«Матрица-4» как антиглобалистский манифест: отхлестала по щекам старушку Европу, психотерапевтов, ЛГБТ и напомнила про Штирлица

Ваши ожидания – ваши проблемы. Именно так звучит бессмертный афоризм одного из самых талантливых русских футболистов Андрея Аршавина.
Воистину.

После выхода четвертой «Матрицы» вой поднялся до небес.
«Доколе? Что это? Зачем? Почему мы это увидели? Как развидеть? Беспонтовая поделка!»

Первый встречный вопрос в этом случае: «А куда вы шли? И, главное, как говорит молодежь, на*** (для чего)?»

Новая «Матрица» ничуть не уступает трем предыдущим. И не может уступать. Каждая из частей культовой франшизы – отпечаток времени, рассматривая который через определенный промежуток времени, можно понять, где мы жили. И где живем сейчас. Сравнивать эти равновеликие картины бессмысленно.

Из проекта отлетели сразу две большие величины: Лоуренс Фишборн (Морфеус) и режиссер Энди Вачовски (пусть он теперь и Лилли, в сердцах навсегда останется мужиком, снявшим «Матрицу»). Первый уверяет, что с ним никто и не связывался по поводу съемок. Во что сложно поверить. И создатели решили эту проблему изящно – в картине есть Морфеус, но другой: модифицированный, молодой, со сталинскими оспинами на лице, но больше похожий на Канье Уэста (Яхья Абдул-Матин II), чем на Фишборна. Лоуренсу ставят памятник прямо внутри «Матрицы»: он стал идолом, который, цитата, «поверил в чудеса» (видимо, намек на жирный контракт, что ждал актер).

На премьере режиссер призналась, что отказ сестры снимать продолжение случился по семейным обстоятельствам.

– Когда мама и папа скончались, я пошла к ней [Лилли] и сказала: «Слушай, эта идея пришла мне в голову. Я вижу, что этот фильм про то, как я работаю со своим горем, и я подумала: ты хочешь поработать над этим вместе?». Я подумала, может быть, было бы круто, что мы вернемся, вернемся вместе к тому, с чего начали. А она ответила: «Я понимаю, я знаю, я вижу, я чувствую это, но это не то, что я хочу делать». И я [поняла, что] должна снять это кино по-своему. Вот что делает горе. Горе уносит нас в разные стороны. Я хотела вернуться и снова почувствовать это [единение в процессе работы], а она хотела уйти и заняться этим другим.

Именно труд сделал из Ланы Вачовски человека – не раздавленного горем от двойного удара утраты, а сильного и уверенного в себе. Премьера, овации и теплый прием американской прессы, а еще слова благодарности от коллег и подписчиков в соцсетях. Вот что согрело ее. Так мы узнали, что никакая смена пола не добавит сил и не выручит, если ты не можешь разобраться в себе. И никто, кроме тебя самого (самой), не разберется в этом. Даже самый одаренный и умный психоаналитик.

И в этом смысле гений Вачовски в том, что она опередила время, как Нео. Она сняла про то, что проживет после премьеры. Про возвращение к настоящей жизни, к настоящим друзьям, к живым, а не искусственным людям. И про бессмысленность психологов – тоже.

Один из полюсов зла выведен в картине как раз в образе Мозгоправа (Нил Патрик Харрис). Он и есть новый архитектор «Матрицы». Именно психоаналитик формирует мир вокруг современного человека. Он его главный помощник и… хозяин. Именно этот персонаж затягивает Нео в ад, отучая от реальности и пичкая таблетками.

К сожалению, да: новый старый Нео – зависим. Это не бравый, свежий и подтянутый молодой человек с короткой стрижкой. Двадцать лет спустя он поседевший, с двойным подбородком, сальными волосами и потухшими глазами. Как и сам Киану Ривз, самый добрый актер Голливуда. Как и Тринити (Керри-Энн Мосс) – потрепанная, но не без огонька в глазах. Хоть и видно, что увядание близко.

Два бесполезных одиночества, что характерно, встречаются в кофейне, но не могут ничего сказать друг другу, как наш любимый разведчик Штирлиц в той самой сцене в кафе «Элефант», где молча встречает долгожданную и такую любимую жену Александру Николаевну Гаврилину в компании чужого мужчины и общается с ней невербально. У Нео с Тринити примерно так же.

