Француз об «Оплоте», ребятах с горящими глазами, зверствах ВСУ, мирной жизни в Изюме и будущем после победы

Это Сергей Завдовеев, позывной Француз. Он заместитель командира 60-го отдельного мотострелкового батальона «Ветераны», основатель и куратор 3-й роты «Оплот ЗП», входящей в этот батальон. Мы записали с ним интервью в Изюме Харьковской области, где находится база подразделения.

 «ВН»: – Как началась твоя деятельность в «Оплоте»?

– В 2014 году я прибыл в ОГА, еще тогда – это бывшая администрация Донецкой области. Она уже была захвачена активистами, которые выступали против режима, новой власти, Майдана. Прибыл вступить в ряды ополчения. То есть это практически в самом начале, еще перед выходом на аэропорт 26 мая (26 мая 2014 года начались бои за Донецкий аэропорт, украинские бойцы покинули территорию аэропорта в середине января 2015 года). Соответственно, познакомился там с Александром Владимировичем Захарченко и вступил в ряды «Оплота».

На тот момент там всего лишь было 25 человек, и мы выполняли всевозможные задачи, в том числе и патрулирование Донецка, выявляли мародеров, арестовывали, какие-то полицейские функции выполняли. И переросли в боевое соединение «Оплот».

Уже к декабрю 2014 года в «Оплоте» было больше семи тысяч человек.

«ВН»: – Этом твоих рук дело?

– Это наше общее. Это общие заслуги команды Александра Владимировича. У него были офицеры, которые создали Республиканскую гвардию, создали «Легион», создали «Витязь» подразделение. Мы начинали небольшой группой до 25 человек. Из этих 25 человек лидерски проявили себя шесть человек. И каждый создал какое-то подразделение, развивая какое-то направление в «Оплоте».

Конкретно я создал подразделение «Легион», которое впоследствии вошло в состав Министерства чрезвычайных ситуаций Донецкой Народной Республики. Для чего это было сделано – вы же понимаете, все начиналось как ополчение. Люди не получали ни зарплату, ни стаж не считался. Соответственно, какие-то социальные льготы для таких военнослужащих не имели места. Захарченко сказал, что вы входите в МСЧ ДНР как отдельное боевое соединение. И что самое интересное, мы – единственное подразделение Донецкой Народной Республики, по которому в Народном совете был принят целый закон о создании воинского формирования в состав МЧС.

«ВН»: – С ума сойти…

– Ну да. Мы были, скажем так, спасателями, спасателями на танках, на бэтээрах, у нас группа огневой поддержки минометная была, бронегруппы, снайперские группы. Соответственно, выполнялись всевозможные задачи – не только боевые, но в том числе и спасательные.

«ВН»: – Спасателями вы и остаетесь по сей день.

– Будем считать, да. Собственно, оттуда вот и пошло название «Оплот».

«ВН»: – Как ребята туда попадали? Как ребята приходили, с чем приходили? С какими мыслями, мессенджами? То есть когда к тебе приходили добровольцы, обращались – они напрямую к тебе приходили или как это происходило?

– Каждый командир формировал свое подразделение сам. Он проводил собеседование лично с каждым бойцом. Впоследствии, где уже бойцы превращались в командиров взводов, отделений, рот…

«ВН»: – Бабахнуло? (В момент интервью велись обстрелы.)

– Да, стреляют, ничего страшного. На самом дело, что интересно, сейчас то же самое происходит. Казалось бы, прошло 8 лет – ничего не изменилось. Вот мы сейчас находимся на передовой Харьковской области, в городе Изюме, и здесь происходит ровным счетом то же самое, что было в 14-м году в Донецке. Ребята таким же образом приходят в ополчение – можно сказать ополчение. Вопросы, связанные с финансовым довольствием, меньше всего интересуют, потому что те люди, которые в наше подразделение идут, они идут защищать. Защищать: возвращать свои земли, защищать мирных граждан от киевского режима, нацистов, фашистов, и вы тут находитесь – видите, что с городом происходит, да? Он полностью разрушен. Они каждый день бомбят, бомбят, их ничего не смущает. Мирные жители практически каждый день гибнут. Что за власть может уничтожать свой народ?

«ВН»: – Только фашистская власть, только фашистский режим…

– Конечно. И вот наша задача – нашего подразделения – этих людей освободить. Мы не захватываем земли, не захватываем территории. Мы доделываем, наверное, ту работу, которую наши прадеды не доделали. За столько лет на Западной Украине выросли такие нацисты, которые не стесняются просто-напросто убивать и детей, и женщин, и стирать с лица земли населенные пункты запрещенным оружием, в том числе иностранным. В принципе, мы для этого [чтобы прекратить зверства] собрались здесь. Собрали единомышленников наших.

