Чучхе отечественного производства: как бьется путинский «умеренный консерватизм» с российской реальностью

Ну вот у нас и появилась своя де-факто официальная идеология – умеренный консерватизм, точнее даже не столько сама идеология, сколько название, закрепляющее тот социально-политический, а также этико-идеологический курс, которым и идет Россия последние двадцать лет, поскольку ничего принципиально нового – из того, что не было так или иначе обозначено ранее либо самим президентом, либо пулом его идеологов и пропагандистов – Владимир Путин не сказал. Тем не менее сам факт сего закрепления требует того, чтобы остановиться на оном более обстоятельно: ну хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как бьется заявленная идеология с российской страшноватой реальностью, не является ли она очередным симулякром наподобие сурковской «суверенной демократии» и, по сути, отечественным вариантом северокорейского чучхе.

Итак, после того как Владимир Путин наконец-таки дал наименование своему детищу, есть большой соблазн как раз и двинуться от него – от названия, но учитывая жесткую критику капитализма, существующая модель которого, по мнению президента, исчерпала себя при том, что страна уверенно стоит на принципах «дичайшего рантье-капитализма», а в сторону официально признаваемой монархии Россия, по всей видимости, все-таки не пойдет (так, по словам митрополита Псковского Тихона (Шевкунова), который негласно считается «духовником Путина», Владимир Владимирович весьма иронично относится к идее сделать его царем, и что весьма показательно, священнослужитель сделал это признание в интервью Daily Storm спустя всего несколько дней после «валдайской речи»), такой подход не представляется возможным.

Поэтому обратимся к тому, что сам президент разумеет под «умеренным консерватизмом»:

Консервативный подход не бездумное охранительство, не боязнь перемен и не игра на удержание, тем более не замыкание в собственной скорлупе. Это прежде всего опора на проверенную временем традицию, сохранение и приумножение населения, реализм в оценке себя и других, точное выстраивание системы приоритетов, соотнесение необходимого и возможного, расчётливое формулирование цели, принципиальное неприятие экстремизма как способа действий. И, скажем прямо, на предстоящий период мирового переустройства, которое может продолжаться довольно долго и окончательный дизайн которого неизвестен, умеренный консерватизм – самая разумная, во всяком случае, на мой взгляд, линия поведения. Она неизбежно будет меняться, разумеется, но пока врачебный принцип «не навреди» представляется наиболее рациональным. Noli nocere, как известно,

– изложил свое понимание Владимир Путин.

И вот тут мы упираемся в развилку интерпретаций: с чем соотносить сей пассаж – с теорией или практикой? Чтобы не мучиться вопросом выбора, проанализируем и то и другое.

Начнем с теории. Как Владимир Путин подводит к идее «умеренного консерватизма»? От противного: критикуя западные тренды. И здесь действительно с Владимиром Владимировичем не поспоришь. Например, в плане гендерной политики, которая стала одним из столпов «Новой этики», активно распространяющейся/насаждаемой на Западе и США, отдельные элементы которой (например, «когда детям сегодня с малолетства внушают, что мальчик легко может стать девочкой и наоборот») глава государства определил как существующие «на грани преступления против человечности».

И в самом деле, гендерная политика, когда не только сам гендер, но и пол объявляются подвижными/нефиксированными «конструктами», вызывает немало вопросов. И это даже не уровень тех преобразований, которые, снова же по словам президента, пытались реализовать большевики в своем желании «вывести» нового человека. Это куда более масштабная затея с куда более масштабными последствиями, результатом которых, по всей видимости, является генерация «нового человечества», поэтому да, данную политику вполне можно рассматривать как преступление против человечности или даже человечества. И в этом плане консерватизм видится чем-то безальтернативным.

