Рождение империи: дело врачей Елены Глинской

Элизеус Бомелиус шёл очень быстро, надвинув капюшон безразмерного хитона на снежную бороду. В руке у него был свёрток. Там – все необходимые бумаги. На поясе, под зипуном, крепко привязаны мешочки с золотом. Подорожная грамота из Москвы и несколько монет должны усыпить бдительность государевых людей. От Пскова до границы совсем немного. И вот тогда он почувствует себя на свободе.

В городе Элизеус зашёл на рынок. Ходил, выбирал снедь в дорогу. Несколько человек вдруг начали активно перешёптываться, тыкая в него пальцем. «Странный он. Говор слыхал?» – говорил один. «Немчин, не иначе», – отвечал второй. Погляды сдали странного белобородого человека местным стрельцам, за что получили по три полушки. При обыске у Бомелиуса нашли мешочки с золотом, боярскую московскую грамоту и несколько склянок с мутным содержимым. Было решено связать гостя и отправить в Москву. Там решат.

Элизиус Бомелиус – самый известный пример того, как придворная медицина становится решающим фактором околовластных московских страстей. К нему мы ещё вернемся. Ну а пока начнем с событий, произошедших за сто лет до того, как «лютого волхва» Бомелиуса с конвоем вернули в Москву.

Медицина и игра престолов при Иване Третьем

История русской медицины окутана дымом от травяных отваров волхвов и чародеев да шепотом псалмопевцев в монастырских кельях. Множество костоправов, камнесечцев, кровепускальников, рудометов, чечуйников ходили по городам в поисках работы. Простой люд лечился травами да жаркими заговорами. Господь был милостив, давал утешение в последних вздохах. Князья стремились к святыням, травникам и чародеям. Именно к чародею сначала несут заболевшего князя Вассиана Ростовского. Тот устраивает скандал и излечивается благодаря молитве. А Февронья спасает князя Петра специальным отваром, «на который дует и шепчет».

Долгие века русские князья лечились молитвами и травами, умирали каждый в свой час. Однако как только на Руси из осколков удельных амбиций возрождается мощное государство, врачи становятся важнейшими историческими фигурами.

Массово иностранцы-медики приехали в Московию при Иване Третьем. В 1485 году в Москву прибывает «немчин Антон». Представляется врачом, говорит, что лечит многое, помимо проказы. Как раз в это время в свите крымского царевича Даньяра заболевает важный человек – татарский князь Каракуча. Татарин занедужил основательно. Начал медленно издыхать. Антона назначают лекарем. Вскоре Каракуча умирает, по свидетельству летописца, отравленный «смертным зелием». Сын покойного решает было помиловать горе-лекаря, но великий князь суров и отдаёт Антона свитским татарам. Те заводят его под мост около Кремля и «зарезают, как овцу».

Уже через несколько лет на Москве начинается передел власти. Группировка Софьи Палеолог становится костью в горле у высокопоставленных московских еретиков. Влиятельные люди, возглавляемые Фёдором Курицыным, начинают группироваться вокруг супруги сына Ивана Третьего и самого Ивана Молодого. Князь Иван становится разменной монетой в этой борьбе. Молодой, полный сил Иван, 32 лет от роду, вдруг заболевает «камчугом в ногах». Камчуга, говоря современным языком, это тромбофлебит или подагра. Заговорщики решают не навлекать на себя беду и уговаривают великого князя Ивана допустить к сыну лекаря. Авось тот залечит наследника до смерти? Неминуемую смерь Ивана Молодого можно поставить «проклятой гречанке» в вину. Тогда последние дни Софьи Палеолог будут печальны.

Как раз в те дни в числе прочей заморской свиты прибывает в Москву молодой венецианец мистро Лион. В городе его вмиг прозывают «жидовином» и представляют великому князю и его сыну. Иван Молодой не смутил Леона своей хромотой: случай лекарю показался несложным. Ничтоже сумняшеся Леон божится: «Я излечу сына твоего великого князя Ивана от тоя болезни, а не излечу яз, и ты меня вели казнити смертною казнью». Венецианец варит травы, прикладывает горячие склянки к телу больного. Вскоре от такого лечения Иван Молодой умирает. Через сорок дней царские люди выволокли обезумевшего человека в красной рубахе на помост. Под крики толпы палач отрубает человеку голову. Голова, гулко ударившись о доски, покатилась прочь. Лекарь сдержал свое второе обещание, приняв «смерть лютую».

