Афганистан для чайников: исламская (контр)революция

Итак, в марте 1979 года в афганском городе Герате случился исламистский мятеж, который привел к непредсказуемым историческим последствиям.

История, прямо скажем, мутная, противоречивая. Чтобы разобраться в ней, необходимо предварительно рассказать кучу вещей. Во-первых, нужно объяснить, что такое Герат. Герат – это очень древний город на северо-западе Афганистана, на границе с Ираном и Туркменистаном (в 1979 году граница была, разумеется, советской). Считается, что город основал Александр Македонский. В 1221 году Герат брали монголы, в 1598 году здесь случилась знаменитая битва между Сефевидами и Шейбанидами, в 1838 и 1856 гг. из-за Герата вспыхнули первая англо-афганская и англо-персидская войны. Яблоко вечного раздора и излюбленное место баталий и осад, перекрёсток семи дорог: на север пойдешь – в Бухару попадешь, на запад пойдешь – в Мешхед попадешь, на восток – в Кабул, на юг – в Кандагар и т. д. Военно-стратегическое значение Герата трудно переоценить. Это такой центральноазиатский Смоленск. То, что Советский Союз вмешался в афганские дела именно после мартовских событий 79-го в Герате, не случайность, а своего рода геополитическая карма.

Важно понимать, что с этнорелигиозной точки зрения Герат – это не совсем Афганистан. 80% афганцев сунниты, а бо́льшая часть населения Герата шииты. То есть город больше тяготеет к Ирану, а не к Афганистану, да и в географическом плане это часть исторической области, известной как Хорасан. От Герата каких-то 350 километров до Мешхеда, а это, на минуточку, 3-миллионный город с маза́ром (мавзолеем) восьмого шиитского имама ар-Риды и кучей специалистов, всегда готовых объяснить тебе на пальцах, почему шиизм – это путь к спасению, а вот суннизм – это дорога заблудшей овцы. Герат находится в зоне религиозного влияния, которое ты никакими границами не сдержишь, даже если ты поставишь на этой границе танки, пулеметы и зенитные батареи. Вот почему Герат постоянно откалывался от Афганистана и был в XIX веке независимым от Кабула ханством.

Проблема в том, что большинство скорых на руку журналистов и «исторических писателей» не идентифицирует шиитское население афганских провинций Герат, Фарах и Нимроз (то есть крайних западных областей) как отдельный этнос, и даже на этнической карте Афганистана, составленной в 2005 году сотрудниками ЦРУ, на месте Герата какая-то бордово-желтая лапша. Иногда этих людей называют фарсиванами, иногда говорят: «таджики-шииты». Но это не значит, что они таджики, вот в чем хитрость, здесь нельзя просто брать и повторять, как попугай, то, что тебе сказал афганский переводчик. В Афганистане таджиками называют всех, кто говорит не на тюркском или пушту, а на дари/фарси (это один и тот же персо-таджикско-хазарейский язык, диалекты которого отличаются друг от друга приблизительно как русский, белорусский и сибирский, то есть никак). Это не этническое определение, словом, а языковое: так на Западе, когда видят, что человек общается на русском языке, говорят, что он русский, а он может быть на самом деле белорус, или башкир, или осетин. «Таджики-шииты» Герата – это не таджики, а персы, которые оказались в 1863 году по восточную сторону персидско-афганской границы, вот и всё, очень просто ларчик открывается. Но многие этого, повторюсь, почему-то не понимают, и в результате из одной статьи в другую эта вульгарная ошибка кочует, как стадо антилоп в национальном парке Серенгети. Например, во всех википедиях написано, что Исмаил-хан таджик. Он не таджик, а гератский перс, фарсиван, шиит.