Или другой момент: ситуация с расовым вопросом. Путин снова же совершенно прав, когда говорит, что «борьба за равноправие и против дискриминации превращается в агрессивный догматизм на грани абсурда». Объективно невозможно спорить с его утверждением, что «противодействие проявлениям расизма – дело необходимое, благородное, однако в новой “культуре отмены” оно превращается в “обратную дискриминацию”, то есть расизм наоборот». Все эти предложения по «корректировке» Шекспира или изменения названия романа «Десять негритят», всю эту расовую политику, поднявшуюся на волне движения BLM и канонизации уголовника и наркомана Джорджа Флойда, вылившуюся в «извинения на коленях» перед некогда дискриминируемыми представителями негроидной расы – все это чем-то, кроме абсурда, назвать нельзя. Путин прав.

И в таком контексте поворот президента к основополагающим для всей западной цивилизации вещам (практически универсалиям) кажется не просто обоснованным, но единственно возможным: «…Когда приходит настоящий кризис, остается только одна универсальная ценность – человеческая жизнь…», – констатирует он. И далее, уже отвечая на вопрос модератора, развивает эту тему, называя «ценность жизни абсолютной», а семью – «второй абсолютно универсальной ценностью». Исходя из гуманистических представлений, лежащих в основе западного, в том числе и российского мировоззрения, – к этому ни убавить, ни прибавить.

В общем, по части предпосылок – аргументация Путина практически безупречна. Действительно, у России (по крайней мере на сегодняшний день) нет иного пути, кроме умеренного консерватизма, надо полагать, это понимают даже самые неистовые либералы, поскольку по идее основной комплект ценностей консерватизма поддерживается и в их лагере, допустим, принцип демократии (только без определения «суверенная»). Кстати говоря, даже такой противник «путинского режима», как Михаил Ходорковский, стоял на том, что в российском законодательстве (правда, до «репрессивного пакета» конца 20-го и «путинских поправок» в Конституцию) по большому счету ничего не надо менять: важно соблюдать то, что уже есть, ибо последнее не так уж и плохо. Таким образом «умеренный консерватизм» можно понимать как сохранение определенного набора ценностей, считавшихся незыблемыми до «культуры отмены». Вполне положительная повестка, не так ли?

Но это – что касается теории, поскольку когда дело доходит до практики, ситуация сильно, если не сказать кардинально, меняется. Особенно в российских реалиях.

Далеко ходить не надо: возьмем примат человеческой жизни. Во сколько государство оценивает жизнь среднестатистического россиянина? Аккурат в 30 тысяч рублей. И это жизнь вакцинированного, то есть не просто законопослушного, но добропорядочного гражданина.

В случае смерти гражданина, наступившей вследствие поствакцинального осложнения, право на получение государственного единовременного пособия в размере 30 000 тысяч рублей имеют его родственники,

– такой ответ в конце июля текущего года пришел из правительства на инициативу депутата Госдумы Федота Тумусова о страховании жизни и здоровья каждого прививающегося от ковида на 10 миллионов рублей.

И это при том, что государство ведет такую агрессивную кампанию по борьбе с коронавирусом! Сам президент чуть не в каждом своем выступлении напоминает о том, что нужно вакцинироваться. При том, что качество и безопасность российской вакцины (а другой у нас нет) даже не ставится под сомнение. Немного странно, но факт остается фактом: государство за смерть вакцинированного готово выложить только 30 тысяч. Чуть больше двух физиологических прожиточных минимумов. Не густо.

Перейдем ко второй «абсолютной ценности»: семья и дети.

По факту мы на сегодняшний день наблюдаем, что в структуре бедности 80%… это семьи, которые воспитывают детей,

– заявил глава Минтруда Антон Котяков в средине октября.

Так и хочется спросить: это как так? Победа относительных ценностей над абсолютными?

Идем дальше. По итогам прошедшего года население России сократилось больше чем на полмиллиона человек; согласно прогнозу правительства за 2021 и 2022 годы, население России сократится еще на миллион человек (по всей видимости, хорошо так за); а по прогнозу РАН, к 2036 году потери могут вырасти на 12 млн! И дело тут далеко не только в выросшей смертности от коронавируса (любопытно, что к четвертой волне пандемии смертность в той же Великобритании пошла на спад, тогда как в России – бьет рекорды, что говорит о слабости нашей системы здравоохранения, разваленной известной «оптимизацией»), которая лишь удваивает естественную убыль. И это называется «сохранением и приумножением населения»?

