«Есть у революции начало, нет у революции конца». Объясняем суть Болонского процесса и выхода из него России, что будет и что это вообще такое

Россия собирается выходить из Болонского образовательного процесса. Об этом недавно сообщил глава Минобрнауки РФ Валерий Фальков. По словам министра, «к Болонской системе надо относиться как к прожитому этапу. Будущее за нашей собственной уникальной системой образования, в основе которой должны лежать интересы национальной экономики и максимальное пространство возможностей для каждого студента».

Эту инициативу уже поддержали российские парламентарии. Так, по словам спикера Государственной думы Вячеслава Володина, «все фракции поддерживают позицию министра науки. У всех есть понимание, что нам необходимо выходить из Болонской системы».

Некоторые видные публичные персоны также высказались положительно по поводу выхода из Болонского процесса. Например, писатель Сергей Лукьяненко у себя на странице «ВКонтакте» отметил:

«А вот отказ России от Болонской системы образования – это реально хорошо, хоть и запоздало. Элемент колониального управления, один из, и довольно серьезный».

И здесь возникает вопрос о том, что это за система и почему она столь плоха, а также почему от неё сейчас в едином порыве решили оказаться.

Сам Болонский процесс зародился еще в восьмидесятых и окончательно оформился в 1999 году на уровне встречи министров образования 29 европейских стран, которые подписали так называемую «Болонскую декларацию».

Декларация была, если максимально коротко и упрощённо, о том, чтобы сделать образование в европейских, а в перспективе и иных вузах максимально универсальным. Проще говоря, это было намерение создать единый общеевропейский стандарт высшего образования. Чтобы, например, бакалавр какого-нибудь итальянского вуза мог свободно, без дополнительной верификации знаний поступать в магистратуру вуза немецкого.

Ну и что более важно, чтобы дипломы учебных заведений, входящих в Болонский процесс, давали доступ к свободному трудоустройству во всех странах, входящих в этот «образовательный клуб».

Россия начала присоединение к Болонскому процессу в 2003 году. И разверзся ад. Во-первых, нужно очень четко понимать, что название «Болонская система» – некорректно. Это именно процесс, при том такой, который можно охарактеризовать строчкой «есть у революции начало, нет у революции конца». Это реально бесконечное и постоянное реформирование образовательных стандартов, которое происходит раз в пару лет, а то и раз в год. А по отдельным пунктам вообще может случаться раз в семестр.

Во-вторых, полностью общие стандарты Болонского процесса для всех учебных заведений России так и не были реализованы. У нас в стране до сих пор сохраняется по ряду учебных направлений старый добрый специалитет. Однако парадоксальным образом паспорта дисциплин и рабочие программы (план того, как будет преподаваться тот или иной курс) все равно оставляются по «болонским лекалам» даже для специалитета.

Ну и в-третьих, интеграция в Болонский процесс России сейчас совершенно не мешает «отменять» российских студентов в ряде европейских вузов просто потому, что такова теперь актуальная политика.

Но да Бог с ней, с Европой. Применительно к сугубо российским реалиям сторонний наблюдатель может спросить: «Ну а что такого?» Раньше были специалисты, теперь бакалавры и магистры. Вроде как даже студентам несколько легче и быстрее стало получать хоть какой-то диплом. А уж тем более радует возможность после четырех лет бакалавриата пойти в магистратуру по другому, более интересному направлению. Но это только внешний взгляд на проблему.

Потому, что с приходом к нам Болонских реформ появилась и такая штука, как «зачетные единицы». В Европе они называются European Credit Transfer System, или ECTS.

На первый взгляд, зачетная единица – это просто отрезок времени, равный примерно 27 астрономическим часам. Но по факту это время плюс, скажем так, степень усилий студента, которые он прилагает для получения знаний в этот период времени.

На практике это выглядит так. Есть, например, некий спецкурс, который должен длиться семестр. И на который выделено три зачетные единицы. Официально в конце этого курса не может быть зачета. Потому по умолчанию на зачет тратится одна зачетная единица, невзирая на то время, которое в реальности потрачено на проведение такой аттестации.