Теперь во-вторых. Необходимо хотя бы в общих чертах рассказать об Исламской революции в Иране. В то же время, когда в Афганистане пришли к власти коммунисты (халькисты), в Иране разгорелись прямо противоположные по своему политическому заряду события. Напомним, что там произошло. До 1979 года Иран мало чем отличался от Афганистана: это была отсталая страна, две трети населения которой были безграмотны. Правила династия Пехлеви, пришедшая к власти в результате банального дворцового переворота 1925 года, сильно напоминающего 18 брюмера. Реза Пехлеви нужно, соответственно, считать персидским Наполеоном, то есть человеком без какой-либо родословной вообще: он просто пришел, занял трон и потребовал, чтобы все его называли шахиншахом. Военную поддержку перевороту обеспечили так называемые персидские казаки – было такое забавное военное подразделение, организованное царскими военспецами на английские деньги. Как и все недобитые белоказаки, Реза-шах откровенно симпатизировал Гитлеру. Именно Реза-шах перестал называть страну Персией и сделал официальным слово «Иран». Очень сомнительный, конечно, политический ход: это как если бы мы переименовали Россию в Скифию, а государственным гимном сделали прекрасное стихотворение Блока. Типичная фашистская спекуляция, политтехнология, мифология, цель которой в том, чтобы сформировать у граждан ощущение древности и национальной самобытности. Кончилась история фашиствующего самозванца печально. В августе 1941 года Советский Союз и Великобритания совместно вторглись в Иран с двух сторон и заставили шаха отречься от власти (мы уже бегло упоминали эту историю в первой статье афганского цикла). Реза-шах уехал в эмиграцию в Южную Африку, где вскоре и умер.

Так иранским шахом стал его сын Мохаммед. Поначалу он сторонился политики, а страной правил парламент – меджлис. Однако в начале 1950-х большинство в меджлисе набрал Национальный фронт (националисты антиколониального, индийского типа). Националисты отобрали у англичан и американцев нефтяные концессии. Тогда ЦРУ и МИ-6 устроили в Иране очень грязный переворот, насквозь воняющий запахом капиталистической наживы. Власть вернулась в руки шахиншаха Мохаммеда Пехлеви, который возвратил англо-американцам нефть в обмен на гарантии сладкой жизни для себя и своих многочисленных родственников. Когда смотришь на гламурные фотографии этих персидских принцев и принцесс в европейских костюмах, возникает чувство непреодолимого эстетического и экзистенциального отвращения, проще говоря, тошнота. Лучшие западные университеты, драгоценности, яхты-машины, фитнес-клубы, словом, типичные мажоры, эдакая зажравшаяся московская дрянь, которая продала свою страну Америке, а теперь разъезжает по Парижам да Нью-Йоркам, Лазурным да Изумрудным берегам. И всё это на фоне чудовищной нищеты 40-миллионного (сейчас 80-миллионного) иранского народа.

К концу 1970-х вороватая семейка довела Иран до экономической катастрофы. Страна торчала на нефтяной игле. Инфляция зашкаливала. Государственные органы были коррумпированы с ног до головы. Шахиншах нёс фашистскую чепухню про великий Иран и про то, что он потомок Ахеменидов, устраивал пропагандистские празднества в честь 2500-летия Персидской империи и т. д. Идеология была точь-в-точь как при русском царе Николае Павловиче: самодержавие, православие, народность, только Мохаммед Пехлеви говорил: «Аллах, шах и родина». Меджлис был распущен, шах единолично правил страной своими декретами. И разумеется, в стране была тайная полиция, которая ловила всех диссидентов, а потом гноила их в мрачных казематах. У нас при Николае этим, как известно, занималось Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, а в шахском Иране ту же грязную работу выполняла организация под названием «Сазман-е Эттелаат ва Амният-е Кешвар» (САВАК), в переводе с фарси – «служба безопасности и информации». В общем, это была тоталитарная страна. Американцы относились к Пехлеви приблизительно как сейчас к Саудовской Аравии: да, сукины дети, но это наши сукины дети. В конце 1977 года шах приехал с официальным визитом в Вашингтон, и президент-демократ Джимми Картер поднял в честь него тост и назвал Иран «островком стабильности в море беспорядка». Лицемерие чистой воды. Позорище. И всё из-за нефти.

