увы, не работает. Но не работает так, как хочет того читатель. У Пелевина всё идёт в дело. Одно наэлектризованное стихотворение, второе, третье, десятое – и можно к ним подключать проводники, то есть шедевры.
Два настоящих стихотворения – пушкинские во всех смыслах: «Пушкин плыл по Чёрной речке на спине…» и «В детстве играли в Есенина…» Первое – с явными мелодичными отзвуками группы «Серебряная свадьба» и их песни «Чёрная речка»:
Вот шампанского ведро,
Вот «Женитьба Фигаро»,
Но не ходи на речку,
На Чёрную речку!
Чёрная речка, чёрный пистолет,
Какая встреча, такой и привет.
Чёрная речка, чёрный пистолет,
На снегу два человечка,
Хлоп — и одного уже нет…
В песне всё заканчивается смертью Пушкина, а у Пелевина — «солнце русской поэзии» умирает, и ему чудится, будто бы он плывёт и рефлексирует, точнее пытается сквозь депрессивный шторм начать ясно мыслить:
Пушкин плыл по Чёрной речке на спине,
Глядя в небо, вспоминая о жене,
Плыл, не думая о тяжести в боку,
И придумывал последнюю строку.
Пушкин плыл по Чёрной речке, был туман,
Думал, что со мной, я просто очень пьян;
Думал, господи, печаль моя светла;
Думал, няня, может, тоже так плыла.
Слушай, Саша, начинается восход,
Слушай речку, Саша, речка не соврёт,
Слушай то, что говорит в твоей крови,
До Васильевского острова плыви,
Тут залив, и ты его бы не узнал,
Тут стеклянные огни и морвокзал,
Тут ночами жгут костры и пьют вино,
Тут промасленное море так черно,
Ах какой же ты был, Пушкин, сукин сын,
Сколько ножек перетрогал балерин,
Как друзей твоих прекрасен был союз,
Как стрелял в тебя обидчивый француз.
Пушкин плыл по Чёрной речке далеко,
Было Пушкину спокойно и легко,
И над Пушкиным летели облака,
И придумалась последняя строка.
Пушкин думает: я больше не могу.
Пушкин корчится от боли на снегу.
Пелевину не раз говорили критики, интервьюеры, читатели, коллеги, что он, во-первых, полный тёзка Пушкина, а во-вторых, внешне чем-то похож на Есенина. И в этих двух стихотворениях он, собственно, так или иначе рифмует личную боль с невыносимой лёгкостью бытия классиков. Один Александр Сергеевич умирает – другой влезает в его образ и, откидываясь на спину, плавает по тёмным водам Петербурга и по собственному подсознательному.
Удивительно, но никакой особой роли пространство города не играет. И это при том, что оно, раз отмеченное Достоевским, продолжает сводить с ума особенно впечатлительных людей как в реальной жизни, так и в художественных пространствах несчётного сонма современных авторов. А у Александра Пелевина Санкт-Петербурга как будто и нет. Автор книги живёт между двумя вокзалами – Московским и Ленинградским; ругается с новогодней ёлкой, разбивается чашкой у себя на кухне; заставляет Джеймса Бонда умирать по всей России – везде, кроме города на Неве! Видимо, расставание с девушкой слишком сильно ударило по автору, что дополнительные гнетущие факторы совсем не воспринимаются им.
Второе важное стихотворение – о том, как Александр Сергеевич пытается играть в Сергея Александровича и в последний момент понимает, что надо было играть в…
В детстве играли в Есенина:
Птички, ручьи, тополя.
Будет шагами измерена
Русская наша земля.
В юности тоже в Есенина
Часто играли с тобой:
Осень, частушки про Ленина,
Солнце в дали голубой.
Снова играю в Есенина,
Лапы держу у собак,
Твердой походкой уверенно
Топаю выпить в кабак.
Вот доиграюсь в Есенины,
Так себе, скажем, мечта:
Слюни удавкою вспенены
У некрасивого рта.
Время ещё не упущено,
Хватит разбитых зеркал.
Лучше бы, мать его, в Пушкина
Всё это время играл.
И это выглядит трагикомично, потому что напоминает знаменитую хармсовскую сценку, где Пушкин идёт и спотыкается об Гоголя, Гоголь встаёт и спотыкается об Пушкина, Пушкин встаёт… и дальше вы поняли, как развивается это действо. Вот и Пелевин в который раз пишет очень хорошие стихи, но с пушкинским или есенинским началом в них. Это не плохо и не хорошо – это есть.
Но вы же помните: поэта надо судить по лучшим его вещам. А эти два стихотворения – высший пилотаж. И Пелевин просто идёт, спотыкается о Пушкина и Есенина, но вместо того чтобы упасть, делает сальто и встаёт на ноги, чтобы продолжить свой путь.
Сил, здоровья и новых стихов на этом пути!