Вскоре по деревням Руси пошла молва – сказ об Иване-царевиче и Елене Прекрасной – история, до боли похожая на события с молодым наследником. В истории было всё: и царь-отец деспот, который не пускал сына драться с неприятелем (намек на нежелание Ивана Молодого подчиниться приказу отца покинуть войско во время стояния на Угре), и царица-мачеха, которая погубила ядом пасынка. Медицина становится частью народных сказок.

Однако княжеская жертва, народные наговоры, глупый смертоносный Леон и козни Курицына не спасают еретиков. Софья Палеолог выстояла. А через несколько месяцев новгородцы наблюдали странную картину: одетые в ветхое рубище люди, сидящие задом наперёд на худосочных кобылицах, медленно тащились вдоль Торговой стороны до моста через Волхов. На головах их были шлемы из грязи, еловых ветвей и гнилого сена. «На шеломах энтих писано чернилом: Се есть сатанино воиньство». Первый акт борьбы с еретиками был закончен.

За несколько месяцев до своей смерти ещё полный сил великий князь Иван Васильевич встречается с преподобным Иосифом Волоцким. Аккурат на Пасху. Согбенный, тщедушный телом, но с необычайно живыми глазами, жилистыми крепкими мужицкими руками, Иосиф обнял Ивана. Обнял, вздохнул и закрыл глаза. Божьему подвижнику словно привиделось или открылось, что осталось князю не так много дней под земным солнцем.

Уже летом Иван Иванович «начинает изнемогати». Поездка по северным монастырям совсем не оставляет сил. Уже в Москве Господь его посещает: «Приде посещение от Бога на великого князя самодержца: отняло у него руку и ногу и глаз». Князь понимает, что дни его не умножаются, и приступает к составлению духовной грамоты. Вскоре самодержец воздыхает в последний раз.

Смерть Ивана Васильевича раззадорила западных соглядатаев. Ягеллончик Александр Казимирович, князь Литовский, берёт перо и пишет магистру Тевтонского ордена Вальтеру фон Плеттенбергу: «Теперь наступило удобное время соединёнными силами ударить на неприятеля веры христианской, который причинил одинаково большой вред и Литве, и Ливонии». Однако новая усобица в Московии не наступает. Престол принимает сын Василий, а Русь одна за одной накрывают эпидемии.

Моровые поветрия: чёрный ветер с Запада

В торговые ворота Руси, Новгород и Псков, с Запада проникают вирусы и инфекции. В 1506 году на Русь из Германии и Голландии приходит чума. «Бысть мор в Пскове зол вельми, мряху бо мужи, и жены, и малые дети». На следующий год погибает треть Новгорода. Летописцы с горем сказывают, как сотни саней каждый день увозят трупы дальше от города, вдоль Волхова. Гробы заливают смолой и посыпают известью.

Молодому Василию строго настрого запрещают выезжать далее Твери. Он месяцами сидит в Москве безвылазно. Возможно, такой карантин спасает ему жизнь.

В 1521 году уже Москва хоронит своих жителей: «Москвичам то бысть посещение Божие моровое не обычно, а почали мрети от Ильина дни». Впервые на Руси принимаются «противоэпидемиологические» меры: Петровскую улицу со всеми прокажёнными запирают с обеих концов, «а сам князь побеже на Руху в паствище».

Василий Третий: история болезни

Большую часть жизни Василий Третий ничем примечательным не болел. Но бояре присоветовали всё-таки пригласить ко двору иностранных лекарей. Особым доверием пользуется константинопольский грек Марко. Турецкий султан несколько раз просит московского князя отпустить опытного доктора на родину. Василий отказывает. Взамен предлагает всей семье врача прибыть в Москву. Воевода Сабуров в качестве трофея из Литвы привозит ещё одного врача – Феофила.  В 1516 г. маркграф Альберт добивается возвращения этого медика в родную гавань, но великий князь просит посла передать, что Феофила «ныне отпускать непригоже».

