Помимо желания развалить Россию, чтобы завладеть ее богатствами, у Запада есть еще и другая причина для ее уничтожения: это страх

Британский академик М. Смит написал книгу, которую назвал «Боязнь России: как её может излечить история» [Смит А. Теория нравственных чувств. М.: Республика. 1997, с. 147.]. Известно, как на Западе рассматривали Восток, конфликты с Византией, со всей сферой Православия, непрерывные войны и далее – против России. Мы должны понять исток и некоторые парадигмы у Запада (вместе с США), их взгляд на проблемы, образы и основы России. На Западе была дисциплина «Американские исследования русского характера», и есть у них ученые. А «холодная война» подстегнула изучение русских. 

Никита Сергеевич Хрущёв

У нас есть короткая рецензия П. Робинсона (для книги М. Смита «Боязнь России»). Теперь мы возьмем часть их «души» – боязнь России. Мы возьмем его куски: «Смит описывает эту тревогу как комбинацию страха, презрения и неуважения. Иногда западники боятся Россию, в иные времена они просто смотрят на неё с презрением (“бензозаправка, маскирующаяся под страну”), а в иные предпочитают её игнорировать. Тревога приобретает форму цикла: страх переходит в презрение, затем неуважение, затем снова возвращение к страху. И так “идёт и идёт” в соответствии с обстоятельствами. И всё же, говорит Смит, “боязнь России исторически является глубоко укоренившейся чертой международных отношений” и оказывает крайне отрицательное воздействие на то, как западные страны относятся к России, что создает напряжённость, которая не должна существовать.

В самом центре боязни России, говорит Смит, лежит крайне ошибочное понимание истории России. Смит называет это “чёрной легендой”… Чёрная легенда состоит в “представлении о том, что века репрессий создали покорное население, навеки обречённое быть обманутым тираном”. Можно сказать, репрессивное правительство встроено в ДНК России. Близки к этому и другие идеи: что история России намного более жестока, чем других государств, что Россия наследственно экспансионистская, что Россия уникально агрессивна и склонна к войнам и так далее.

Более глубокая проблема связана с тем, что я обсуждал в другом недавнем обзоре книги – вопрос о том, существует ли на самом деле то, что кто-то изучает. Связывая страх, презрение и неуважение, Смит представляет более сложную модель западного отношения к России, чем обычно даёт так называемая “русофобия”. Но стоит задуматься, действительно ли такие вещи, как страх, презрение, неуважение, могут быть по праву скомбинированы как единое явление… 

“Боязнь России” очень нужная книга. Она содержит дерзкий и крайне необходимый анализ русской истории, который дает возможность показать слишком упрощенный характер большей части западного понимания России» [Робинсон П. Боязнь России. Рецензия. 27 ноября, 2019 // http://polismi.ru/kultura/krizis-zhanra/2401-boyazn-rossii.html]. 

Картина «боязни России» в мире Запада кажется мне и моим друзьям фантастичной. Об этой проблеме раньше знали и в СССР, и в России, и друзья в США – понимали, что это неявная манипуляция. Верит в «боязнь России» очень мало людей, в этом они идут за невежеством. Это все похоже на утверждение, что надо было все-таки сжечь «сейлемских ведьм» в Массачусетсе (позорный факт истории США). «Боязнь России» – это манипуляция сознанием и грязная политика. Хейзинга говорил, что учение о государстве, которое манипулирует массами – от Макиавелли и Гоббса до теоретиков нацизма – «открытая рана на теле нашей культуры, через которую входит разрушение». Но нам-то нельзя поверить этим жуликам! Таких придурков я не видел и мои друзья не видели.

Макиавелли высказал вещь, важную непосредственно для нашей темы: слова политиков всегда нуждаются в истолковании. Он заострил этот вопрос до предела, признавшись в одном письме от 17 мая 1521 г.: «Долгое время не говорил я того, во что верю, никогда не верю я и в то, что говорю, и если иногда случается так, что я и в самом деле говорю правду, я окутываю ее такой ложью, что ее трудно обнаружить». 

В предыдущей истории русский человек не сталкивался с Макиавелли. И церковь, и царь, и КПСС, конечно, говорили неправду, но это была неправда ритуала, своего рода этикет. Она не деформировала и сознание людей здравого смысла не лишала. В годы перестройки люди столкнулись с незнакомой им ложью — такой, что не распознавалась и в то же время разрушала ориентиры. Это была ложь блуждающих огоньков. Научиться противостоять такой лжи люди быстро не могли (хотя во многих фундаментальных вопросах устояли). 

Академик М. Смит говорит: «Боязнь России исторически является глубоко укоренившейся чертой международных отношений». Как и кем доказано, что эта боязнь «глубоко укоренилась в международных отношениях» с Россией? Это нелепость, почитайте Макиавелли и Гоббса – ведь они создавали парадигмы для организации невежества масс, а не политиков. Похоже, что не получится у М. Смита «дерзкого анализа русской истории» и надежды, что Запад понял бы Россию. 