Три зачетные единицы хватает «впритык», чтобы просто распределить занятия по всему семестру.

В случае с такой дисциплиной преподаватель должен в теории некие формы промежуточной аттестации распространить на все время прохождения курса, а по итогам семестра просто суммировать набранные студентом баллы и внести их в ведомость.

На практике – преподаватели в большинстве своем говорили «да идите вы в баню» и проводили зачетное занятие. Этот пример здесь важен для того, чтобы было понятно, как теоретические и «бумажные» стандарты Болонского процесса в России расходятся с реальной практикой.

Логичен вопрос: а почему не добавить еще одну зачетную единицу? А потому, что все эти единицы вписаны в единый стандарт и четко ограничены болонскими нормами. Как раз для того самого «универсализма» при переходе из вуза одной страны в вуз другой, ну и при таком же международном трудоустройстве. Грубо говоря, в рамках Болонской системы все просто считают единые, стандартизованные циферки, которые есть в дипломе у выпускника. А потому циферки эти должны быть универсальными для всех.

Казалось бы, а зачем преподавателю проводить этот самый зачет? А потому, что студент в рамках Болонской системы должен в первую очередь набрать определенное количество баллов вообще за определенное количество зачетных единиц. За все курсы. Но поскольку тот же бакалавриат ужимал время преподавания с пяти до четырех лет, а точнее, трёх с половиной и еще половины семестра (вторая же половина этого семестра шла на подготовку и написание диплома), то в расписании у студентов могли возникать и возникали такие странности, что воленс-ноленс уважающий себя и свой труд педагог проводил дополнительную аттестацию. Циферки – это, конечно, хорошо. Но все же надо дать студентам хоть какие-то знания, правда?

О чем конкретно речь? Ну, например, о том, что ваш покорный слуга, будучи доцентом кафедры журналистики, последние пару лет в весеннем семестре один преподавал четвёртому курсу две оставшиеся специальные дисциплины в течение девяти недель с понедельника по пятницу по шесть часов в день. Понятно, что по итогам такого «марафона» глазик дергался и у студентов, и у вашего покорного слуги. А получалась такая ситуация ровно в силу чехарды этих самых зачетных единиц, которые крайне слабо коррелируют с реальным временем и реальными усилиями студенчества. И поэтому чтобы проверить, запомнили и поняли ли хоть что-нибудь будущие бакалавры, приходилось их еще и дополнительно «зачётить». И результаты, выявленные таким образом, часто были крайне далеки от тех циферок, которые полагались студентам в рамках болонской «аттестации».

Следующая интересная и куда более глобальная придумка, в рамках которой и нужно сейчас аттестовать студента – это освоение ими «компетенций». Они бывают общепрофессиональные, профессиональные и универсальные. И компетенции эти весьма разнообразны. Однако звучат они порой настолько расплывчато, что не очень понятно, что именно должен освоить студент. Ну вот, к примеру, одна из общепрофессиональных компетенций для все той же журналистики: «Способность понимать сущность журналистской профессии как социальной, информационной, творческой, знать ее базовые характеристики, смысл социальных ролей журналиста, качеств личности, необходимых для ответственного выполнения профессиональных функций».

Что такое «базовые характеристики сущности журналистской профессии» – придумайте, пожалуйста, сами. У автора, преподававшего 10 лет на кафедре журналистики и работающего в журналистике уже лет 20, на это фантазии не хватает.

На все эту сверху ложилась дичайшая бюрократия. Новый стандарт составления учебных планов дисциплин, которые стали называться «рабочими программами», капитально проехал по мозгам преподавательского состава. Потому что если раньше этот план занимал страниц восемь и был понятен и преподавателю, и студенту, то теперь рабочая программа занимает страниц восемьдесят и непонятна ни студенту, ни преподавателю, который её непосредственно пишет.