Иранцам в конце концов самозваная западническая династия и её вашингтонские друзья надоели до чёртиков, и они ее справедливо свергли. Началось с кровавого разгона мирной демонстрации в январе 1978 года в Куме. Для справки: Кум – это ещё один священный город для шиитов; в Куме находится святилище сестры ар-Риды Фатимы, которая ехала к брату в Хорасан, но по дороге была отравлена враждебными шиитам силами. Мешхед мозг, а Кум – сердце шиитской интеллигенции. Город всегда переполнен паломниками, тут много студентов медресе, которые ходят, вечно чего-то обсуждают, спорят и т. д. А 7 января студенты активно обсуждали статью в государственной газете «Эттелаат» («Известия»). Статья ругала главного противника шахского режима – аятоллу Рухолла Хомейни, который в это время был в эмиграции. Студентам статья не понравилась, и на следующее утро они вышли на улицы Кума с демонстрацией в поддержку Хомейни и его идеи исламской республики, весьма популярной в Иране к тому времени посредством самиздата, магнитофонных кассет и прочих характерных для семидесятых носителей информации. Утро было чудесное, воскресное, почти как в 1905 году. Полиция потребовала от студентов разойтись. Студенты отказались. Тогда полиция начала стрелять. Студенты перегородили улицы горящими автомобильными покрышками. И понеслось. В феврале вспыхнул бунт в Тебризе. В марте волна протеста прокатилась по всем крупным иранским городам. 10 августа 1978 года в городе Абадан четверо неизвестных заперли двери кинотеатра и подожгли его, в огне погибло несколько сотен человек, при этом правительство обвинило в поджоге исламистов, а исламисты правительство (лично я склоняюсь к той точке зрения, что виноваты исламисты, потому что кинотеатр – это символ светской, западной культуры, уничтожить его – святое дело, подобные поджоги были потом и в других городах, то есть «почерк» преступления – исламистский, это очевидно любому, кто знаком с азами криминалистики). Наконец, в сентябре всё вылилось в демонстрации и в стрельбу на улицах Тегерана. Бунтовщики кричали: «Аллах акбар, Хомейни рахбар».

Что это значит? Технически рахбар – это калька с арабского «фатих», то есть «специалист по исламскому праву». Однако Исламская революция придала этому термину особое значение – духовный правитель, вождь, первосвященник. Это сугубо шиитская, а не суннитская трактовка. Поясню почему. Шиизм деноминация мессианская, махдистская, эсхатологическая. Собственно, всё учение шиитов-двунадесятников сводится к тому, что исторически было 11 праведных имамов, а 12-й имам – он как бы скрытый, где-то прячущийся вот уже больше тысячи лет. Когда на землю придет Даджжаль (антихрист), Махди выйдет из сумрака, соберёт своих сторонников и вступит в последнюю битву с силами зла. Концепция вполне понятная. Однако возникает логичный вопрос: а как вообще жить, пока апокалипсис не вступил в активную фазу? Много веков шиитские богословы не давали внятного ответа на этот вопрос, а говорили только, что нужно подчиняться светским правителям и молиться. А вот аятолла Хомейни заявил и богословски обосновал, что подчиняться светским правителем вовсе необязательно, в особенности если эти правители – паршивые проамериканские шакалы. В отсутствие 12-го имама, сказал аятолла, было бы неплохо избрать рахбара, то есть верховного богослова, арбитра, судью, человека, который будет для всех непререкаемым нравственным авторитетом и будет морально руководить исламской страной до пришествия спасителя.