И в этом главная прелесть «Матрицы»: наслаждение красотой увядания. Нас теперь бесконечно учат биохакингу, процедурам омоложения, подталкивают к пластическим операциям, ретуши фотографий, ЗОЖ, отказу от алкоголя и мяса, но зачем это все, если финал очевиден? «Все, что имеет начало, имеет конец» – лейтмотив франшизы, да и всей нашей жизни. Есть вещи поважнее состояния туловища.

https://www.kinonews.ru/insimgs/2021/shotimg/shotimg104307_2.jpg

И это подчеркивается мощным контрастом. Все натуральное в «Матрице» смотрится неестественным, чуждым и инородным. Словно неуклюжий Семён Семёныч Горбунков на фоне ослепительных Миронова и Светличной. Стареющие Нео и Тринити уже еле бодаются с безупречно красивыми и невероятно сильными агентами. Да, тут третья потеря: Хьюго Уивинг, канонический агент Смит со внешностью австралопитека, тоже отсутствует. Но это, пожалуй, находка вместо потери, ведь и агенты теперь соответствуют времени. Идеальный голубоглазый Смит (Джонатан Грофф из «Охотников за разумом») чуть ли не в любви Нео признается и шепчет это так близко к лицу врага, что, кажется, еще миг – и Тринити потеряет мужчину. Похожий на президента Франции Грофф, кстати, открытый гей.

Представьте, насколько бездонны резервуары самоиронии у Ланы Вачовски, раз она выстебывает ЛГБТ-повестку, к которой сама имеет некое отношение, таким образом? Показывая практически бисексуальные отношения главных героев внутри искусственного мира бинарного кода, где главное зло – как раз тот, который красивый и чувственный.

Точно так же тонко (то есть почти толсто) глумится режиссер и над старушкой Европой, к которой все еще кто-то иногда прислушивается. «Все лизали мой холёный зад, у нас был стиль, грация, беседа, картина, книги, оригинальность мысли!», – лопочет косматый бомж из угла. Это тот самый Меровинген (Ламбер Вильсон). Увы, да, Французская республика (любая по номеру) безнадежно утонула в собственном вонючем сыре и превратилась в заросшего клошара с кривыми желтыми зубами. Хорошо, Толстой не дожил – Моникой Беллуччи тут и не пахло. Ведь теперь Меровинген – изгнанник.

Устаревание и тщета – девиз и каркас «Матрицы». Гетеросексуальный, несовершенный Нео с лишним весом как вид якобы устарел, и мир якобы убежал далеко вперед. Но, как показывает матрица, все это глобальное на*******(обманка). Невероятно высокие технологии, переформатированные медиа (над журналистами игровой индустрии тоже знатно поглумились), новые профессии, «саморазвитие» и психотерапия, новая этика и прочий bullshit– симулякры и пустышки, чуть только поскреби. Увлечения для инфантилов. Архитекторы новой матрицы нашего мира так же неадекватны и мерзки, как и прежние. И что бы они ни втирали, остаются такими же симуляторами и имитаторами действительности, это не стоит забывать. Чуть что – первыми сбегут, обделавшись. Уж простите за спойлер.

Сбегут, даже если затеяли мировую войну. Вачовски – не Нео, от пуль не уворачивается. И четвертой «Матрицей» за последние 23 года доказывает – война будет всегда. Таков мир. Война внутри и война снаружи. И на ней, даже внутри самой большой свободы, человек умеет найти карцер – и может быть/казаться счастливым внутри него.

Что в итоге?

Все мы по-прежнему в матрице: кофе утром, планёрка, беговая дорожка, имитация работы, то есть выполнение определенного алгоритма действий, за которым следует определенный результат. Потом в капсулу. Выбора, конечно, никакого нет. Но осознание дает многое. Много званых, но мало избранных. Еще меньше разбуженных. Так что остается только вера.

Вроде бы приходится выбирать между старым миром – уродливым, подземным, темным с искусственными проблесками, воюющим, ограниченным и совсем не свободным, но зато НАСТОЯЩИМ. И новым – где все красиво, цветет и колосится, карьера и премии, никакой войны, сплошной мир и капитализм – полностью искусственным.

Но разве ж это выбор?

Тогда что делать несчастному человеку?

Верно.

Все мы покупаем билет вне зависимости от того, какие таблетки приняли с утра.

Все мы работаем на Warner Brothers.

Автор Егор Шилов