Начало XVI века в Европе – время астрологов! Астрологи абсолютно уважаемы и популярны. При ведущих европейских университетах (Падуанском, Болонском, Парижском) появляются астрологические кафедры. Главные умы того времени, Бэкон, Кеплер и Фичино, на всех углах восхваляют «новую науку».

В Московию новую моду привозит дьяк Федор Карпов. Карпов был славен как «эксперт по восточным делам». На Западе он почти не бывал. Где-то на новой границе с Литвой Карпов узнаёт про немчинов-врачей, а также про итальянских астрологов-лекарей. Такой чудо-человек находится сразу. Следить за великокняжеским здоровьем приезжает Николаус Бюлов. Кудесник родился в Любеке, а в Падуанском университете прытко обучился астрологии и медицине. Немчин переводит знаменитый медицинский сборник «Вертоград», дополняя текст своими рецептами и советами по излечению телес. Находясь в Риме, перед отправкой в Московию Бюлов получает солидную сумму денег по распоряжению самого папы Юлия Второго. С 1508 года лекарь следит за здоровьем великокняжеской семьи. В ореоле признания заслуг Бюлов начинает предсказывать новый всемирный потоп, превращаясь в волхва и вещуна. Князю он заявляет о своем открытии: «Бысть потопу великому, когда три планеты сойдутся в созвездии Рыб». Однако вскоре выясняется, что звезды остаются на своих местах, и лекарь начинает терять былую популярность.

Заболел великий князь совершенно неожиданно, в сентябре 1533 года. После поездки в Троицу, к мощам Сергия, княжеская семья (сам Василий, жена Елена Глинская и два малолетних сына Иван и Юрий) отправились в свою вотчину «на Волок». Родители молились, чтобы преподобный даровал младенцу Юрию слух и речь: по рождению ребенок оказался глухонемым. В дороге Василий чувствует недомогание: «Явися у него мала болячка на левой стране на бедре, на изгибе, близ нужного места, з буловочную головку… ни гною несть, а сама багрова».

Еще неделю Василий страдает от нарастающей боли, но ведёт придворную жизнь: охотится, пирует. Беспокойные бояре шепчутся: мол, не к добру такие страдания государя. Решают пригласить иностранных врачей – астролога Бюлова и некоего Феофила (Теофиле). Приглядывать за ними поручают дяде Елены Глинской Михаилу. Консилиум постановил: «Прикладывать к болячке муку пшеничную с медом пресным и лук печён». От такого лечения болячка на ноге князя становится пунцовой и начинает гнить, источая смрад.

Предчувствуя скорый конец, Василий посылает в Москву за духовными грамотами своих агентов, дьяка Путятина и стряпчего Мансурова. Они уходят тайно ночью, в разговоры ни с кем не вступают: необходимо уберечь намерения последней воли великого князя от цепких взглядов политических врагов.

Лекари заморские всё прикладывают к ноге свои снадобья. Василий тает на глазах. Бюлов начинает активно распространять слухи о том, что болезнь смертельна и Василий скоро встретит Господа в Небесном Иерусалиме. Последние недели жизни князя Бюлов ведёт себя странно, как будто всячески хочет ускорить умирание своего пациента. Как папский агент лекарь этот «веру христианскую с латынскою едино нарицает и крещение латынское с православным за едино считает».

Уже совсем больной и почти бездвижный, Василий возвращается в Москву. Около моста через Москву-реку происходит странное событие: новый деревянный мост под тяжестью возвращавшейся великокняжеской кареты «обломился», и только благодаря силе и ловкости «детей боярских» больной не оказывается в ледяной воде. Очевидно, что это бы моментально ускорило смерть Василия. Инцидент на мосту был очень выгоден противникам Василия Третьего: подпиливая доски моста, их люди знали, что новая духовная грамота ещё не подписана и не сговорена с Боярской думой, а значит, не определен ещё и наследник престола. Кто работал против великого князя? Кому была выгодна его скорая кончина? Кто допустил Бюлова к лечению? Был ли Бюлов сознательным агентом противников Василия или просто их инструментом по устранению? Чьи люди пилили подпоры моста? Кому было выгодно, чтобы Василий умер, не оставив духовной грамоты, определяющей наследника престола?