Кстати, преимущественно у нас больше всего людей – как раз ребята из Донецка, из «Оплота». Приехали сюда, в наше подразделение. Также у нас есть ребята, которые были активистами московского движения «Оплот». Взяли в руки оружие, пошли рисковать своей жизнью, чтобы выполнить свой долг – защитить людей и освободить наши русские территории, чтоб наконец-то на Украине настали мир, процветание и порядок. Всё это – наша задача. Как только это будет, мы складываем оружие и уходим к своим семьям.

«ВН»: – Насколько я понимаю, в какой-то момент в Донецке ты несколько отходил от дел, или я неправильно поняла? И сейчас ты снова здесь, практически на передовой. Что тебя заставило пойти дальше, у тебя ведь семья?

– На самом деле, у всех семьи – у всех ребят, которые воюют, есть дети, есть семьи, есть мамы с папами. Ну скорее всего… Я не знаю, я не мог спокойно спать. Когда началась спецоперация, меня очень сильно – я не знаю даже, как это назвать… совесть – не совесть мучила, но я чувствовал, что я не в том месте нахожусь в это время. Я должен находиться здесь.

Я очень долго планировал создание подразделения, выезд в какое-то из направлений – то ли Херсонская область, то ли Харьковская область, то ли Донецкая. Ну так получилось, что мы сформировали подразделение здесь, в Изюме. Это одно из самых тяжелых направлений. Наша задача – освободить Славянск. То есть со Славянска все начиналось – это символично, вы понимаете, если мы освободим Славянск, это, конечно же, будет большая победа. Ну и плюс со Славянска вся питьевая вода идет в Донбасс. Сейчас краники там закрыты – у людей просто нет питьевой воды. Вот так. Такое отношение украинской власти к мирному населению, к своему народу. А они нас называют захватчиками, террористами…

«ВН»: – Ты знаешь, я сегодня, когда ехала по городу, видела совершенно другую картину. Ребята наши военные вышли из магазина, к ним подошла пожилая пара, и они их начали обнимать: «Слава Богу, вы живы!». Я сидела, у меня просто волосы, честно говоря, зашевелились.

– На самом деле это вдохновляет очень сильно. Дети выскакивают на дорогу, видя военную машину, начинают махать, начинают жесты показывать в виде Z, V. Да… Конечно же, поддержка чувствуется. Мы понимаем, что мы защищаем этих людей. И ради этого…

Конечно, страшно. Все боятся потерять жизнь, это нормально. Но тем не менее риск оправдан.

«ВН»: – Как часто происходят прилеты?

– Очень часто. Несколько дней более-менее спокойно, но однако взрывы и прилеты есть.

«ВН»: – С какими видами запрещенного оружия вы уже сталкивались здесь, которое применяют украинцы?

– Они не брезгуют ничем, они фосфором, зажигательными стреляют. И еще экспериментируют, то есть они в систему ракет добавляют много своих, скажем так, дополнительных идей в виде осколочных элементов, которые гораздо больше наносят поражения. Тем более враг сыплет сверху, спрятаться от него даже в окопе не получится, только в закрытых блиндажах. И они добавляют свои примочки в эти ракеты, и эффект поражения, конечно, страшный. Плюс используют иностранные ракеты.

«ВН»: – Я слышала, здесь еще повсюду валяются «Лепестки».

– Да, это система минирования. То есть ракета вылетает и разбрасывает «лепестки» – по зеленке разлетается, по улицам. И выглядит это просто как пластиковый зеленый элемент, который может привлечь внимание ребенка или кого-то. И не дай Бог он дотронется до него. Плюс мина очень подлая – она калечит, а не убивает.

С этим боремся, просматриваем зеленки, по возможности комендатура, военная полиция этим занимается.

«ВН»: – Зеленка – это трава?

– Да-да. По всему городу раскидывается эта гадость. И, как вы видели, дети бегают по улицам, люди ходят, рыночек разрушенный, но тем не менее все торгуют, все живут, как могут. И в любой момент может прилететь ракета туда. Люди это понимают, но не прячутся, не сидят в подвалах, им жить дальше нужно. Как-то так.

«ВН»: – С какими трудностями ты сталкиваешься сейчас?