Едва ли не главным чувством, которое шире всего эксплуатируется в манипуляции сознанием, является страх. Есть даже такая формула: «общество, подверженное влиянию неадекватного страха, утрачивает общий разум». Поскольку страх – фундаментальный фактор, определяющий поведение человека, он всегда используется как инструмент управления. 

Уточним понятия. Есть страх истинный, отвечающий на реальную опасность. Этот страх есть выражение инстинкта самосохранения. Он сигнализирует об опасности, и на основании сигнала делается выбор наиболее целесообразного поведения (бегство, защита, нападение и т. д.). Реальный страх может быть чрезмерным, тогда он вредит — в той мере, в какой он искажает опасность. Но есть страх иллюзорный, «невротический», который не сигнализирует о реальной опасности, а создается в воображении, в мире символов, «виртуальной реальности». Развитие такого страха нецелесообразно, а то и губительно. 

Различение реального и невротического страха давно волновало философов. Иллюзорный страх даже считался феноменом не человека, а Природы, и уже у Плутарха был назван паническим (Пан – олицетворение природы). Шопенгауэр пишет, что «панический страх не сознает своих причин, в крайнем случае за причину страха выдает сам страх». Он приводит слова Роджера Бэкона: «Природа вложила чувство боязни и страха во все живущее для сохранения жизни и ее сущности, для избежания и устранения всего опасного. Однако природа не смогла соблюсти должной меры: к спасительной боязни она всегда примешивает боязнь напрасную и излишнюю».

Насколько западная «культура страха» необычна для нас, видно даже сегодня. Сейчас, когда мы познаем Запад, нам открывается картина человека поистине несчастного.

Неслучайно тема страха с таким успехом обыгрывается в искусстве. 

Карл Брюллов. «Последний день Помпеи», 1833

Первое описанное в литературе явление массового страха – охватившее население Западной Европы убеждение в скором приходе антихриста и наступлении Страшного суда на исходе первого тысячелетия. Папа Сильвестр и император Оттон III встретили новый 1000-й год в Риме в ожидании конца света. В полночь конец света не наступил – и ужас сменился бурным ликованием. Но волна коллективного страха вновь захлестнула Европу – все решили, что кара Господня состоится в 1033 г., – через тысячу лет после распятия Христа. Тема Страшного суда преобладала в мистических учениях XI-XII веков. 

В XIV в. Европу охватила новая волна страха – страшная Столетняя война, обеднение людей, эпидемия чумы 1348–1350 гг., от которой полностью вымирали целые провинции. Тяжелые эпидемии следовали одна за другой вплоть до XVII века. В XV веке «западный страх» достиг своего апогея – это видно уже по тому, что в изобразительном искусстве центральное место занимают смерть и дьявол. Представление о них утрачивает связь с реальностью и становится особым продуктом ума и чувства, продуктом культуры. В язык входят связанные со смертью слова, для которых даже нет аналогов в русском языке. 

Воздействие темы смерти и страданий на сознание людей изменилось благодаря книгопечатанию и гравюрам. Печатный станок сделал гравюру доступной всем жителям Европы – и изображение Пляски смерти пришло почти в каждый дом, эти картины гениально выражали страх перед смертью и адскими муками. На этом фоне и произошла Реформация — разрыв «протестантов» с Римской католической церковью («вавилонской блудницей»).

Культура России корнями уходит в православие. Но расхождение большой христианской цивилизации началось раньше – разделением в IV веке на Западную и Восточную Римские империи. Россия считала себя наследницей Византийской (Восточной) империи. Но с 7 века Западная (католическая) церковь стала отходить от православия. Так возникла ненависть к Восточному христианству. В 1054 г. римский папа Лев IХ и константинопольский патриарх Кируларий предали друг друга анафеме – произошел формальный раскол (схизма). Анафема – это не размолвка двух королей. В Средние века она проводила духовную границу (эта анафема была «предана забвению» только в 1965 г. – папой и константинопольским патриархом).

Так возникла и развивалась русофобия. Остановили этот напор Александр Невский на севере и монголы в Венгрии в ХIII веке. Важнейшим для русской истории стал IV Кpестовый поход в 1204 г. – против Византии, хpистианского госудаpства. 

Судьба Византии была очень странна – накал ненависти к ней Запада понять тpудно. Хроники аббатов сообщают, чем кончился в 1204 г. IV Кpестовый поход пpотив Византии, после того как штуpмом был взят и сожжен Цаpьгpад: «Наконец pыцаpи и солдаты дали выход тpадиционной ненависти латинского миpа к гpекам. Гpабежи, убийства и изнасилования охватили гоpод. Невозвpатны были утpаты сокpовищ искусства, накопленных в стенах Византии за ее почти тысячелетнюю истоpию. Целиком сжигались библиотеки, из цеpковных пpедметов были выломаны дpагоценные камни, пеpеплавлено в слитки золото и сеpебpо и pазбит мpамоp. 

Воины, начавшие свой поход как кpестоносцы, не уважили pелигию: монахини были изнасилованы в монастыpях; в собоpе Святой Софии пьяные солдаты pазбили молотками и топоpами алтаpь и сеpебpяный иконостас; пpоститутка уселась на тpон патpиаpха и pаспевала фpанцузские песни, вино пили из священных сосудов» [Всемиpная истоpия, т. ХIII]. 