Сложный оппозиционный узел формируется за стенами Кремля: последователи еретиков Федора Курицына и Вассиана Патрикеева и алчущие престола братья великого князя Юрий да Андрей.

Итак, уже в Москве смертельно больной, издыхающий, залеченный до смерти Василий составляет духовную грамоту – политическое завещание. Вскоре после его смерти она навсегда исчезает при неизвестных науке обстоятельствах.

Остановить Елену

Сразу после смерти Василия Третьего значительная часть власти переходит к Боярской думе и молодой Елене Глинской. В конце февраля 1534 года безымянный русский посол привозит в Кремль послание Сигизмунда. Польский король претендует на возвращение Полоцких и Смоленских земель, грозит войной. С юга крымский хан Сахиб-Гирей также готовит поход. Государство в опасности! Елена начинает свою первую опалу. Мишень: пропольская часть Боярской думы. Семён Бельский бежит. Михаил Глинский арестован. Агенты докладывают Елене: «польская партия» в Московии ещё не сломлена.

Борьба с польскими шпионами в Московии выходит на новый уровень. Мартин Збровский, военный деятель Польши, враг Рюриковичей, пишет великому магистру Тевтонского ордена герцогу Альбрехту о том, что московский государь оставил двух родных братьев, которые «имели больше прав» на престол, чем малолетний Иван IV. Главная угроза – это опекуны малолетнего наследника.

Первый удар Елены по конкурентам её сына пришёлся на старшего брата её покойного мужа – Юрия. Он обвинён в государственной измене и посажен в тюрьму. Самым известным политическим делом становится нейтрализация возможного наследника престола Андрея Старицкого. Началом опалы стала «странная болезнь» князя.

В январе 1537 года войско казанского хана Сафа-Гирея идёт на Муром. Елена принимает решение временно замириться с Литвой. Москва вызывает Андрея Старицкого, предлагая ему стать помощником в дипломатических и военных делах. Старицкий не приезжает. Ссылается на неожиданную болезнь. Елена в гневе! В Кремль приходит известие: «Болезнь его легха: сказывает на стегне болячка, а лежит на постеле». Приехавший на консилиум сподвижник Бюлова врач Феофил отмечает абсолютную схожесть Андреевого недуга и смертельной болезни его брата великого князя Василия. Феофил сообщает Елене, что «болячка пустяковая», а Андрей что-то замышляет.

Решение об аресте последнего претендента на престол Андрея Старицкого принимается, когда в Москву прибегает слуга князя Ростовского Василия Голубого. Слуга говорит страшные вещи: Старицкий князь де направляется в Литву и его надобно остановить. Князь-мятежник идёт в Новгород, ему наперерез Елена высылает отряд Оболенского. После поимки Старицкого вдоль Новгородской дороги расставляются виселицы, на которых вздергивают более тридцати мятежников-пособников удельного князя. Московские казни продолжатся ещё пять месяцев.

Елена Глинская – триумфатор. Нейтрализованы основные политические противники, «пролитовская группировка» в бегах или под замком. Но неожиданно Елена начинает терять силы. Всё чаще падает в обмороки и вскоре неожиданно умирает. Через столетия спектральный анализ её останков покажет пятидесятикратное превышение одного из самых известных ядов средневековья – сулемы (солей ртути).

Елена не жаловала медиков. Бюлова и Феофила почти не видят в Кремле. Они явно попадают в опалу. Ситуацией воспользовались сторонники тех, кого Елена политически нейтрализовала.

Яд останавливает мать Ивана IV. Сам малолетний наследник на всю жизнь запоминает кровавое правило политики: никому нельзя доверять, особенно боярам и врачам!