В общем, Хомейни предложил крайне оригинальную для XX столетия политическую модель – демократическую теократию. Тут нельзя не обратить внимания на тот факт, что в Иране всегда терпимо относились к несторианству, ставшему источником знаменитой легенды о пресвитере Иоанне. Аль-Бируни в XI веке прямо писал: «Большинство жителей Ирана и Хорасана – несториане». Несториане жили во всех крупных персидских городах, в том же Герате была кафедра несторианского епископа. Сам Хомейни неисламские заимствования, конечно же, всегда отрицал. Но что-то подсказывает, что без влияния местных этнокультурных факторов тут явно не обошлось. Конечно, это влияние очень слабое, далёкий отблеск металла в ночи, тем не менее этот отблеск сыграл свою роль в политических событиях 1978-1979 гг. Парадигма Хомейни оказалась очень привлекательной для молодых персидских умов. Она и в самом деле выгодно отличалась своею нравственной чистотой от полуфашистского-полузападнического режима Мохаммеда Пехлеви и его тошнотворно-гламурных родственничков. Вот почему студенты начали кричать «Аллах акбар, Хомейни рахбар», то есть в переводе с языка богословских абстракций на язык политической конкретики: «Долой поганое правительство Пехлеви, да здравствует исламская теократия и наш духовный лидер Хомейни!».

Шахиншах пытался, конечно же, погасить бунт привычными тоталитарными способами, то есть пытками, провокациями и искусственно собранными проправительственными демонстрациями. Однако в условиях коррупции и экономического кризиса подобные методы обычно резко теряют свою эффективность: это хорошо известно по событиям, предшествовавшим февралю 1917 года, когда царская охранка просто сидела в кабинетах, плевала в потолок и ждала, чем разрешится ситуация. Тогда Мохаммед Пехлеви начал пробивать почву в Вашингтоне на предмет возможного вмешательства своих американских друзей. Однако в Вашингтоне в это время президентом был Картер, человек откровенно трусливый и глупый, чем-то напоминающий нашего Горбачёва. Все знали о его слабости и трусливости и смеялись над ним. Достаточно вспомнить скандальную историю с водяным кроликом, которого Картер на рыбалке, во время отдыха, стал отгонять от лодки веслом, после чего «Вашингтон пост» вышла со скандальным заголовком «Кролик атаковал президента». Конечно, у Картера были советники по геополитике, например, Збигнев Бжезинский, который прямо заявил: нужно срочно что-то делать и вмешиваться в иранские дела, иначе мы потеряем нефть. Но Картер начал мяться, говорить, что это недемократично, неэтично и прочее. И в результате проамериканский режим в Иране пал, оставшись без поддержки как снаружи, так и внутри. 16 января 1979 года шахиншах не выдержал и убежал из страны вместе со всем своим проституирующим семейством. При этом он не отрёкся от престола, а просто уехал из соображений безопасности в Египет. Но и этого хватило для того, чтобы толпа шиитских фанатиков перешла в наступление и разнесла в щепки правительственные учреждения, прежде всего, конечно, офисы САВАК. 1 февраля в страну вернулся Хомейни, которого встретила толпа влюбленных в него революционеров. 11 числа после непродолжительных боев последний командир шахской гвардии Али Нешат приказал своим подчиненным вернуться в казармы. Теократическая революция победила.