Венецианцы увезли бpонзовую квадpигу, котоpую импеpатоp Константин установил в своей новой столице. Сегодня она укpашает вход в собоp Св. Маpка в Венеции. Хpоники отмечают, что когда в 1187 г. саpацины захватили Иеpусалим, они не тpонули хpистианских хpамов и pазpешили хpистианам выйти из гоpода со всем их имуществом.

Все это знал Александp Невский – многие православные монахи, свидетели дел кpестоносцев, ушли на Русь. 

В связи с границами, особенно в зонах межцивилизационного контакта, в некоторых случаях возникали устойчивые фобии – страх перед иными народами, якобы представляющими угрозу целостности «своего» пространства. К числу таких укорененных страхов относится и русофобия Западной Европы, иррациональное представление русских как «варвара на пороге». Она сформировалась как большой идеологический миф четыре с лишним века назад, когда складывалось ощущение восточной границы Запада. А. Филюшкин пишет: «Время появления этого пропагандистского мифа в европейской мысли эпохи Возрождения фиксируется очень четко: середина – вторая половина ХVI в. Это время первой войны России и Европы, получившей в историографии название Ливонской войны (1558–1583)… Как мировые войны в конечном итоге очерчивали границы мира, так и Ливонская война окончательно обозначила для западного человека восточные пределы Европы. Теперь последняя кончалась за рекой Нарвой и Псковским озером» [Филюшкин А. Когда Россия стала считаться угрозой Западу? Ливонская война глазами европейцев // Россия-ХХI. 2004, № 3].

Павел Петрович Соколов-Скаля. «Взятие Иваном Грозным ливонской крепости Кокенгаузен в 1577 году», 1943

К середине ХVI в. Россия уже воспринималась на Западе как большое национальное государство, представляющее угрозу государствам Европы. Тогда возникла целая программа западного национализма в отношении России, которую и следует назвать термином русофобия. С тех пор она развивалась и дополнялась, но главная доктрина осталась той же самой: «русские – это варвар на пороге». Эта развитая и сложная идеологическая конструкция могла сложиться лишь в рамках зрелого национального сознания в отношении зрелого противника. В Средние века такого концептуального оформления столкновения между народами не получали. 

А. Филюшкин пишет: «К изображению русской “восточной угрозы” были привлечены все известные авторам эпохи Возрождения топосы. От библейских, эсхатологических, антихристовых до турецкой агрессии, мирового противостояния христианства и басурманства (под которым понимался не только ислам, но и все варварское, то есть некатолическое и непротестантское). Образ России в сочинениях эпохи Возрождения как бы явился квинтэссенцией всех негативных дискурсов, накопленных за столетия». 

Ливония была объявлена «восточным бастионом» цивилизации, русские –дьявольскими силами, наползающими с Востока. Был выдвинут лозунг «Священной войны» Европы против России. Утверждалось, что русские – это легендарный библейский народ Мосох, с нашествием которого связывались предсказания о конце света. Писали: «Нечему удивляться, так как сам народ дик. Ведь моски названы от Месха, что означает: люди, натягивающие луки». Миф о происхождении славян от Мосоха культивировался даже в конце ХVIII века в Императорской академии наук, где большое влияние имели немецкие историки. 

М. В. Ломоносов в осторожной форме оспаривал применение библейского мифа к истории России: «Мосоха, внука Ноева, прародителем славенского народа ни положить, ни отрещи не нахожу основания». Вторая тема – «азиатская» природа русских. Иван Грозный изображался в платье турецкого султана, при изображении зверств московитов использовались те же эпитеты и метафоры, как и при описании турок, их и рисовали одинаково.

Вольтер, желавший написать историю Петра Великого и получивший этот заказ от Елизаветы, писал: «Московиты были менее цивилизованы, чем обитатели Мексики при открытии ее Кортесом. Прирожденные рабы таких же варварских, как и сами они, властителей, влачились они в невежестве, не ведая ни искусств, ни ремесел и не разумея пользы оных. Древний священный закон воспрещал им под страхом смерти покидать свою страну без дозволения патриарха, чтобы не было у них возможности восчувствовать угнетавшее их иго. Закон сей вполне соответствовал духу этой нации, которая во глубине своего невежества и прозябания пренебрегала всяческими сношениями с иностранными державами» [Вольтер. История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России // СПб.: Лимбус Пресс, 1999]. 

Вольтер в Поммерне. Иллюстрация Роберта Мюллера для журнала «Die Gartenlaube», 1881 год

Д. Дидро объяснял, почему русский солдат столь отважен: «Рабство, внушившее ему презрение к жизни, соединено с суеверием, внушившим ему презрение к смерти». Эта формула ХVIII века почти без вариаций действовала двести лет (см. [А. Строев. Россия глазами французов ХVIII – начала XIX века. – www.ruthenia.ru/logos/number/1999_08/1999_8_02.htm]). 

Даже официальный идеолог войны цивилизаций, Хантингтон, проводил «культурную границу Европы, которая в Европе после холодной войны является также политической и экономической границей Европы и Запада», по линии, «веками отделявшей западнохристианские народы от мусульман и православных» [Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003, с. 14]. 