И да, наивные предположения о том, что цифровизация образования решила проблему бюрократии в системе образования – это тоже разговоры «в пользу бедных». Потому что какая разница, распечатываешь ты все эти программы на кафедре и кладешь в архивную коробку или заливаешь на сайт, в специальный раздел, который является, по сути, такой же коробкой? Пишешь эту невменяемую муть все равно ты сам, своими руками, тратя на это свои силы и время.

И самое главное, что эти программы постоянно нужно было менять, переписывать и корректировать. Потому что у нас же не система, а именно процесс, если кто вдруг забыл. А «процесс» — это штука, растянутая во времени и насыщенная событиями. А теперь представьте, что вы преподаватель в вузе, который ведет хотя бы три или четыре разных учебных курса. И вы бодро раз в год все это переписываете, дополняете и меняете. Вопрос: «А, собственно, учить-то людей когда?» – весьма явственно повисает в воздухе.

Постепенно вся эта система обросла еще и дополнительной инфраструктурой. В том числе и цифровой. В ряде вузов стали вводить еще и дополнительные «свистопер…», ээээ, инновационные методы образования типа «проектного обучения».

И понятно, что за всей этой образовательной машинерией нужно было следить и поддерживать её в рабочем состоянии. А потому появилось и множество людей-контролёров и ревизоров, которые этим занимаются. Людей на зарплате.

А потому, естественно, никакого возврата назад к советским и старым российским образовательным стандартам не будет. Никто ж не выгонит на мороз тысячи уважаемых людей, которые обеспечивают работу всей этой усложненной и постоянно реформирующейся инфраструктуры.

Более того, в этот «ответственный с политической точи зрения момент», конечно, просто жизненно необходимо инициировать новые масштабные реформы (это сарказм, если кто не понял).

Кстати, что очень интересно, найти четкие суммы, которые были потрачены из российского бюджета на всю эту бурную деятельность с 2003 года, так и не удалось. Но вот в материалах за 2011-2012 годы фигурируют цифры в несколько сотен миллионов долларов кредитов, полученных в начале нулевых именно на реформирование образовательной сферы. На текущий момент, есть мнение, речь может идти о миллиардах западных денег.

И понятно, что новые реформы, теперь условно «патриотического характера», с разработкой своего, нового и уникального образовательного пространства – это инициатива еще на миллиарды и на пару десятилетий вперед.

И с новыми интересными бюрократическими придумками и очередным переписыванием, а также переделыванием рабочих программ. В этом смысле показательно, как отреагировала на подобные новости заведующая кафедрой журналистики Новгородского университета Татьяна Каминская, которая выразилась коротко и емко:

«Конечно, я сразу уйду с административной работы, как только очередная реформа начнется. Или раньше. Заблаговременно».

С другой стороны, господин Фальков, который говорит про «собственную, уникальную систему образования», сейчас находится в максимально комфортной ситуации. В России она и так по факту «собственная и уникальная». Потому что где-то работают болонские стандарты, где-то они работают лишь частично, где-то сохраняется специалитет. То есть на текущий момент у нас в стране имеет место быть этакий образовательный «монстр Франкенштейна». Который действительно уникален – и это, к сожалению, наше собственное изделие. Тут уж не поспоришь. И делать с ним под эгидой разработки еще чего-нибудь нового и инновационного можно все что угодно примерно до бесконечности. Лишь бы выделялись бюджеты.

Поэтому как бы ни хотелось надеяться на лучшее, на то, что в стране вновь появятся единое образовательное пространство (которое фактически было уничтожено в ходе интеграции России в Болонский процесс) и адекватные стандарты без всяких постоянных экспериментов и реформ, стандарты, которые бы были вменяемы относительно и студентов, и преподавателей – но есть все основания полагать, что «жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе». И нас ждет просто очередной многолетний виток реформ ради реформ, где интересы непосредственных участников образовательного процесса – и педагогов, и обучающихся – будут поставлены далеко не на первое место.