Городецкий Владислав: ВИКТОР ПЕЛЕВИН – ЮБИЛЕЙ МЕЖ ДВУХ ОГНЕЙ

Отсутствие на прилавках новой книги Виктора Пелевина к традиционному сроку (концу августа – началу сентября) идеологически заряженные читатели по обе стороны баррикад восприняли с одобрением. Рептильные влиятели (иноагенты по новому Пелевину) называли отказ от ежегодного высказывания «очень сильным месседжем», сердоболы (патриоты и охранители в той же системе координат) – почтительным молчанием в духе Inter arma silent Musae. Позже выяснилось, что автору не то банально не хватило времени, не то захотелось подогреть интерес публики таким вот безобидным пиар-ходом. Перетягивание писателя из лагеря в лагерь временно приостановилось до ознакомления с новым романом KGBT+.

По форме роман представляет собой как бы автобиографию популярного «вбойщика» (нечто среднее между рэпером и публицистом), снабженную контекстуальными наставлениями и соображениями про успешный успех. В отношении творческих поисков самого Пелевина такая форма – настоящая находка. Сейчас объясню, что имею в виду.

Виктор Олегович – писатель идей или, если вам так угодно, одной идеи. Начиная с самых первых произведений для разворачивания мысли он использует диалогическую структуру, как в «Диалогах Платона» или «Учении дона Хуана» (оба текста очень важны в поэтике Пелевина).

Выглядит это примерно так: ничем не примечательного персонажа берет под крыло некий учитель и в пространных беседах, занимающих до 70% произведения, объясняет тайны мироустройства, истинное положение дел, расстановку сил и т. д., после чего ученик включается в борьбу добра и альтернативного добра, а в финале прозревает последнюю и окончательную истину про иллюзорность мира и, например, достигает нирваны. Попутно Пелевин отпускает фирменные остроты и каламбуры по поводу всего, что за год попало в поле зрения и интересов писателя, не только актуальной повестки. Всё остальное – создание достоверных характеров, их столкновение, решение моральных и психологических дилемм, живописание пейзажей и архитектуры, работа над языком и что там еще увлекает писателей-художников – показательно вспомогательны и условны. Стремление к прямому высказыванию руководит писателем идей – Пелевиным.

Виктор Пелевин. Фото: pelevin.nov.ru

И в этом отношении найденная форма максимально органична Виктору Олеговичу. Она позволяет без композиционных перекосов вплетать в повествование так называемые «вбойки» – эссе о дружбе, девственности, вирусах и антропогенезе, бытии Бога, культуре отмены, конспирологии и прочем – и прямым текстом наставлять нас, писателей следующих поколений и вообще – людей творчески ориентированных, в так называемых «мемах». Например: «Ты можешь быть честным на сто процентов, но это не значит, что ты будешь говорить правду. Это удается очень немногим. У честности есть лишь одно преимущество – чисто эстетическое. Нечестное искусство смердит». Или такое: «Твои менеджеры по продажам будут регулярно говорить, что некоторых вещей во вбойке делать нельзя – мол, это трудно продать и публика не готова. Не слушай этих придурков. Если бы они знали, что можно и нельзя продать, они бы не работали в токсичной среде за еду и валенки». (В общем, в этих «мемах» писатель-затворник реализует родительский инстинкт, который другие его коллеги канализируют во всевозможные семинары, форумы, школы креативного письма и прочую мерзость). Остальной массив текста – соединительная ткань, нити, на которые пришиты эти эссе и наставления друг к другу и к рукаву предыдущей книги «Transhumanism Inc.» (2021).

Именно за такими лирическими отступлениями читающая публика раз в год отправляется в книжные магазины покупать новую книгу живого классика – сверить свои впечатления о прошедшем годе с впечатлениями одного из умнейших людей страны, вместе посмеяться над абсурдностью русской действительности, поразиться неожиданным ракурсам и смыслам. Уж не за линейными бесхитростными сюжетами про вампиров, виртуальных следаков и стартаперов, согласитесь. То есть, говоря языком хипстоты, — полный мэтч авторских интенций и читательских потребностей.

