Влияние Золотой Орды на Русь

Одним из наиболее «скандальных» утверждений евразийского учения считается тезис о преемственности между Россией и Золотой Ордой. На самом деле никакого скандала здесь, если вдуматься, нет. В той или иной степени об этом говорили задолго до евразийцев даже историки-западники XIX века (такие как Н. М. Карамзин и С. М. Соловьев), которые и создали миф об исключительно европейском характере русской культуры. Так, по Карамзину, именно подчинение монголам превратило русских князей из «первых среди равных» в раздробленной конфедерации удельной Руси в самодержавных владык. Самодержавие же Карамзин, как известно, почитал наилучшей формой правления. «Князья, смиренно пресмыкаясь в Орде, возвращались оттуда грозными властителями… Одним словом, рождалось самодержавие», – писал он и добавлял: «Самодержавие основало и воскресило Россию: с переменою Государственного Устава ее она гибла и должна была погибнуть». А такой менее известный историк того же столетия, как А. Ф. Рихтер, который специально занимался вопросом о взаимоотношениях Орды и Руси, написал обстоятельную работу, где перечислял это влияние в самых разных областях – от политики до одежды. Фактически он во многом предвосхитил евразийцев 1920-х годов.

Фото: pinterest.ru/beerdom

Евразийцы просто обосновали эту точку зрения наиболее радикально и последовательно. Теперь никто уже не будет оспаривать сам факт влияния ордынской культуры и цивилизации на последующие русские государства (прежде всего – на Московскую Русь) и вообще на характер и привычки великороссов. Споры могут быть лишь о степени этого влияния и о его оценках (разумеется, то, что для западников «деспотизм и азиатчина», для почвенников – «спасительный государственнический дух»).

Почему мы сейчас возвращаемся к этому вопросу, ведь в научной среди он вроде бы давно решен? Потому что простые люди, находящиеся вне научного сообщества, остаются носителями стереотипов, которые несут устаревшие учебники. И потому что некоторые из этих стереотипов вредны нам и «на руку» нашим внешним врагам. Как, например, убеждение, что мы – часть Европы, а не самобытная цивилизация, впитавшая и восточное влияние, а также догма, что все, что с Востока и из Азии – плохо и реакционно.

В действительности в течение почти трех столетий северо-восточные русские княжества (территория центра и юга Великороссии) входили в состав сначала Монгольской Империи, а потом Улуса Джучи (Золотой Орды). В этом периоде были не только «черные страницы истории» (войны, разрушения, плен, смерти), но и культурный обмен, втягивание Руси в Монголосферу, включая Китай и Ближний Восток, которые в средневековье гораздо больше заслуживали звания высокой цивилизации, чем западная окраина Европы с городишками Лондон и Париж – «деревеньками» по сравнению с великолепными Хан-Балыком и Багдадом. Эта эпоха была детством великорусского этноса (теперь называющегося русским), а детские впечатления, как известно, – самые глубокие, решающие для дальнейших судеб и людей, и народов. Так что же русские, русская культура, русские и российские государства, наша общая цивилизация переняли от Золотой Орды?

Прежде всего, неоспоримо, что Московская Русь, Российская империя, СССР и современная Россия (тем более, ЕАЭС) – геополитические наследники Монгольской державы и Орды. Как справедливо замечали Н. С. Трубецкой и П. Н. Савицкий, московские цари, начиная с Ивана Грозного, стали собирать земли бывшей Золотой Орды (Трубецкой даже эпатажно заявлял: в XVI веке ханская ставка переехала из Сарая в Москву). Действительно, московские цари присоединили к русскому государству (где военным путем, а где и мирно) Казань, Астрахань (Хаджитархан), Башкирию, Сибирь, а все это – бывшие ордынские улусы. Екатерина присоединила Крымское ханство, при Александре Первом в состав России вошли казахи (Синяя Орда), Николай Первый вел войны на Кавказе, как ранее вели такие же войны и там же ордынские ханы и темники, а Александр Третий присоединил Среднюю Азию, входившую ранее в Улус Джучи. Затем с 1919 (когда красная Россия стала федераций благодаря вхождению в нее Башкирской республики) собирателями ордынских земель выступили Ленин и Сталин (Сталин вел военную операцию в Средней Азии до середины 1930-х). Ельцин – разрушитель СССР, все же не дал отпасть от РФ Татарии, Башкирии и Кавказу – древним ордынским землям, а Путин в 2014 году вернул в состав России Крым – некогда территорию Крымского ханства, и еще в 2001 году был создан ЕврАзЭС (ныне ЕАЭС), куда входят Казахстан и Киргизия, сегодня уже открыто объявляющие себя наследниками Орды.