А теперь о том, какое отношение эти события имеют к Афганистану и в частности к Гератскому мятежу. Нетрудно заметить, что мятеж вспыхнул буквально через месяц после победы исламской революции в Иране, в марте 1979 года. Согласитесь, было бы странно предполагать, что населенный преимущественно шиитами город в нескольких часах езды от Мешхеда никак не отреагирует на эту историческую победу. Знаменитой фразы Хомейни «Мы экспортируем нашу революцию во весь мир» тогда еще произнесено не было, аятолла сказал так в 1980 году, в годовщину революции, но смысл, вектор был понятен уже весной 79-го. Это происходило стихийно, страстно, что называется, «на движухе», на индукции, на пассионарном умопомрачении, подобно тому, как коммунистическая идея после октября 1917 года начала стихийно перекидываться на Германию и Австро-Венгрию и в итоге обрушила вслед за Российской еще парочку гнилых империй. Так взрывается склад с боеприпасами: сначала загорается в одной комнате, потом в другой, в третьей, и через несколько минут всё превращается в пламенеющий ад. Именно это и случилось в Герате. 15 марта люди начали стихийно собираться у мечетей, ругать коммунистическую власть и кричать «Аллах акбар». Безусловно, свою роль в этом сыграли и проникшие с иранской стороны революционеры. Тараки позже в разговоре с Косыгиным утверждал, что «с иранской стороны было заброшено около 4 тыс. военнослужащих в гражданской одежде». Однако этому утверждению не стоит верить. Вряд ли инициатива исходила из Тегерана: революция к тому времени еще не утряслась, регулярные революционные органы (в том числе легендарный КСИР) только формировались. Скорее всего, это было делом рук любителей, каких-то мешхедских студентов, которые знали, что их гератские родственники недовольны халькистскими реформами, и решили, что нужно действовать за границей. Они считали Герат частью Ирана, вот и всё. Так или иначе, но в Герате началась резня. Исламисты начали убивать всех, кто имел какое-то отношение к коммунистическому режиму или был по-европейски одет. Среди прочих погибли три советских гражданина, занимавшихся рутинными военными консультациями, торговлей и нефтеразведкой. Перерезав коммунистов, мятежники устроили танцы на базарной площади.

Успех мятежа предопределил тот факт, что на сторону мятежников перешла дислоцированная в Герате 17-я пехотная дивизия ВС ДРА, командиром которой был Мохаммад Исмаил-хан по прозвищу «Туран Исмаил» («капитан Исмаил»), впоследствии известный руководитель моджахедов, доставивший много неприятностей советским воинам-интернационалистам (что в общем-то логично: человек профессиональный военный, а не интеллигент-богослов). Мы уже отмечали выше, что Исмаил-хан был (да и сейчас есть, он жив, живёт в эмиграции в Иране) шиит, фарсиван, а не абстрактный «таджик». Т. е. капитан попросту примкнул к своим единоплеменникам и единоверцам в порыве всеобщего безумия и пассионарного экспорта исламской революции со стороны иранской границы.

Здесь нужно пояснить простую вещь, которой современный русский человек толком не понимает, потому что его сознание замусорено вечно продолжающейся «холодной войной». Нам кажется, что всегда и во всём виновата Америка. А это не так. В Афганистане Советскому Союзу противостояли и Соединенные Штаты Америки, и Исламская Республика Иран. Американцы действовали из-за пакистанской границы, руками в основном пуштунских моджахедов суннитского толка. Иранцы – из-за своей границы, опираясь на поддержку фарсиванов, хазарейцев и проч. Проамериканские моджахеды объединялись в так называемую «пешаварскую семерку», проиранские – в «шиитскую восьмерку». При этом «семерка» и «восьмерка» друг друга, понятное дело, не любили, потому что главным врагом Исламской революции были всё-таки США («большой дьявол»), а не СССР («малый дьявол»). Афганская война – это трехсторонний, а не двухсторонний конфликт.

Судя по всему, Гератский мятеж привел Тараки и Амина в шоковое состояние. Думаю, больше всего халькистов напугала измена Исмаил-хана. Сам по себе бунт местных жителей был не страшен. Страшно было то, что на сторону исламистов переметнулись военные. Вскоре был обнаружен еще один заговор военных, на этот раз в Джелалабаде. Вот это уже показатель кризиса. Кроме того, пугал стоявший за бунтом призрак аятоллы Хомейни – самой, пожалуй, популярной, самой медийной фигуры 1979 года. Про Хомейни писали все газеты, все радиостанции говорили о нем и все телеканалы показывали кадры иранской революции. Даже Владимир Семенович Высоцкий пел на своих концертах: «Шах расписался в полном неумении. // Вот тут его возьми – и замени! // Где взять? У нас любой второй в Туркмении // – Аятолла, и даже Хомейни». Этот страх привел к тому, что Нур Мохаммад Тараки начал звонить в Москву и просить помощи.