– Наверное, трудностей особых нет. Скорее всего, с самого начала формирование – это и есть в каком-то виде трудность. Почему – первое: мы создаем базу, базу нужно полностью обеспечить всем необходимым. То есть создать безопасность для бойцов, устроить быт и т. д. и т. п., плюс комплектация личного состава – люди едут к нам с разных точек Российской Федерации, Донецкой Народной Республики, Луганской Народной Республики. Их логистика тоже занимает определенное время. Люди решают какие-то свои вопросы – увольняются с работы, берут отпуск для того, чтобы приехать сюда служить своей Родине. И это создает определенную трудность в скорости комплектования личного состава, но тем не менее люди идут, желание у людей есть. И при формировании сейчас мы будем заниматься слаживанием боевым, боевой подготовкой и выявлять среди людей, кто на что способен.

«ВН»: – Каким образом? Как это будет происходить?

– Во-первых, это будет происходить во время тренировок. Не все же люди созданы для того, чтобы держать оружие в руках. Мы будем фильтровать подразделения на качество. Сейчас оно идет на скорость больше. Как мы 100% укомплектуемся, мы будем фильтроваться на качество. То есть в любом случае есть люди, которые, может, хотят чем-то помочь, но не все могут вытерпеть того, когда по тебе стреляют. Дома сидеть перед телевизором – казалось бы, да что там страшного, возьму бронежилет, возьму автомат, пойду. А как только сюда на линию подходишь… Наша линия соприкосновения здесь называется «очко дьявола», потому что каждый день там «двухсотые» и «трехсотые». Укрепрайоны укров на высоком уровне. У нас такие блиндажи – «шапки», и ребята, они сейчас копают блиндажи, делают какие-то оборонительные сооружения, по ним в этот момент стреляют. Подвешивают беспилотник, это тяжело, технику тяжело подогнать – ее сразу разобьют. Соответственно, все это вручную делается. Скажем так, линия соприкосновения формируется, и мы же видим, что зеленкой все хорошо поросло, ничего не просматривается, «секреты» не просматриваются, блиндажи не просматриваются, и в том числе саперы нормально могут работать.

Сейчас у нас подготовка идет подразделения для штурма Славянска, и ждем, когда наступит осень, листики спадут все и можно будет нормально выполнять нашу задачу с минимальными потерями.

Мы не кидаем людей абы как сделать задачу, показать свое подразделение. Это бессмысленная трата нашей людской силы. Мы продумываем операции с умом, и ротация проходит грамотно. Стараемся сделать так, чтобы минимальные у нас были потери, но максимально выполнена боевая задача. Сами едем к пацанам, просматриваем, где они будут работать, где будут оборонительные позиции. И люди туда отправляются только те, которые уже прошли боевое слаживание, которые имеют опыт.

«ВН»: – Француз, я так поняла, что те, кто попадает в «Оплот», потом отсюда не уходят никогда. Почему? Что ребят так удерживает?

– Я уверен, что любой батальон, любой полк уже в процессе боевых действий превращается просто в семью. Люди уже настолько привыкают друг к другу, что становятся братьями, чуть ли не родственниками. И они понимают, что эта дружба – она гораздо сильнее любой другой дружбы на гражданке. Потому что тут люди рискуют жизнью, прикрывают друг другу спины. И понимают, что в любой момент они могут вместе погибнуть. И это создает определенный такой семейный очаг.

Сейчас, конечно, очень много времени занимают бытовые вопросы, потому что новая база, много работы предстоит, люди трудятся, ребята себя хорошо проявляют и очень быстро выполняют всю работу. За один день уже база практически готова. Видно, как у них глаза горят, как ребята стараются. Так и живем.

«ВН»: – Чем займешься, когда все закончится и мы победим?

– Да мы это уже слышали, потом опять что-то начинается. Не, ну каждый из нас имеет какую-то определенную профессию, чем он занимался на гражданке. Когда прекратится война, мы одержим победу, мы вернемся к своим семьям и будем заниматься своими делами. Кто будет на заводе работать, кто – в шахте, кто на рынке чем-то торговать, кто коз пасти. Я не знаю, у каждого свои затеи, замыслы на будущее. Очень многие, которые воюют, они рассчитывают, что свяжут свое будущее, будущую работу с новыми территориями. Ну это и логично. Ребята рискуют жизнью, освобождают. Я считаю, что они заслуживают жить на этой территории, получать какие-то должности административные, государственные, в полиции. Получить жилье здесь.

«ВН»: – Я с тобой полностью согласна. Тем более, территория-то какая – просто глаз не оторвать!

Беседовала Ольга Колесник.