Точно так же Э. Геллнер – не идеолог, а один из ведущих современных антропологов – устанавливает жесткие границы существования гражданского общества: «Феномен гражданского общества существует в странах североатлантического региона… На востоке и юго-востоке наша либеральная цивилизация граничит с иными обществами, относящимися к двум совершенно различным типам. … [В них] мы сталкиваемся (или сталкивались) с вопиющим отсутствием гражданского общества» [Геллнер Э. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. М.: Ad Marginem, 1995. С. 23-247]. 

Россия стала для Запада не просто конкурентом, а экзистенциальным, бытийным оппонентом – как бы ни пытались избежать такого положения. Программные документы США начала холодной войны наполнены ненавистью к России. Истоки и основания русофобии на Западе совершенно спокойно изучаются историками (см., например [Люкс Л. О возникновении русофобии на Западе // ПОЛИС, 1993, № 1]). 

Интересно, что при подготовке войны наполеоновской Франции с Россией появилась фальшивка под названием «Завещание Петра Великого». Говорилось, что якобы французский дипломат Д’Эон добыл эти материалы в русских архивах в 1756 г. (изучение этого текста историками показало, что он сфабрикован). Для нас интересен смысл «завещания», в котором излагаются, в частности, такие «планы и рекомендации» Петра: 

Пётр I пьёт за здоровье шведов, побежденных в Полтавской битве. Художник К.В. Лебедев.
history.wikireading.ru

«Ничем не пренебрегать, чтобы придать русскому народу европейские формы жизни и обычаи, и с этой целью приглашать из Европы различных людей, особенно ученых, или ради их выгод, или из человеколюбивых принципов философии… Втайне приготовить все средства для нанесения сильного удара, действовать обдуманно, предусмотрительно и быстро, чтобы не дать Европе времени придти в себя… Среди всеобщего ожесточения… послать по Рейну и морям “несметные азиатские орды”. Корабли внезапно появятся для высадки этих кочевых, свирепых и жадных до добычи народов… одну часть жителей они истребят, другую уведут в неволю для заселения сибирских пустынь и отнимут у остальных всякую возможность свержения ига» [Партаненко Т. В., Ушаков В. А. Образ России в революционной Франции («Завещание Петра Великого»). // Великая французская революция, империя Наполеона и Европа. СПб, 2006 // www.history.pu.ru/biblioth/novhist/mono/revun/010.htm/]. 

Но краткий период благосклонности к российской монархии был связан с имперскими амбициями Наполеона. По выражению А. Безансона, «вся Европа поистине теряет рассудок от любви к русскому самодержцу и объявляет его идеальным представителем рода человеческого. Ведь он избавил Европу от тирана Бонапарта, он даровал Польше конституцию. Бентам восхищается Александром, Джефферсон украшает свой кабинет его бюстом, г-жа де Сталь отправляется в Россию, чтобы вдохнуть там «воздух свободы» [Безансон А. Россия – европейская страна? Спор с Мартином Малиа. Commentaire. 1999. № 87 (http://www.strana-oz.ru/?numid=20&article=953)].

Но вскоре после Отечественной войны 1812 г. русофобия принципиально обновилась. Казалось бы, русская армия освободила завоеванную и униженную Наполеоном Европу. Более того, русская армия сразу же покинула оккупированную Францию и освобожденные земли Германии, что было необычно.

Но тут же в столицах стали шептать, что Россия планирует создать всемирную монархию и что царь опаснее Наполеона. Стали поминать, что Наполеон перед походом в Россию сказал, что после него «Европа станет или республиканской, или казацкой».

А. Безансон пишет: «Усомнившись в легитимности российского государственного строя, европейцы внезапно осознали, что Россия принадлежит к иной цивилизации. В Европе либеральное мнение почти повсеместно одерживает победу, во Франции свершается революция 1830 года, в Англии происходит реформа избирательной системы, а Россия в это время самым безжалостным образом подавляет восстание в Польше. В сравнении с XVІІІ столетием европейцы решительно меняют свое отношение к России. Кюстин, Мишле, Уркхарт, Маркс рисуют Россию самыми черными красками. Более глубокими размышлениями делится с читающей публикой Гизо; он утверждает, что История – это процесс, который посредством создания и укрепления среднего класса ведет к установлению конституционной свободы; имя этому процессу – цивилизация. Отсюда следует, что Россия – страна, чуждая этому цивилизующему процессу» [Безансон А. Россия – европейская страна? Спор с Мартином Малиа. Commentaire. 1999. № 87 (http://www.strana-oz.ru/?numid=20&article=953)]. 

Справа пугал реакционный философ Доносо Кортес: «Если в Европе нет больше любви к родине, так как социалистическая революция истребила ее, значит, пробил час России. Тогда русский может спокойно разгуливать по нашей земле с винтовкой под мышкой». Слева пугал Энгельс: «Хотите ли вы быть свободными или хотите быть под пятой России?» На попытки русских демократов воззвать к здравому смыслу неслись ругань и угрозы. Дело было не в идеологии – одинаково ненавистны были и русские монархисты, и русские демократы, а позже русские большевики. 