В Москве тоже были крайне обеспокоены разворачивающимися событиями. Герат был в каких-то 90 км от советской границы, и бунт мог всегда перекинуться через неё, точно так же, как перекинулся через иранскую, и тогда шутка про «любого второго в Туркмении» обернулась бы кровавыми воспоминаниями о 1920-х. Однако Москву беспокоил еще один фактор, который для технически отсталого Афганистана не имел большого значения, а вот для «прогрессивной» Москвы был очень опасен. Западная пресса объясняла Саурскую революцию исключительно «длинной рукой Москвы» (что на самом деле было не так), а любую кровь на афганской земле однозначно трактовала как злодеяния преступного коммунистического режима (что тоже было не так: ожесточение коммунистов и исламистов в Афганистане было взаимным, см. статью третью афганского цикла). Медийный натиск либеральных СМИ к 1980 году начал переходить из количества в качество. В Америке Тед Тернер готовил к запуску CNN, именно тогда в моду начали входить цветные фотографии несчастных афганских девочек, преследуемых кровавым режимом, разного рода сопли, крики и ужасы, и самое ужасное было в том, что именно Москва когда-то сформировала этот тренд, рассказывая о преступлениях проамериканских режимов. Теперь же либеральный Запад перехватил эту моду, левые журналисты начали незаметно перетекать из московской юрисдикции в вашингтонскую (потому что американцы больше платили). Словом, СССР оказался втянут в гибридную войну, к которой он не был готов. Открытая поддержка халькистского режима могла взбаламутить общественное мнение в самой Москве. За возводившимся тогда фасадом Олимпиады 1980 года скрывался глубоко прогнивший буржуйский город, полный невразумительной, жалкой интеллигенции, по своей сути либеральной. Эти непассионарные потомки красных комиссаров были уже частью западного, а не евразийского мира, подобно тому, как озападнилось и обмельчало к XIX столетию русское дворянство. С другой стороны, к 1980 году в Советском Союзе окончательно сформировалась неочерносотенная, так называемая «русская партия», еще более омерзительная, чем западническая; поводом к ее возникновению стало 600-летие Куликовской битвы. Советское общество начало незаметно раскалываться, что впоследствии и привело к печальным событиям 1991–1993 гг.

В Кремле тоже вели внутрипартийную борьбу две группировки, назовём их партией мира и партией войны. Главой и фактически единственным членом партии мира был Алексей Николаевич Косыгин, бессменный премьер-министр с 1964 года, с момента антихрущевского переворота. Личность Косыгина, скажу свое личное мнение, страшно недооценена историками. Во-первых, именно Косыгин сыграл ключевую роль в 1941 году в эвакуации заводов из западных районов страны, обеспечив тем самым производственные ресурсы, необходимые для разгрома нацистской Германии. Во-вторых, экономический курс Косыгина заслуживает твердой четверки по сравнению с хрущёвскими или горбачёвскими авантюрами. В сущности, роль Косыгина в истории Советского Союза идентична роли Витте в истории царской России: это грамотный, умеренный, центристский курс, основанный на трезвом расчете, а не на дешевом политиканстве. Однако как Витте противостояла правая клика, руководимая Плеве и Столыпиным, точно так же и Косыгин конкурировал с консервативным блоком в лице Андропова, Громыко, Крючкова и т. д. Витте, напомню, очень резко выступал против русско-японской войны, Косыгин – против явного вмешательства в афганские дела. Обе войны стали для Российской империи и Советского Союза неудачными (это мягко говоря). Мы должны, хотим мы того или нет, признать спустя годы правоту партии мира. По-видимому, весной 1979 года Косыгину ещё удавалось отстаивать свою правоту и Брежнев прислушивался к его точке зрения. Это объясняет, почему на звонок Тараки 18 марта ответил именно экономист Косыгин, а не профессиональные дипломаты Громыко или Андропов. У Косыгина был дипломатический опыт: именно он в сентябре 1969 года разрешил с китайцами конфликт на острове Даманский. Брежнев поручал дело Косыгину в ситуациях, когда худой мир был важнее военного сценария. А в ситуации весны 1979 года война Советскому Союзу была не нужна, прежде всего, из-за неразберихи на нефтяном рынке. Исламская революция парализовала производство нефти в Иране. Цены на «чёрное золото» поползли вверх. В декабре 1978 года ОПЕК объявила, что с нового года будет поквартально поднимать цены на 14,5%, и уже через полгода цена достигла кошмарных $18 за баррель (во время нефтяного кризиса 1974 года, напомним, цена была $11,7 за баррель, мы писали об этом во второй статье афганского цикла). Начался Второй нефтяной кризис.