Да, Владимир Путин совершенно справедливо отмечает, что действующая модель капитализма исчерпала свои возможности, но что может предложить Россия – систему госкапитализма, при которой богатые становятся еще богаче, а население проваливается в глухую нищету – без просветов и лазеек (напомню, что уровень закредитованности населения уже превысил размер федерального бюджета – и это не считая долгов за ЖКХ, стоимость услуг которой планируют поднять еще!). Вот за сохранение, «консервацию» такой системы выступает Владимир Владимирович?

Или коснемся вопроса о правах человека. Вскрывшиеся факты пыток и изнасилований в российских колониях просто поражают воображение (власть от них даже не смогла отмахнуться, свалив все на иностранное вмешательство, что уже само собой беспрецедентно). Но более всего в этой истории удивляет то, что Сергей Савельев, который и передал архивы ФСИН независимым экспертам, ныне объявлен в розыск. В отношении него возбуждено уголовное дело, как пишет RT со ссылкой на источник в силовых органах, по факту «незаконного получения сведений, составляющих государственную тайну». Дело в том, что, по словам источника издания, «файлы относились к сведениям для служебного пользования, носили гриф секретности и не предназначались для публичного распространения». Странно, если было бы наоборот, не так ли? И что вот эту систему мы берем за «последний остров демократии и свободы» (Вячеслав Володин) и оплот «умеренного консерватизма»? (Впрочем, тут надо отметить, что силовики, по всей видимости, несколько поспешили, судя по словам Татьяны Москальковой, которая заявила, что Савельева ищут как свидетеля. А не подозреваемого).

А процветание «семейного» бизнеса, основанного на господрядах (тут достаточно вспомнить, что тендер на 238 миллионов рублей на обслуживание паркоматов в Москве получила компания, возглавляемая младшим братом вице-мэра столицы Анастасии Раковой, или что контракты на противогололедные реагенты для московских дорог на 16 млрд рублей достались НПО «Путевые технологии», контролируемой семьей бизнес-партнера сына вице-премьера Юрия Трутнева Дмитрия)? А фальсификации на выборах? А коррупция? А криминализация оппозиции (а по факту инакомыслия)? Это все то же из оперы «умеренного консерватизма»?

В общем, говорить тут можно долго, но одно будет неизменным: ничего «здорового» в сравнении с заявленным президентом (ну разве что кроме отсутствия у нас расизма и его антипода) обнаружить не удастся. Хоть ты тресни. Увы и ах. Что подталкивает нас к очень печальному выводу: все то, о чем говорил президент и, отметим, в большинстве своем говорил правильно, никакого отношения к российской действительности не имеет, где правит бал совсем другой – паталогический и нездоровый – консерватизм, обосновывающий стабильность Системы, имеющей ряд бенефициаров, которые очень не хотят того, чтобы данный порядок изменился не в их пользу.

А «умеренный консерватизм» к чему тогда? Ну должна же быть у государства своя идеология, не все же на одном патриотизме выезжать, нужно что-то более целостное, объемное – идеологическая основа, в общем. Как в Северной Корее, в Конституции которой чучхе определяется как «мировоззрение, в центре которого – человек, и революционные идеи, нацеленные на осуществление самостоятельности народных масс». Так и у нас – в центре человек, семья и дальше по списку. Очередной симулякр. Но не простой, а с прогнозом на будущее: помните анекдот про пессимиста, который говорит, что хуже уже не будет, и оптимиста, который радостно заявляет, что будет, будет? Там и тут, у нас. Не зря же президент назвал «умеренный консерватизм» еще и «консерватизмом для оптимистов». Эх, не зря…