В развитие этой концепции существенный вклад внес Маркс. Свою неоконченную работу «Разоблачения дипломатической истории XVIII века» (она написана в 1856-1857 гг.) он завершает так: «Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась только благодаря тому, что стала virtuoso в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином. Впоследствии Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингисхан завещал осуществить свой план завоевания мира» [Маркс К. Разоблачения дипломатической истории XVIII века. // Вопросы истории. 1989. № 4].

Прошло десять лет, но этот антироссийский штамп применяется Марксом без изменения. На митинге в Лондоне он произнес патетическую речь: «Я спрашиваю вас, что же изменилось? Уменьшилась ли опасность со стороны России? Нет. Только умственное ослепление господствующих классов Европы дошло до предела… Путеводная звезда этой политики – мировое господство, остается неизменным. Только изворотливое правительство, господствующее над массами варваров, может в настоящее время замышлять подобные планы. … Итак, для Европы существует только одна альтернатива: либо возглавляемое московитами азиатское варварство обрушится, как лавина, на ее голову, либо она должна восстановить Польшу, оградив себя таким образом от Азии двадцатью миллионами героев» [Маркс К. Речь на польском митинге в Лондоне 22 января 1867 года. Соч., т. 16., с. 206, 208.]. 

А. Безансон сказал, что «после 1848 года Европа начинает относиться к России с особым ожесточением». Тогда в Европе и на Западе многие люди еще верили в парадигмы Макиавелли. А. де Кюстин в своей книге «Россия в 1839 году» писал: «Нужно приехать в Россию, чтобы воочию увидеть результат этого ужасающего соединения европейского ума и науки с духом Азии» (см. [Кожинов В. В. Победы и беды России. Русская культура как порождение истории. М.: Алгоритм. 2002, с. 464]). 

Цитируя это важное утверждение де Кюстина, В. В. Кожинов подчеркивает, что речь идет об тех особенностях России, в которых Кюстин усматривает одну из основ ее уникальной мощи. Актуальностью этих наблюдений Кюстина объясняет и беспрецедентную популярность его книги на Западе. В 1951 г., когда разворачивалась холодная война, книга была издана в США с предисловием директора ЦРУ Б. Смита, в котором было сказано, что «книга может быть названа лучшим произведением, когда-либо написанном о Советском Союзе». Эту книгу, кстати, цитировал и Энгельс в своей работе о русской армии. 

Самосознание русских никогда не включало ненависть к Западу в качестве своего стержня. От такого комплекса русских уберегла история – во всех больших войнах с Западом русские отстояли свою независимость, а в двух Отечественных войнах одержали великие победы. За исключением части интеллигенции, в сознании русских не было комплекса неполноценности по сравнению с Западом. В свою очередь и Россия была для Запада его значимым иным. 

Национальное и цивилизационное самосознание Европы во многом отталкивалось от образа русских и России. Однако, за исключением коротких исторических периодов, этот образ рисовался черными красками. Элита Запада выработала широкий спектр отрицательных чувств и установок по отношению к русским. Она присутствует как важный элемент в основных идеологических течениях Запада и оказывает влияние на отношение к России и в массовом сознании, и в установках правящей верхушки. 

Этот фактор надо изучать, следить за его динамикой, стараться на него воздействовать соответственно нашим национальным интересам, но при этом относиться к нему рационально, как и к другим факторам окружающей среды. Западная русофобия имеет примерно тысячелетнюю историю и глубокие корни. Это большая и сложная идеологическая концепция, лежащей в основе западного мировоззрения. 

После Первой мировой войны западное общество сдвинулось «влево», и русофобия отступила перед интересом к русской революции. Русофобию пришлось отложить и вследствие угрозы фашизма. Но после 1945 г. она стала раскручиваться (как и после 1812 г.). 

Милан Кундера, один из радикальных проповедников русофобии, написал статью «Похищенный Запад». Л. Вульф объясняет: «Кундера, как и многие его братья-восточноевропейцы, стал жертвой геополитической истины, придуманной на Западе, а именно концепции разделения Европы на Восток и Запад». Эта живучая концепция точно наложилась на риторику «холодной войны» [Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М.: Новое литературное обозрение, 2003]. 

Милан Кундера

После краха СССР Запад, который не может существовать без врага, на время оказался в мировоззренческом вакууме. В этот период мы видим небывалый всплеск производства фильмов, в которых на «цивилизацию» наступают самые различные фантастические враги – ящеры, инопланетяне, вампиры, пауки, … и политики. Схема наступления зла «из-за фронтира» от фильма к фильму не меняется, но в совокупности вся эта культурная продукция отражает психопатическую потребность общества во враждебном ином. 

В 6 марта 1946 г. в Фултоне Черчилль в присутствии Трумэна объявил нам холодную войну, и сразу начались выступления, которые и сегодня-то читаешь с содроганием. Завершен этап холодной войны, на котором Россия была разрушена войной – и не представляла для Запада никакой опасности. А холодная война вновь потребовала создать образ страшных русских. В 1948 г. на собpании пpомышленных магнатов США фоpмулиpуется такая установка: «Россия – азиатская деспотия, пpимитивная, меpзкая и хищная, воздвигнутая на пиpамиде из человеческих костей, умелая лишь в своей наглости, пpедательстве и теppоpизме» [Easlea B. La liberación social y los objetivos de la ciencia. Madrid: Siglo XXI Eds. 1977]. 

