От солнца Аустерлица к свастике украинских националистов

Наполеон всему голова.

По крайней мере, в обозримом прошлом – где каждый второй (если не каждый первый), обратившийся к архивам, может легко отмотать корни своего генеалогического древа к началу XIX века. Недаром школьная программа начинается именно с лермонтовского «Бородино» (современные нормы требуют изменить окончание, но мы будем упрямо писать по-старому, по-советски, как привыкли). Всё-таки это веха – и веха достаточно симптоматичная.

И до этого были значительные исторические моменты – и тут временную ленту отматывай, сколько хватит сил: и победа над шведами, и присоединение киргиз-кайсацких земель, и походы в Сибирь, на Дальний Восток и в какие-то совсем запредельные дали, и полёты в космос, и много чего ещё. Но всё это немного не то.

Важно определить событие, когда на Россию шла бы всеевропейская громада, а страна в едином порыве объединилась и погнала бы противника до самого Парижа.

И Наполеон тут – в самый раз.

С чего началось победное шествие французов? С аустерлицкого сражения, когда Александр I решил командовать армией сам, а слушать Кутузова отказался. В итоге проиграл всё, что только возможно.

Как Наполеон начал эту битву? Вспомните другое классическое произведение – «Войну и мир» Льва Толстого:

«Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. <…> Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из-за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюблённого и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади него и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце. Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело».

Историки и культурологи нам подсказывают, что есть народный миф, будто бы Наполеон перед тем, как отправить своих маршалов в бой, держал речь, где главным символом было le soleil d’Austerlitz, то есть солнце Аустерлица – символ триумфальной и безоговорочной победы.

Всё бы хорошо. Проблема только в том, что всё это через век выльется не просто в кровавую бойню, а в зигующих немцев, газовые камеры и истребление целых рас. Солнце как древнейший солярный символ обращается в свастику.

Гитлер – культурный европейский человек, художник, ценитель прекрасного – со своим блицкригом тоже ведь был уверен в триумфальной и безоговорочной победе. Но не сложилось.

Ещё один культурный европейский человек, игравший, кстати, в одном из кинофильмов Наполеона, сегодня в минуты радости или отчаяния (на Украине они часто становятся неразличимы) напевает родной гимн:

Ще не вмерла України і слава, і воля,

Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля.

Згинуть наші воріженьки, як роса на сонці.

Запануєм i ми, браття, у своїй сторонці.

Враги, понимаете ли, сгинут, как роса на солнце. Это вообще адекватно – в гимне (!) говорить о своих врагах? Наш несчастный неприятель, кажется, с самого начала был запрограммирован на войну. Да и украинский вариант слова «сгинуть» очень похож на «зигануть».

Что можно этому противопоставить?

Как можно этому противостоять?

Ответ даёт всё тот же Лев Николаевич Толстой. Одержимый Наполеоном и желанием найти свой Тулон (совершить подвиг), Андрей Болконский, как вы помните, хватает знамя и бежит вперёд, прямо-таки на французов, и закономерно получает ранение. Он лежит и смотрит на небо:

«Над ним не было ничего уже, кроме неба, – высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава богу!..»

Солнце Аустерлица ослепляет, заставляет быть одновременно озлобленным и испуганным, а вот небо – это уже совершенно другая история. Оно лишено любых языческих коннотаций. Те, что были, не привязались. Небо чисто и непорочно. Небо без конца и без края.

Мирное христианское небо над головой.

Какой Толстой всё-таки гений – как сумел языческому символу противопоставить христианский! И как предугадал это противостояние!

Я не знаю, как это работает и как справляется с таким потоком информации ноосфера, а вместе с нею и простой человек; но как-то всё-таки они справляются. И выдают символы, работающие на протяжении тысячелетий.

Иногда солнце – это просто солнце, а небо – это просто небо. Но сегодня они приобретают символическое значение.

Не верите? Давайте посмотрим.

Новых Толстых у меня для вас нет, а вот различные рок-, поп- и рэп-идолы – имеются.

Например, группа Brutto – украинско-белорусские сторонники Майдана, скандирующие (кто бы мог подумать?) «Живе Беларусь!» – исполняет песню «Вечірнє сонце»:

Вечірнє сонце, дякую за день!

Вечірнє сонце, дякую за втому.

За тих лісів просвітлений Едем

I за волошку в житі золотому.

В принципе, нет ничего ужасающего ни в этих строчках, ни в других строчках этой песни. Просто слушатель концентрируется на вечернем солнце. Просто каждый куплет и припев – про вечернее солнце. Просто каждый куплет и припев – солярный символ, который вертится, вертится, вертится то в одну сторону, то в другую.

Но, может, это случайность? Ноосфера даёт сбой?

Увы. Ноосфера никогда не ошибается.

Можно взять того же Сергея Михалка, но в его старой группе под названием «Ляпис Трубецкой». Когда случился киевский Майдан, гимном его стали «Воины света». С чего они начинаются?

Рубиновые части солнца зари

Рубят злые страсти, сжигают внутри.

Прыгай выше неба, брат и сестра;

Золотые искры – брызги костра.

 

Радуйся молоту в крепкой руке!

Водопад, молодость – в быстрой реке.

Бей барабан – бам, бам!

Баррикады, друзья, шум, гам.

 

Воины света, воины добра

Охраняют лето, бьются до утра.

Воины добра! Воины света!

Джа Растафарай бьются до рассвета.

Тут не только «рубиновые части солнца зари», но и воинственность, и лозунги, и переход от современного языка к языку не то что разговорному, а и вовсе языку Эллочки-людоедочки – и всё в ярких солнечных лучах. «Брат» и «сестра» в своей эйфории уже выше неба и просто-таки растворены в звезде по имени Солнце.

Не удивлюсь, если на теле музыканта разыщется коловрат или свастика. Они вполне будут закономерны для Михалка.

Находится ли что-то в противовес у наших музыкантов?

Конечно! То же небо. У группы «25/17». Они выступают не то чтобы с пацифистских позиций или с позиции «чума на оба ваши дома», но определённо не поддерживают военную спецоперацию. Это и не нигилизм или мизантропия, а скорее взгляд верующего человека, наблюдающего, как зачинается конец света. Поэтому у них и появляется целый альбом – «Неизбывность» (2022), а в нём – трек «Карамультук»:

А мне бы выйти в поле – там, где неба купол,

Там, где Папа молвит: «Да ты не плачь, глупый»,

И обезболит от потерь рассветом красным –

Просто мне поверь, всё было не напрасно…

И опять небо оказывается спасительным и очистительным. Солнце становится просто солнцем, без всяких языческих коннотаций. Размываются коловраты и свастики. Остаётся небо без конца и без края. Поразительно просто!

Но, коли начиналось всё с классики и Наполеона, классикой и Наполеоном и надо заканчивать.

Александр Пушкин в «Евгении Онегине» очень легко и при этом точно показал, как зарождается и чего стоит солнцеликий сверхчеловек:

Мы все глядим в Наполеоны;

Двуногих тварей миллионы

Для нас орудие одно,

Нам чувство дико и смешно.

Все предрассудки истребя,

Мы почитаем всех нулями,

А единицами – себя.

Ноль, то есть абсолютное ничто, без конца и без края, всё равно одолеет единицу.

Как одолеет ряженого украинского Наполеона многотысячная и многонациональная русская орда. Как пишут в «Телеграме» – родная, злобная, твоя.