Иначе говоря, пять веков российской истории (с Ивана Грозного до Владимира Путина) мы видим то распад, то собирание ордынских земель. К власти в России приходят то православные императоры, то коммунисты, то либералы-западники, но логика пространства, закон евразийской геополитики заставляет их volens-nolens примерять шапку Мономаха, которая, как доказал историк-евразиец Г. В. Вернадский, на самом деле пришла не из Византии, а досталась Иоанну Третьему от ордынского хана Узбека, дочь которого (в крещении Агафья) вышла замуж за князя Юрия Даниловича, брата Калиты. Декор шапки, между прочим, был исполнен в тюркской манере, называвшейся «скань».

Но кроме геополитической, есть и политическая преемственность. Наша политическая традиция начинается с Орды. Безусловно, специфика российской политической парадигмы – сильная единоличная, самодержавная власть, будь то царя, императора, генсека, президента. Традицию эту обычно отсчитывают с XVI века, с Иоанна Грозного, который объявил себя первым русским царем (царем всея Руси). Но, строго говоря, русские летописи сообщают о царях еще задолго до Иоанна, царями там называются ханы Золотой Орды: Батый (Бату), Сартак, Озбяк (Узбек) и т. д. Собственно, Карамзин был прав, говоря о влиянии Орды на формирование нашего самодержавия. Можно сказать больше. Западные путешественники эпохи Грозного (например, Герберштейн) открыто указывали на сходство дворцового и дипломатического этикета русского царя с восточными аналогами. Великолепие дворца, обычай вставать на колени перед царем, касаясь лбом пола (отсюда выражение «челобитная»), отсутствие царицы во дворце во время приемов, передвижение ее в закрытом экипаже, пышность царских выездов, обычай дарить «шубу с царского плеча» – все это для послов с Запада было экзотикой и напоминало им обычаи не европейских дворов, а дворов восточных владык (например, османского султана). Тем более и сам Грозный не скрывал этого, называя себя, подобно хану Орды, «Белым царем» (так он, например, обращался к башкирам), а ногайцы вообще обращались к Грозному: «Великаго Чингиз – царев прямой род счастливой государь еси».

Вплоть до XVII века на царских приемах в Московском кремле перед царем лежали три короны – Московская, Казанская и Астраханская, а позади его трона стояли татарские царевичи, символизируя связь Рюриковичей и Чингизидов.

Судебная система Московской Руси также восходила к «Ясе» Чингисхана (хотя, конечно, затем была переработана и обоснована православным богословием). Вплоть до XVII века судей на Руси называли «ярыга» (от монгольского названия судьи – ярга). До XVIII века московские цари и даже первые русские императоры вели переписку с мусульманскими государями в протокольных традициях Золотой Орды и на старотатарском языке (поволжский тюрки). Причем на грамотах к восточным владыкам был изображен не двуглавый орел, а ордынский знак – тугра.

Задолго до евразийцев А. Ф. Рихтер писал, что русские переняли у ордынцев благожелательное отношение к другим народам, к их религиям, невмешательство в их дела. Пока к власти в России не пришел Петр и не начал копировать западные порядки, татары и башкиры свободно исповедовали ислам (причем не только в Казани, но и в Касимове), а во дворце русского царя, как выразился П. Н. Савицкий, «звучала татарская речь». Н. С. Трубецкой считал, что и идеократичность российских государств, от православной идеократии Грозного до коммунистической идеократии Ленина и Сталина, тоже оттуда, из империи Чингиса с ее культом идеологии «людей длинной воли».

Но это далеко не все заимствования. Высокая эффективность управления провинциями в Монгольской империи и Золотой Орде обеспечивалась удивительным изобретением монголов, которое потом переняли и русские под названием «ямская служба». Эта была система конно-почтовых станций («ямов»), располагавшихся на расстоянии, которое лошадь может преодолеть не уставая. Гонец мог найти на каждой такой станции свежих лошадей, еду и продолжить свой путь, оставив своих лошадей отдыхать. Некое подобие такой системы Чингисхан обнаружил у китайцев после завоевания их империи, но моголы значительно усовершенствовали ее, и уже при хане Удэгэе 37 станций было построено между столицей и Северным Китаем. Европейцы восхищались этой системой и подчеркивали ее удобство и возможность перевозить сообщения и грузы с невиданной по тем временам скоростью. Марко Поло, который посетил Монгольскую империю при хане Хубилае, писал: «По какой бы дороге не выехал из Канбалу (Ханбалык, монгольское название Пекина – Р. В.) гонец великого хана, через двадцать пять миль (около 40 км) он приезжает на станцию, по-ихнему – «ям»…; на каждой станции большой, прекрасный дом… Богатые постели с роскошными шелковыми одеялами в этих постоялых дворах; все, что нужно гонцу, там есть; и царю пристать тут хорошо… По всем главным областным дорогам через двадцать две мили, а где через тридцать, есть станции; на каждой станции от трехсот до четырехсот лошадей всегда наготове для гонцов; тут же дворцы, где гонцы пристают. Вот так-то ездят по всем областям и царствам великого хана… Великий хан таким-то образом… в одни сутки получает вести из-за десяти дней пути». После завоевания русских княжеств Батыем монголы построили такие же «ямы» и на Руси, а после падения ордынского владычества русские и сами стали строить ямские станции вдоль дорог своего все расширявшегося царства, оценив наследие монголов.