Сразу же подписали в декабре 1989 г. на Мальте секретный акт, в январе 1990 г. в США как по команде пресса и ТВ сменили пластинку. Мы не верили – как можно изменить направление такой махины, как СМИ и целой цивилизации за неделю! О нас пошла исключительно негативная информация, как будто куда-то исчезли балет, космос, демократия и даже пейзажи – обычные лубочные картинки. Остались лишь пустые прилавки, преступность, проституция и консерваторы. Пошла волна антирусских фильмов. Поражал динамизм – это были фильмы уже 1990 года. Вот парадокс: после ликвидации социализма отношение к русским на Западе в целом резко ухудшилось. Мол, они – побежденные.

Зимой 1994 г., когда разгорелась война в Чечне, я читал лекции в Испании, в Сарагосе. Ко мне обратились ребята из студенческого общества с просьбой прочитать лекцию с анализом того, как западная пресса освещает эту войну — в чем врет, в чем ошибается и т. д. Лекцию для студентов и гуманитарных факультетов и всех, кто захочет послушать. Я ответил, что мне трудно говорить о прессе вообще, я ее читаю обрывочно. Оказалось, у них есть полное досье – по контракту университета. Представлена вся центральная испанская пресса и те крупные материалы европейских газет, которые готовятся транснациональными агентствами и перепечатываются на всех языках. Принесли мне большую папку – копии этих публикаций. Ценнейшая коллекция! Как жаль, что я не успел ее скопировать – если бы ее издали! Много наших дали интервью западным журналистам, посчитав, что до русских не дойдет.

Испанцам легко было объяснить, потому что у них свои террористы-баски орудували. Я говорил: давайте мысленно подставим ваши проблемы в ту трактовку, которую ваша же пресса дает проблемам России в Чечне. Получалась дичайшая, с точки зрения испанца, картина. Просто абсурдная – а спорить невозможно, вот они ваши газеты, сами писали. 

Два дня подряд звонил мне знакомый француз из Парижа, переводчик русской литературы. Он просто заболел – западная пресса использовала войну в Чечне для разжигания такой русофобии, какой Европа не знала со времен Крымской войны. «Это невыносимо, – кричал француз. – Что-то надо делать. Только не называй моего имени». Что же тут поделаешь… 

Но главное – не испанские проблемы, а то отношение к России, которое было четко определено в связи с войной. Был среди прочих замечательно откровенный материал Джона Ле Карре. Это популярный автор политических детективов и видный западный идеолог, близкий к политикам и спецслужбам. Его статья вышла потому, что как раз состоялась презентация его книги… о войне в Чечне в январе 1994 года – поступила в продажу книга об этих событиях. Фантастика предвидения! На деле все проще, Ле Карре прекрасно знал об этой войне и его сотрудники загодя собирали материал, местную фактуру, личные истории, шастали по Чечне и по Москве в поисках подробностей. Войну эту готовили около двадцати лет и, как выразился Ле Карре, – западные спецслужбы продолжали готовить эту войну. 

Он объяснил, что после эйфории «перестройки» среди западных лидеров «возобладал здравый смысл, они сохранили спокойствие и продолжали холодную войну другими средствами… Еще не сняв комбинезона холодной войны, мы, победители, молили Бога, чтобы вспыхнул новый конфликт — чтобы мы снова могли почувствовать себя уверенно». 

Посмотрите, что это за «здравый смысл» западных лидеров, которые «продолжали холодную войну» с раненой Россией, и для этого набрали жестоких теppоpистов, – и эти лидеры кричали в общество, что они «боялись Россию». Какая дикая картина (это похоже, как Сартр признался, что он добавлял духовные откровения фашизма в свою философию и литературу, «как щепотку соли в пирожное, чтобы оно казалось слаще»)! 

И дело не в ругательствах: русский сапог, геноцид малого народа, зверства Красной Армии и т. д. Дело в том, что была развернута целостная и убедительная для западного обывателя система доказательств того, что Россия, несмотря на ее отчаянную попытку демократизации, так и осталась самым заклятым и, увы, неисправимым врагом человечества. Проклятия в адрес имперской России с ее «возрождающимся советизмом» и ее армии, «еще довольно красной», начались в начале 1994 г. именно в связи с «поддержкой сербов», которые уже были полностью «сатанизированы» в общественном мнении Запада. Что русские тоже слуги дьявола, было видно уже из огромных фото: ликующие толпы сербов встречают русские танки в Сараево 20 февраля, на танках гроздьями сидят дети, грудных младенцев суют в руки солдатам. И заголовок: «Новое возвращение русских». Почти как крик Форрестола… 

И за этих 30 лет США и его НАТО разгромили Балканы, Афганистан, Ирак, Сирию и дальше… И теперь США и Западная Европа покрыты группами теppоpистов «мистического иррационального содержания». А американцы боятся Россию! Какой примитивный спектакль…

Американский политолог, директор Центра изучения России и стран Восточной Европы Аллен С. Линч подробно перечисляет «неудавшиеся попытки России стать полноправным членом западных экономических, политических и оборонительных сообществ». Он говорит как об очевидном факте о «быстрой утрате иллюзии относительно возможности скорой интеграции России в международное сообщество “большой семерки”» и о том, как российская дипломатия пыталась достичь взаимоисключающих целей: «поддержания своего великодержавного статуса на международных форумах, не допустив при этом разрыва отношений со странами “большой семерки”, прежде всего с США, сотрудничество с которыми остается важнейшим фактором обеспечения будущего России как во внутриполитическом, так и внешнеполитическом плане». 

