Герман Садулаев: «Вот уже и до бунта дошли. Уже стоим друг напротив друга, целясь друг другу в лоб»

«Ваши Новости» публикуют вторую часть большого интервью с писателем Германом Садулаевым, в котором мы детально обсудили недавний реально грозящий российской государственности, но забытый обществом буквально за неделю пригожинский бунт. В первой части разговора мы говорили о том, что уберегло Россию от нового 1917 года. В этой – назовем последствия мятежа. 

«ВН»: – Герман, комментируя ситуацию, сложившуюся в итоге действий Евгения Пригожина и похода «Вагнера» через страну, вы сказали, что благодаря Лукашенко все стороны сохранили лицо. То есть вы считаете, что российская власть все же сохранила лицо?

– Я думаю, что власти удалось сохранить лицо в глазах своего основного электората, который смотрит телевизор и увидел там картинку о награждении за подавление мятежа всех непричастных. Он услышал объяснение на всяких ток-шоу. И у него нет других источников информации и аналитики. И это значительная часть нашего населения. Это главный электорат, в глазах которого власть сумела сохранить лицо. И этого, в принципе, достаточно для удержания власти. 

В глазах же таких людей, как мы с вами, которые имеют много источников информации, которые подписаны на десятки каналов в «Телеграме» разной направленности, которые общаются с непосредственными участниками событий со всех сторон – в глазах этих людей, конечно же, Кремль выглядел очень бледно. И действительно, мы понимаем, что спас всю ситуацию и нас от внутренней распри, междоусобицы, только Лукашенко. Мы с вами это понимаем. Мы понимаем, что не было никакого сплочения армии вокруг Путина. Что народ вообще не понял, что происходит. Что власть вела себя довольно бездарно. Я бы не сказал «трусливо», хотя многие чиновники трусливо сели на самолеты и сбежали кто куда. 

Те, кто не трусил, вели себя абсолютно бездарно. Но нас с вами, тех, кто понимает это, в стране меньшинство. И, собственно говоря, мы с вами и до этого инцидента не были в розовых очках относительно нашей власти.

Мы понимали, что эта власть достаточно проблемная, с достаточно ограниченным ресурсом управления. И мы понимали, что эта власть может не выстоять при какой-то чрезвычайной ситуации. И мы увидели, что она практически не выстояла. Ей помогла только подпорка извне, в виде Лукашенко. Но я повторяю: «Нас – меньшинство». И на общую картину мы не влияем. А для основного населения России власть сумела сохранить лицо. А на нас эти пропагандистские вещи – как, например, наградить орденами и медалями на следующий день сто рандомно вытянутых человек – не рассчитаны. 

«ВН»: – Во многих телеграм-каналах военкоров прослеживаются эсхатологические нотки. Ведь у всей этой ситуации, очевидно, должен быть какой-то финал. А не был ли этот мятеж таким финалом, за которым начнется что-то новое?

– Мне кажется, с провалом этого мятежа ничего не подошло к концу. И эсхатологические ожидания тоже никуда не делись. Ровно ничего не изменилось. И не изменится никогда. 

Сам этот мятеж был какой-то флуктуацией. И он, с одной стороны, внушил какую-то большую тревогу, потому что мы все боялись, что будет какой-то кровопролитный братоубийственный бой. Мы очень не хотели, чтобы пролилась русская кровь с той и с другой стороны. Это главное, что нас всех объединяло.

В моем канале, кроме ботов и ЦИПСО, все хотели только одного – чтобы русские не убивали русских. Русские в широком смысле слова – «Вагнеры», «Ахматы», Росгвардия, военнослужащие российской армии. Чтобы они не стреляли друг в друга. Это была наша главная тревога. И этого не случилось, чему мы были очень рады. Хотя были жертвы – и это была большая трагедия. Хотя мы понимаем, что жертв могло быть не десятки и сотни, а десятки тысяч. Если бы началась внутренняя братоубийственная война. 

Фото: AP/ТАСС

С другой стороны – в связи с этим бунтом мы также почувствовали какую-то надежду. Что вот нельзя больше, как раньше. Вот уже и до бунта дошли. Уже стоим друг напротив друга, целясь друг другу в лоб. Нельзя так. Надо что-то менять. И промелькнула какая-то надежда, что общество проснется. И что государство трансформируется. Что все поймут, что так дальше нельзя. Надо всё менять! В том числе чтобы больше не было повода для такого бунта. И главное – чтобы мы наконец победили в этой страшной кровавой войне, которую мы сейчас ведем.

Нам надо проснуться, мобилизоваться. Государству надо переформатироваться. Начать, наконец, работать – на армию, на фронт, на победу. 

И мы на какое-то мгновение понадеялись, что это возможно. Но нас ждало огромное разочарование. Мы рады, что обошлось без кровопролития. Но печаль осталась от того, что даже встав на пороге бунта, наше общество не проснулось. Власть не изменила свои подходы. И всё остается так же, как есть. Вместо того, чтобы что-то менять, власть сделала какую-то пропагандистскую акцию, наградила сто каких-то человек орденами и медалями, объявила о победе над каким-то бунтом. И четко дала понять, что ничего не изменится. 

И не сменится не только министр обороны Шойгу. Мне вообще плевать, какая фамилия министра обороны. Я не знаю этих людей. Ни Шойгу, ни Пригожина. Я их никого лично не знаю.

Сергей Шойгу. Фото: Вадим Савицкий/ТАСС

Я не знаю, был бы кто-нибудь лучше на этом посту или хуже. И мне это всё равно, мне с ними детей не крестить. Но я бы хотел, чтобы изменились подходы к работе, чтобы изменился принцип работы государства, включая Министерство обороны. Если для этого нужны кадровые перестановки, то делайте кадровые перестановки. Если не нужны и вы обойдетесь этими кадрами – обойдитесь этими. Мне плевать… Главное – дайте результат! Но стиль работы не поменялся, ничего не изменилось, ни одна проблема не решена… Всё остается ровно там же и так же. И в этом огромное разочарование.