Сохранилась стенограмма телефонного разговора Косыгина и Тараки. «Мы просим, чтобы вы оказали практическую и техническую помощь людьми и вооружением», – сказал Тараки. «Это вопрос очень сложный», – отвечал Косыгин. Тараки: «Я предлагаю, чтобы вы на своих танках и самолетах поставили афганские знаки, и никто ничего не узнает. Ваши войска могли бы идти со стороны Кушки и со стороны Кабула». Косыгин: «Я не хочу вас огорчать, но скрыть это не удастся. Это будет известно всему миру через два часа. Все начнут кричать, что началась интервенция в Афганистан со стороны Советского Союза». Тараки: «Хотим, чтобы к нам послали таджиков, узбеков, туркменов, для того чтобы они могли водить танки, так как все эти народности имеются в Афганистане. Пусть наденут афганскую одежду, афганские значки, и никто их не узнает. Это очень легкая работа, по нашему мнению». Косыгин: «Конечно, вы упрощаете вопрос. Это сложный политический, международный вопрос. Но, независимо от этого, мы ещё раз посоветуемся и дадим вам ответ».

Какие выводы можно сделать из этого сверхценного исторического источника? Во-первых, халькистский режим в марте 1979 года стоял на грани поражения. Непродуманные коммунистические реформы сделали ситуацию в Афганистане очень взрывоопасной, и халькисты, которые поначалу даже позволяли себе отпускать в адрес Советского Союза типичные разговорчики в духе Мао (СССР, мол, уже не тот и отошёл от коммунистических идеалов), теперь начали втягивать русских в авантюру и напрашиваться на любовь по анекдотическому принципу «афганский слон – лучший друг советского слона».

Во-вторых, Косыгин очень четко озвучивает главный страх Москвы: нежелание раскачивать медийную войну. Это чрезвычайно важное, в полном смысле слова историческое замечание. Кремль уже в 1979 году боялся поганой гидры, которую мы сейчас называем «мировой общественностью» или «четвертой властью». Мы попросту боимся признаться себе в том, что профессия журналиста, или писателя, или историка давно уже стала предметом банальной торговли, и в общем-то нет ничего проще, чем заставить журналиста слепить репортаж о преступлениях какого-нибудь кровавого режима, нафотографировать голубоглазых афганских девочек с вселенской тоской в глазах, надергать цитат, подогнать в нужном виде статистику и т. д. А меж тем Ленин еще в 1913 году говорил: «Для защиты всяких взглядов при современной благородной системе капитализма любой богач всегда сможет нанять, или купить, или привлечь любое число адвокатов, писателей, даже депутатов, профессоров, попов и так далее». «Мировое общественное мнение» очень легко покупается, если в его основе нет здравого системного подхода, а есть только желание срубить бабла на заведомо политизированных заявлениях и контекстах.