Окончательно все прояснилось 24 марта 1999 года, когда НАТО начало бомбить Сербию. А. С. Линч пишет: «Воздушная война НАТО в Сербии … приоткрыла облик мира, каким он может стать после расширения НАТО, – мира, в котором государства-члены Североатлантического альянса, ведомые США, в обход Совета Безопасности ООН (где у России есть право вето) и вопреки букве Устава НАТО (предусматривающего исключительно оборонительный характер альянса, зона ответственности которого не простирается за пределы территории стран-участниц) принимают решения, где, когда и как применить вооруженные силы НАТО, чтобы воздействовать на политическую ситуацию, возможно, даже в районах, граничащих с Россией. В ситуации, когда руководство НАТО не связывает себя обязательствами относительно того, когда альянс прекратит прием новых членов в свои ряды или какие страны (например, государства Балтии или Украину), он будет считать не готовыми к вхождению в него, решение НАТО о начале военных действий в Сербии обнажило фиктивный характер договоренностей между Россией и НАТО, которые в большой степени были символическими».

В своей большой статье 2001 г. А. С. Линч мимоходом отмечает: «В настоящее время российско-западные и особенно российско-американские отношения почти полностью утратили ту сентиментальную ауру, которая объединяла обе страны в антикоммунистическом и прореформистском порыве начала 90-х годов» [Линч А. С. Реализм российской внешней политики // Pro et Contra. 2001. Том 6, № 4]. 

Но такие статьи не работают, даже в сфере интеллигентов. Посмотрите, как сказал Джеффри Сакс: «Больно это признавать, но Запад, особенно США, несет значительную ответственность за создание условий, в которых ИГИЛ* расцвел. … Общественности, действительно, никогда не рассказывали истинную историю Усамы бен Ладена, Аль-Каиды* или подъем ИГИЛ в Ираке и Сирии. Начиная с 1979 года ЦРУ мобилизовало, набирало, готовило и вооружало молодых людей суннитов для борьбы с Советским Союзом в Афганистане. ЦРУ усиленно вербовало молодых людей из мусульманского населения (в том числе Европы)… Ничем не спровоцированная война Америки в Ираке в 2003 году высвободила демонов» [Сакс Дж. Д. Как остановить ответный ход терроризма // http://www.project-syndicate.org/2015.19.11]. 

А потом он, в 2016 г., представил статью «Истинная роль Америки в Сирии»: «НЬЮ-ЙОРК – Гражданская война в Сирии – это самый опасный и разрушительный кризис на планете. С начала 2011 года здесь погибли сотни тысяч человек; около 10 миллионов сирийцев были вынуждены покинуть свои дома; Европу начало трясти от террора Исламского государства (ИГИЛ*) и политических последствий наплыва беженцев; США и их союзники по НАТО уже не раз оказывались опасно близки к прямой конфронтации с Россией… В январе газета New York Times наконец-то сообщила, что в 2013 году президент отдал секретный приказ ЦРУ вооружать сирийских повстанцев. Как сообщалось в статье, Саудовская Аравия выделила значительные средства на вооружение, а ЦРУ, действуя по приказу Обамы…  

Обама более десятка раз заявлял американскому народу, что не будет на сирийской земле ноги американского солдата. Однако регулярно, раз в несколько месяцев публике сообщают в форме кратких заявлений правительства, что в Сирии размещены специальные оперативные силы США. Мы знаем, что Америка прямо сейчас вовлечена в активную, координируемую ЦРУ войну с целью одновременно свергнуть Асада и победить ИГИЛ… 

Секретная война Америки в Сирии является незаконной и с точки зрения Конституции США (наделяющей исключительными полномочиями объявлять войну только Конгресс), и с точки зрения Устава ООН. Американская война на два фронта в Сирии – это циничная и безрассудная азартная игра… Прокси-война США против Ирана и России, в которой Сирия превратилась в поле битвы» [18]. 

Новый председатель Комитета начальников штабов вооруженных сил США генерал морской пехоты Джозеф Данфорд (Joseph Dunford) в 2015 г. во время слушаний в Сенате заявил: «Россия представляет самую большую угрозу для нашей национальной безопасности». Что это, для чего? 

