У японского зайца отобрали курильскую морковку

Отвлечёмся от западного фронта глобального противостояния, где идут боевые действия на Украине и жёсткая экономическая война против России со стороны США и ЕС. Восточный, тихоокеанский фланг конфликта не менее важен; возможно, именно там в будущем развернутся основные события. Но и сегодня на этом фланге происходит нечто важное. В частности, Россия заявила о прекращении переговоров с Японией о заключении мирного договора, об отказе от совместного экономического освоения южных островов Курильской гряды и об отмене безвизового режима для посещения этих островов японскими гражданами. Японская сторона уже назвала это решение «сильным пренебрежением чувствами бывших жителей островов и их семей». Надо заметить, что и в географическом, и в ментальном смысле Япония очень далека от Мариуполя, Харькова и Донецка. На фоне происходящих событий японцы в очереди на сочувствие сегодня примерно шестнадцатые.

Тридцатилетий период российской истории завершается по всем направлениям, включая и японский аспект. А начался этот период в российско-японских отношениях 1992 году, когда в Москве усиленно готовился визит президента Ельцина в Токио. Предполагалось, что в ходе этого визита Борис Ельцин, как следует хлебнув саке, сделает широкий жест и передаст Японии острова Шикотан и Хабомаи, как было сказано в советско-японской декларации, подписанной другим руководителем широкой души, Никитой Хрущёвым, в 1956 году, через два года после передачи Крыма Украине. Этот проект очень активно прорабатывал Георгий Кунадзе, японовед и, возможно, японский агент влияния, который служил тогда заместителем министра иностранных дел России (министром был патентованный предатель Козырев).

Однако в Ельцине периодически просыпался не то чтобы патриот, но как минимум хозяин земли русской. Конечно, при подписании Беловежского соглашения он не потрудился стребовать с Украины Крым или хотя бы Севастополь, но в Курилы почему-то вцепился и в Японию в том году не поехал.

Проект передачи Южных Курил имел два аспекта – идеологический и экономический. С одной стороны, Россия тогда находилась в разгаре «антиимперской» раздачи слонов: приходите и уносите кто что хочет. Считалось, что нас сразу все за это полюбят. К какому итогу мы в результате пришли, все видят. С другой стороны, в либеральной прессе того времени (а другой прессы тогда почитай что и не было) разгонялась довольно откровенная идея продажи Курил как волшебного способа «выйти из кризиса». Страна молилась на иностранные инвестиции как на манну небесную. И хотя Япония, к её чести, ничего не собиралась платить, прожектёры в Москве уже гадали, сколько с неё можно стрясти за острова. 50 млрд долларов? Или все 150? В то время, когда квартиру в Москве можно было купить за пять тысяч долларов, а валютные резервы страны составляли миллиардов двадцать, эти суммы казались колоссальными, неизмеримыми. То ли дело теперь, когда у нас только что украли 300 млрд долларов, а страна живёт и в обморок не падает.

Нужно помнить, что собой представляла тогдашняя Япония в глазах русских. Это была страна технологических чудес. Страна шагающих роботов. Наконец, страна «высокой культуры быта» и специфической восточной духовности. Ещё в начале 70-х, когда Андрей Тарковский в «Солярисе» хотел показать город будущего, он снимал японские шоссе и развязки – то есть с нашей точки зрения Япония в прямом смысле жила в будущем. А к моменту развала СССР Страна восходящего солнца достигла своего пика. Само собой, считалось, что у этих узкоглазых денег куры не клюют.

Вот только за прошедшие тридцать лет многое изменилось не только для России, но и для Японии. Страна вошла в полосу длительного застоя. Уступила место мировой фабрики электроники Китаю и Южной Корее. А авария на АЭС «Фукусима» показала, что не так уж хорошо у японцев с передовыми технологиями. Словом, расширение сотрудничества с Японией и сейчас было бы делом полезным, но никаких надежд на экономический прорыв оно уже не даёт.

И всё это время продолжались переговоры об урегулировании отношений и, следовательно, о судьбе островов. Они то замирали, то, как при недавнем премьере Синдзо Абэ, резво пускались вскачь, порождая некоторые надежды. Хотя, как признался Дмитрий Медведев, «очевидно, что мы никогда бы не нашли никакого консенсуса с японцами по островной теме. Это и раньше понимали и мы, и они. Так что переговоры о Курилах всегда носили ритуальный характер».

Однако нельзя сказать, что этот ритуал не имел никакого смысла. Фактически Курилы выполняли роль морковки. Россия с помощью этой морковки пыталась завлечь Японию в более тесные экономические отношения, а японские политики показывали её своим избирателям, чтобы завоевать у них популярность. Но и ритуал можно было продолжать лишь в определенных условиях. Уже упомянутый Георгий Кунадзе несколько лет назад справедливо заметил: «Япония – единственная страна «Большой семерки», которой по большому счету безразлична политика России в тех вопросах, которые не затрагивают прямо японские интересы». С того момента, когда Япония присоединилась к нынешним антироссийским санкциям, пропал всякий смысл в ритуальных переговорах.

Теперь Япония осталась и без надежды на острова, и без мирного договора. То есть в состоянии пусть и не войны с Россией, но тревожного перемирия. За неё – одна ядерная держава, которая далеко (США). Против – три, которые близко (КНР, КНДР и Россия). При этом с КНР у неё имеется вполне актуальный территориальный спор за острова Сэнкаку, а Ким Чен Ын то и дело норовит пульнуть в сторону Токио баллистической ракетой. Это не очень выгодное положение. В нашумевшем несколько лет назад романе Эдуарда Веркина «Остров Сахалин» Россия гибнет в мировой войне, а Япония выживает. В реальности русские «Кинжалы» должны наводить японцев на совсем иные мысли.

Между тем японцам стоило бы посмотреть на поучительный пример Украины. Эти две страны объединяет одно: полное отсутствие субъектности. И та и другая по существу управляются из Вашингтона. В результате обе страны действуют вопреки своим интересам, в качестве тарана против тех государств, на которые укажет хозяин. И хотя поначалу отказ от субъектности помог Японии сосредоточиться на экономическом развитии и достичь блестящих результатов, в итоге всё равно оказалось, что зависимое положение не вполне окупается.