Трансжанровый переход Пелевину уже предлагал Алексей Колобродов в рецензии на роман «Тайные виды на гору Фудзи», но обучением новым трюкам старый пёс показательно манкирует. Есть в новой книге горький отрывок, которым можно прокомментировать подобные предложения:

Виктор Пелевин. Фото: gamebomb.ru

«Шли дни, и я начал понемногу понимать, что моя эпоха ушла. <…> Всякое время выбирает своих певцов, и мой специфический голос вряд ли сможет взять нужную сегодня ноту. Ну не поется мне про ветрогенезис и конницу. Господь не дает силы и огня. Придут другие – молодые, смелые, и все сделают аккуратно и недорого».

И в этом главный, на мой взгляд, парадокс творчества Виктора Пелевина. Страстно стремясь к прямоговорению, он книгу за книгой отказывает себе в удовольствии исключить последнюю препону между собой и проговариваемыми смыслами, между смыслами и читателем. Я говорю про лирического героя или рассказчика.

Главный герой нового романа – артист Салават KGBT+. Отмечу в скобках, что рэпер Слава КПСС в главном герое не просто узнал себя, но и рассказал в соцсетях о серии загадочных интервью о рэпе, буддизме, истории, которые он дал анонимному журналисту, цитатами из которого якобы говорит пелевинский персонаж. Верить на слово этому постиронику мы, конечно же, не станем, однако следы знакомства писателя с творчеством рэпера в книге имеются. В самом имени главного героя романа заложена дуальность между прогрессивным «салом» и патриотической «ватой», охранительным KGB и либеральным GBT+. Как заложена она и в его мироощущении:

«Я любил свою землю и живущих на ней людей, не задумываясь, заслуживают они этого или нет. Мое сердце радовалось их успехам и горевало о неудачах, ненавидело наших клеветников…», «А вот с [другого] полюса было видно, что я живу в жестокой и несправедливой диктатуре, где власть вместе с собственностью по непонятной причине принадлежит кучке спрятавшихся в банки узурпаторов, и все мы – что-то среднее между их рабочим скотом и картежными фишками».

На протяжении всей карьеры Салават участвует в государственных концертах и фестивалях, сочиняет полупропагадистские «вбойки», а в итоге получает клеймо изменника родины – рептильный штамп. В этом смысле главный герой оказывается меж двух прожорливых огней, как многие из нас сегодня, как, очевидно, и сам Пелевин. «И я не просто совмещал каким-то образом эти полярности. Я был этим противоречием сам».

Полагаю, роман KGBT+ – пик откровенности писателя Пелевина, его наиболее личный текст из всех возможных. «Перед вами мои воспоминания и размышления, издаваемые по случаю юбилея», – так начинается основная часть романа. Да, от новой книги, вышедшей в наше роковое время, многие ожидали более четкого ответа на вопрос, с кем писатель, кто, по его мнению, виноват в происходящем и что будет дальше. Но даже закрывая глаза на убогость и гнусность таких требований, допустить апроприацию своей фигуры одной из двух (в нынешних условиях тотальной поляризации) противоборствующих сил – Пелевин не мог. И в силу обозначенного выше парадокса, и даже в сугубо прагматическом плане – Бог его знает, как все сложится, а damnatio memoriae (проклятие забвением) никто не отменял.

И все-таки кое-какие намеки Виктор Олегович оставляет, и только посредничество рассказчика удерживает (должно удерживать) либеральную сторону от присвоения его фигуры: «Гражданская позиция у меня такая же точно, как у вас. Рептильная поза. На мне и штамп стоит, даже несколько. На миссионерскую больше не пробивает <…> А если вы упрекаете меня в том, что я не спешу сжечь свое сердце для освещения вашей уборной, так зря. Я давно его сжег именно в этих целях, просто вы не заметили». Там на последних страницах много интересного, полюбопытствуйте. И про кабальный контракт, и про отношение к критике, и про то, читает ли современников.

Настоящая трагедия этой книги в том, что, открыв наконец оптимальную для себя форму, Пелевину не нашлось, чего в нее, собственно, отлить, какими смыслами наполнить. Война высветила пустоту прежних смыслов. «Позвольте этому быть» – основной посыл книги, размазанный на 557 страниц неуязвимым постмодернистским субъектом. Радикальное всепринятие – вот с чем пришел к шестидесятилетию мой любимый писатель.

Впрочем, я драматизирую. Из 2014-го года Пелевин тоже вышел с ужасающим «Смотрителем», после чего было еще несколько замечательных книг.

Так выпьем же за то… А, к черту.