А неделю спустя генерал Марк Милли (Mark Milley), кандидат на пост начальника штаба армии сухопутных войск США, выступил с предупреждением относительно Кремля: «Я бы сейчас обозначил Россию с военной точки зрения как угрозу номер один». Генерал-лейтенант морской пехоты Роберт Неллер (Robert Neller) сказал: «Я бы согласился с генералом Данфордом, что Россия… является самой серьезной потенциальной угрозой… При этом я не думаю, что они хотят с нами воевать. Именно сейчас я не думаю, что они хотят убивать американцев» [Демирчян К. Россия или ИГИЛ? Кто главный враг Америки? // http://inosmi.ru/world/20150805/229445119.html, 05.08.2015]. Важные генералы в Сенате, и должны произносить нелепые фразы, – зачем? Ведь они, наверно, – опытные военные, рациональные, знающие картину вашего мира.  

В Америке есть немного интеллигенции, которая пытается объяснить людям проблемы США и России. Американская интеллигенция – система глубинная. Но иногда эти люди представляют части свое мировоззрение. «Фактически об этом заявила ведущая телеканала MSNBC Джой Рейд (Joy Reid), но более многозначительным было предупреждение, которое убийственным тоном сделал Дэйна Милбэнк (Dana Milbank), еще один комментатор из Washington Post, заявивший о “красной угрозе, исходящей от путинской России”. Милбэнк при этом добавляет: “На нас напала Россия – в этом нет никаких сомнений”… Даже директор нынешнего ЦРУ Майк Помпео, видимо, верит в эту ерунду … или желает, чтобы в нее верили мы. Предупреждая о том, что “мы по-прежнему подвергаемся угрозе со стороны русских”, он объясняет: “Это – русские, это – „советы»… называйте как хотите”. Демонизация Путина делает эту угрозу более масштабной» [Коэн С. Россия — не «угроза № 1». Она даже не в первой пятерке угроз // http://inosmi.ru/politic/20171128/240865199.html].  

И в дискуссии (Париж) Александр дель Валль сказал: «Любая возможность войны с Россией совершенно исключается. Обратное утверждение лишено всяческого смысла. По одной простой причине: никто не заинтересован в конфликте. Абсолютно никто. Кроме того, несмотря на впечатляющие военные возможности, Россия осознает их пределы…

Запад ведет себя как империя-завоеватель, стремится к бесконечному расширению. НАТО пора перестать видеть в России врага и начать рассматривать ее как достойного уважения партнера». Но в Америке еще говорят, что они боятся Россию! А. Горянин писал: «Мой друг, американский писатель Дик Портер, рассказывал про один из способов, каким в годы его молодости, между концом 40-х и концом 60-х, американская пресса боролась с паническими настроениями в стране… Министр обороны США Джеймс Форрестол на почве страха перед танковым вторжением Красной Армии повредился умом. Он твердил: “Русские идут, русские идут!” – и, в конце концов, 22 мая 1949 года выбросился из окна 16-го этажа. Фраза “русские идут” на десятилетия стала в Америке крылатой со зловещим, очень долго выветривавшимся окрасом» [Горянин А. Фантомные боли Америки / http://inosmi.ru/world/247119.html].

И, якобы, говорили, что во времени перестройки в многих городов США прошли концерты детского хора из России, и после каждого концерта к нему подходили американцы и спрашивали, озираясь: «А вы правда раздумали нас убивать?». Вот выступление А. Адамовича в МГУ, наполненное нелепыми рассуждениями: «Один американский фермер как-то сказал Юрию Черниченко: “Мы и вас готовы прокормить, только не воюйте”. Ведь мы и сами-то до конца не осознавали, как Запад опасается нашей военной мощи, не сдержанной никакими демократическими институтами» [Адамович А. Мы – шестидесятники. М.: Советский писатель, 1991, с. 348]. И у нас в 1990-е годы некоторые журналисты успокоили наших людей утопией: фермер накормит народ («как в Америке»). Вот такой «здравый смысл»: понятно, что американские фермеры бесплатно никого не кормили, нам и не нужна была бесплатная кормежка – мы покупали; и РФ не воевала с США и т. д. 

Невежество – могучая сила, может, кто-то из наших людей попался на крючок. 

И давайте признаем откровенно, что с концепцией свободы, которую навязывали и навязывают идеологи перестройки, а затем реформы, жестко сцеплена самая пошлая и примитивная русофобия! Поразительно, как легка была трактовка западной свободы. Историк-эмигрант Ульянов [Ульянов Н. И. Басманный философ // Вопросы философии. 1990. № 8] пишет о западниках: «У нас всегда полагали, что на Западе и цари либеральнее, и полиция добрее, и реакция – не реакция… С давних пор отшлифовался взгляд на сомнительность русского христианства, на варварство и богопротивность его обрядов, на отступничество русских, подлость их натуры, их раболепие и деспотизм, татарщину, азиатчину, и на последнее место, которое занимает в человеческом роде презренный народ московитов. На начало 30-х годов XIX в. падает небывалый взрыв русофобии в Европе, растущий с тех пор крещендо до самой эпохи франко-русского союза. Немногие из попадавших за границу сумели, подобно Герцену, понять, что “они нас ненавидят от страха”». 

И этот страх – как выдуманный для прикрытия, так и реальный и невротический, которые действуют и сейчас, – мы должны учитывать, оценивая их решимость.

*Запрещенные в России террористические организации.