Лучшей иллюстрацией к этому умозаключению являются многочисленные журналистские статьи и репортажи, которые появились в западной прессе как раз после подавления Гератского мятежа. Тараки явно накручивал, когда рассказывал Косыгину про 4 тысячи иранских агентов и вооруженную до зубов шиитскую военщину. 20 марта по приказу Амина к Герату подошли две бронетанковые дивизии из Кандагара. Командующий операцией генерал Сайед Мухарам приказал танкистам размахивать зелеными флагами и Кораном, чтобы ввести противника в заблуждение и заставить его поверить в то, что другие военные части перешли на сторону восставших исламистов. Когда танки вступили в город, Мухарам скомандовал «огонь». С неба атаку поддерживали Ил-28 с авиабазы в Шинданде (это старенький советский бомбардировщик 1950 года выпуска). Мятежники разбежались, Исмаил-хан ушел за иранскую границу. Восстание всё-таки было стихийным, любительским. Профессионалы просто не купились бы на такую дешёвку. Вот что случилось. Вот как всё было на самом деле. Однако на Западе поднялась журналистская истерика, хорошо известная любому из наших современников по «горячим точкам» XXI века. «Мировая общественность» писала о том, что во время мятежа погибло 20 тысяч человек, что по улицам Герата таскали изувеченные тела сотен советников из СССР, их жён и детей, а советские стратегические бомбардировщики два дня бомбили город. Восставшие изображались, понятное дело, героическими повстанцами, бросившими вызов зловещей коммунистической империи (напомню, что незадолго до того, в мае 1977 года, на экраны американских кинотеатров вышел первый фильм из серии «Звездных войн»).

История о Гератском мятеже – это история о том, как создается миф. Всё в этой истории либо выдумано, либо приукрашено. Если оценивать историю с культурологической, а не с политической точки зрения, конец 1970-х – уникальное время, когда в сознании людей начала размываться грань между фантастикой и реальностью и всё начало смешиваться в один дерьмовый постмодернистский клубок, в котором слово «истина» не значит ровным счетом ничего. Истины нет. Текста нет. А есть только прочтения этого текста. А прочтениями можно вертеть, как хочешь.

Истинные причины Гератского мятежа – этнические, а не политические. Персоязычные жители Герата восставали против Кабула и до того много раз и будут еще восставать, в частности, в начале «нулевых», когда губернатором Герата станет Исмаил-хан. Коммунизм и исламизм – всего лишь символы, знамена, которые накладываются на вековые этнические противоречия Афганистана. Проще говоря, Герат – типичная провинция, чем-то похожая на наш Донбасс, который точно так же в 1991 году оказался в чужом государстве и точно так же восстал в 2014 году с намерением просто вернуться домой.

Мятеж 1979 года был естественной искрой, отлетевшей на афганскую территорию от пожара исламской революции в Иране. Искра многих напугала, но её быстро потушили. Шиитский пожар не пошел дальше Герата, прежде всего потому, что шиитов в Афганистане немного. «Пешаварской семерке» шиитские идеи были чужды и даже враждебны. Американцам и пакистанцам не было никакой выгоды в том, чтобы поддерживать мятеж в пользу враждебного им правительства Исламской республики Иран, де-юре во время гератских событий, кстати, еще не существовавшей (она была провозглашена только 1 апреля 1979 года, после того как днем ранее ее создание было утверждено всенародным референдумом, 98% голосов). Но случилось другое: Гератский мятеж был поднят на щит американской пропагандой как свидетельство ужасов коммунизма. Случилось ровно то, чего боялся Косыгин – жареным запахло в медийном воздухе: «Конечно, вы упрощаете вопрос. Это сложный политический, международный вопрос».

Вопрос был вообще не в Афганистане, а в том, что 42 года назад Советский Союз и Соединенные Штаты Америки начали грязную гибридную войну, которая продолжается и по сей день. В марте 1979 года в мире что-то подгнило. Истина стала ложью. Журналистика – набором бульварных штампов. История – прислужницей политики. Шиитское пророчество оказалось верным. Незаметно для обывателя апокалипсис вступил в активную фазу.

Продолжение следует.