Иван III Васильевич

При Иване Третьем ямская система приобрела государственное значение. В XVI веке был даже создан особый Ямской приказ, а в XVII веке ямские станции покрыли все царство, включая Сибирь и земли Украины и Белоруссии. Интересно, что на Руси сохранилось и установленное монголами расстояние между станциями – 40 верст, сохранились и слова «ям», «ямской», «ямщик» (происходящие от тюркского «ямчи» – конный гонец). Ямская служба просуществовала в России вплоть до появления железных дорог, то есть до конца XIX века. Вокруг ямов образовывались селенья, память о них хранит современная российская топонимика (Ям – городской округ Домодедово, Ям и Гаврилов-Ям в Ярославской области, Ям-Тесово в Ленинградской области) и даже языки народов, входивших в Российскую империю (в эстонском языке до сих пор станция называется jaam, автовокзал – bussijaam, железнодорожный вокзал – raudteejaam). Некоторые современные российские дороги представляют собой бывшие «государевы ямские дороги», по которым ямщики доставляли царские указы в отдаленные уголки империи. Такова, например, трасса М-10 (федеральная автомобильная дорога Москва – Тверь – Великий Новгород – Санкт-Петербург), многие населенные пункты которой выросли из ямских слобод.

Ямская служба оставила глубокий отпечаток в русской культуре: образ ямщика имеется во многих классических произведениях русской литературы (от Пушкина до Толстого), писатели и поэты подчеркивали тоскливый, монотонный характер песен ямщиков, что сближает их с тюркскими песнями.

В Золотой Орде была также настолько совершенная для своего времени финансовая система, что она тоже была отчасти перенята Москвой. Кстати, множество терминов, связанных с финансами, в русском языке имеют тюркское происхождение, включая само слово «деньги». Валюта Улуса Джучи называлась «данг» (в Казахстане и сегодня валюта называется «тенге», а в современном татарском «тәңкә» значит «монета»). Долгое время в России имел хождение алтын, значение этого слова понятно любому, кто знает татарский язык, ибо «алтын» по-татарски – «золото, золотой» (другая версия, что «алтын» – от тюркского «алты» – шесть). Строго говоря, до вхождения в Орду жители русских княжеств севера Евразии не пользовались монетами (нумизматы говорят о «безмонетном периоде» с XI по XIII век). Роль денег выполняли серебряные слитки (отсюда слово «рубль» – от «рубить, отрубать»). На монетах, датированных XIV веком, которые археологи находят в Суздале или Владимире, отчетлива видна арабская вязь. Монголы же приучили русичей к дани (налогам) в денежной форме, в домонгольский период князья чаще всего взымали дань «натурой» (продуктами, шкурами). Для сбора налогов монголы создали налоговые округа («тьмы») и проводили переписи. Слово таможня также происходит от тюркского слова «тамга» – родовой знак кочевников, которым, например, клеймили скот. Очевидно, его использовали, чтобы помечать товары, которые купцы привозили из других стран. Как видим, первые таможни на Руси также учредили монголы.

Финансово-фискальная система монголов была так четко отлажена, что князь Дмитрий Донской, завоевав в 1377 г. волжских булгар, просто взял и в город Булгар послал русских чиновников со штатом писцов, как моголы отправляли на Русь баскаков. Впоследствии налоговую службу на манер ордынской учредил во всем царстве Иван Грозный.

В завершение рассказа об экономике заметим: до монголов русские князья были правителями, но не владельцами земель, кроме своей вотчины. Войдя в Орду, русские с удивлением узнали, что Великий Хан – и правитель, и владелец всей земли в государстве, и он дарует право своим подданным владеть или пользоваться участками земли. Через 3 столетия, когда Иван Грозный провозгласил себя царем всея Руси, он так же заявил о своем праве на все земли, и вотчинные, и поместные.

