Новая Россия: от бунта одиночек к глобальной революции

В конце девяностых – в начале нулевых в России стали одно за другим появляться произведения о справедливости. Восстановлении справедливости. Мир лежит во зле. Повсеместному хаосу противостоит бунт героя-одиночки. В нем нет супергеройства. Это обычный неприметный человек из тех, кого в новых реалиях принято воспринимать как не преуспевшего в жизни.

Все помнят балабановскую дилогию «Брат». Про «писаря при штабе», восстанавливающего порядок из хаоса. От него во многом и пошла летопись нашей современности.

Герой Сергея Бодрова будто выныривает из пучины хаоса, преодолевает ее. У него есть свои крылья, он много знает о «брильянтовых дорогах», которые проложены внутри как традиция, как путь родства. И это в ситуации, когда все связи рушатся и разрубаются, когда само общество разлагается. Когда практически не было никаких надежд на восстановления человека и человеческого…

Можно вспомнить и повесть Виктора Пронина «Женщина по средам», по которой был снят известный фильм «Ворошиловский стрелок». Там пенсионер сам восстанавливает справедливость, потому как у него больше нет надежд ни на кого и ни на что.

Рядом повесть Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана», где также речь идет о поисках справедливости на обломках «недавнего прочного мира», превращенного в руины. Когда все прежние институции порушены, остался только человек, его стойкость перед новыми реалиями. Где мать карает насильника своей дочери.

Надо сказать, что «Дочь Ивана, мать Ивана»– принципиальная для Распутина формула-ожерелье преемственности, противостоящая расколу. Обычный частный человек начинает преодолевать «психический надлом от погружения страны в противоестественные условия, в опустошение». Становится на пути пустоты.

На исходе девяностых как раз сильно было ощущение наступления критического периода отечественной истории, что все окончательно рассыпается, что  «силы не стало, воли», что «бросились врассыпную кто куда». Что людей «обчужили», чтобы они стали отзывчивыми и восприимчивыми к чужому и были отчуждены от своего. Образовалась человеческая пустота: «образ есть, а человека нету», будто через молотилку его пропустили. Когда казалось, что совершенно иссяк человек, а он начал возвращаться, что шукшинский Иван Прокудин вернулся на свою родину.

Уже в начале нулевых появился и Саша Тишин из романа Захара Прилепина «Санькя». Он также во многом вышел из бушлата и свитера крупной вязки балабановского Данилы. Тишин сам себя называет «проклятым». Его путь – самопожертвование.

В книге есть важный эпизод, когда Тишин, приезжая в деревню, приходит на речной пляж. Это было его любимое место в детстве, связано оно и с воспоминаниями об отце. Теперь этот пляж стал пустынным и зарос лопухами. Увидев все это, Саша стал освобождать пространство и принялся выдергивать лопухи с корнем до последнего. После всего этого пляж предстал, будто «переболел какой-то заразой». Преодоление этой заразы, очистка от сорняков, превращающих чистое и притягательное место в пустырь – это и есть дело Саши. И этот пляж, заросший лопухами, конечно же, аллегория заброшенной России, которая ждет мужских рук. Общества и человека, который должен переболеть, чтобы обрести иммунитет.

Также и Багров очищает свой «пляж» от всевозможных сорняков, в избытке поросших на отечественной почве за последние годы. Рвет с корнем, но только сорняки. Он идет с правдой, берет все на себя, всю черновую работу. Пример Данилы, пусть не сразу понятый, сделал важное дело, в том числе и психотерапевтическое, дело выздоровления.

«Такие, как ты, спасаются, поедая Россию, а такие как я – поедая собственную душу», – бросает прилепинский Саша Тишин Безлетову, представителю творческой интеллигенции, приближенной к власти. И продолжает: «Россию питают души ее сыновей – ими она живет. Я ее сын, пусть и проклятый. А ты – приблуда поганая».

Миссия «проклятого героя» – восстановить баланс и полноту, преодолеть разломы и пустоту. В финале прилепинского романа призрак либерализма, который символизирует Безлетов, выброшен в окно. После этого жеста Саша Тишин с нательным крестиком становится символом нового-старого этапа в жизни страны, когда она, ее народ, история будут рассматриваться в своей совокупности, а не в ложной хаотической дробности. Для этого и нужно преодолеть призраки дня нынешнего и вспомнить историю рода, найти себя, что и пытается по мере сил сделать Тишин.

Так постепенно происходило возвращение человека после того как в девяностые страну практически превратили в пустыню, потому как зачищали ее от мужика. Изводили его, всеми силами старались не пустить в новую страну, оставить за бортом.

После появился Донбасс как символ коллективного противоборства и восстановления справедливости. Одиночки сливаются в воинский полк. Неприметные люди с низов становятся героями отечественного эпоса: Александр Захаренко, Моторола, Гиви, Владимир Жога. Список обширен. Таково наше ополчение, противостоящее смуте и интервенции.

Пять лет назад, рассуждая о шукшинской «Калине красной», я писал: «Думается, что у Егора Прокудина обязательно должны быть дети. Не могло быть здесь точки. Вырастут дети Петра. Их не искалечат девяностые. Прорвутся. Будут и у них сыновья. Понесут они благую весть о русском мужике, о его возвращении. Об обширном, как жизнь. Непонятом. Будут выступать против несправедливости. Может, один из них назовется Моторолой…

Непонятые поедут они на Донбасс, где будут делать свое мужицкое дело. Вызовут ярость и злобу все той же либеральной интеллигенции. Но что с того? Егор Прокудин никуда не ушел, он просто прилег на землю, прыгнул в окоп. Мужиков в России много, покуда они есть, она не станет пустыней».

Сейчас мы видим, что вернулась настоящая элита страны – ее мужик, ставший служивым, реализующим свое ратное дело, где, в том числе, отсвечивает важный для отечественной культуры сюжет чуда Георгия о змие.

Егор-«Горе», Георгий – вернувшийся на родину человек. Проклятый. Но это именно тот сын, питающий Россию. Теперь она вернулась, хотя и не было никакой надежды на это. Теперь она сама встала на путь восстановления справедливости, преодоления кривды.

Украина стала для нее тем самым испытанием, которое для нее приготовили, чтобы загнать в ловушку. Она же, как балабановский Данила, стала навязывать собственные правила, свою правду. Многие века ее история заговорила сейчас, а не «приблуда поганая», шум которой дезориентировал ее все последние десятилетия.

И Егор Прокудин, и Данила Багров, и Саша Тишин сейчас на передовой и еще века отечественной истории, ее герои и праведники. Отсюда слышится не просто эхо Великой войны, но ее прямое продолжение. Тот самый долг избавления мира от греха нацизма, исключительности и восстановление справедливости.

Можно сказать, что Россия вновь встала на путь революции. Она восстала против несправедливого и подлого порядка, против «империи лжи», чтобы доказать, что сила в правде. Это тяжкий крест.