Обратимся теперь к влиянию Орды на военное дело Руси. До монгольского нашествия войско русичей не имело централизованного управления. Все вопросы решал совет князей, где иногда разгорались жаркие споры, ведь одни князья не желали подчиняться другим. Ядром войска была княжеская дружина, и князь со своею дружиной стремился в гущу боя, на передний край. Лошади были дороги и редки, кавалерии почти не было (на конях были только князь и его приближенные). Дружинники были вооружены длинными мечами (на европейский манер), и вообще в ведении войны многое сохранялось от варягов – предков Рюриковичей.

При встрече с войсками Батыя русичи убедились в несовершенстве такого войска. Монгольская армия управлялась ханом, который вообще не принимал участия в сражении. Он отдавал приказы темникам, которые стояли в тылу и управляли боевыми подразделениями издали, их приказы передавались при помощи сигнальных костров и барабанов. Невыполнение приказа влекло за собой казнь командира и каждого десятого в подразделении. Решающую роль в бою играла кавалерия, всадники были вооружены кривыми азиатскими саблями.

Весь период ордынского владычества русские князья были вынуждены участвовать в военных экспедициях монголов, и так они переняли монгольское военное искусство. Если мы обратимся к войску Дмитрия Донского, то увидим, что оно было уже мало похоже на древнерусскую рать. Оно было разделено на полки (в том числе и знаменитый засадный полк, ударявший по приказу), его основа – поместная конница, которая, по замечанию Герберштейна, была похожа на восточную кавалерию. Вооружены русичи были уже кривыми саблями, а не мечами, да и их шлемы больше напоминали остроконечные арабские. Впереди конницы, на линии боя располагались лучники, чьи луки были родными братьями монгольских, бивших не на 100 метров, как европейские, а на 200 и пробивавших доспехи. Даже ободряющий клич русских ратников был «Ура»!» (тюркское «бей!»). Дмитрий Донской победил Мамая, потому что его войско копировало войско Батыя, а войско Мамая потерпело поражение, потому что превратилось в разрозненные разбойничьи отряды.

Позднее в русских войсках появятся казачьи соединения, сильнейшим образом напоминающие монгольскую кавалерию. Их метод боя, «казачья лава», не что иное, как «монгольская лава». В последний раз «казачья лава» была применена во время Великой Отечественной войны. Так, в 1942 году близ станицы Кущевской 17-й кавалерийский корпус генерала Николая Кириченко в составе 12-й и 13-й Кубанских, 15-й и 116-й Донской казачьих дивизий на три дня задержал наступление дивизии «Эдельвейс» и войск СС. Гитлеровцы был в ужасе. Каждая сабельная атака казаков уносила жизни от 4 до 6 тысяч немцев и итальянцев. Вряд ли европейцы знали, что русские казаки применяют против них монгольскую технику боя…

Закончить этот рассказ о влиянии Орды на Русь можно обращением к языку, культуре, быту. Я уже упоминал о том, что множество слов, особенно касающихся финансовой сферы, попали в русский язык из тюркского языка (неофициального языка Орды, ибо монголы составляли лишь немногочисленную верхушку). По оценкам разных лингвистов, тюркизмы составляют до 5% словарного состава русского языка, причем многие пришли в русский язык уже в постордынский период. Через тюркские языки русский обогатился персизмами и арабизмами. Меньше говорят о восточных корнях русской традиционной одежды (эпохи Московского допетровского царства). Длинные шапки, которые бояре не снимали даже в присутствии царя, пришли через монголов с Дальнего Востока. Кафтан, башмаки, колпак, халат, кушак, зипун – эти слова, равно как и предметы, которые они обозначают, – тюркского происхождения. В русских домах вплоть до императорской эпохи не было мебели (шкафов, буфетов и т. д.), вещи складывали в сундуки (от арабского «сундик» – «коробка») и рундуки (от тюркского «урындык» – место). Кстати, в татарских деревнях поступали так же вплоть до начала ХХ века. А в российских поездах до сих пор чемоданы складываются в рундуки. В домах допетровской Руси сундуки и рундуки выполняли роль не только шкафов, но и столов и кроватей. Владимир Иванович Даль называл их «коренной русской утварью». Как видим – не только русской. Обилие ковров, накидок, подстилок в русских домах – тоже восточное влияние, оно сохранилось до сих пор. Впрочем, это же можно сказать отчасти и об одежде. Проницательный Эдуард Лимонов, вернувшись из Европы, заметил, что русский обычай ходить дома в тренировочных штанах удивил его и заставил подумать, что русские все же восточный народ, раз так любят это подобие турецких шароваров.

Конечно, этим влияние Орды на Русь и русскую культуру не исчерпывается. Это только отдельные факты, но и они заставляют нас задуматься о восточных корнях нашей культуры и цивилизации.