Рождение империи: дипломатия Василия III

Памяти Александра Пыжикова посвящается

Христофор бежал через темный лес, то и дело спотыкаясь и падая в цепкие заросли. Это земли Жемайтии, здесь если весной сгинешь – летом найдут только чистые белые кости. На следующее утро Христофор добрался до замка наместника ордена и укрылся под защитой высоких стен. Христофора искали агенты нескольких европейских государств, его было приказано поймать живым. Бумаги, которые он вёз с собой, были для Польской Короны бесценны. В них будущий мир или грядущая война. Уже оказавшись в безопасности, беглец обнаружил, что котомка с бумагами потеряна, а эта потеря грозила обернуться неслыханным геополитическим скандалом.

Христофор Шляйниц – человек-тень, самый пронырливый в Европе спецагент для тайных переписок. Он имел дело только с первыми лицами Московии, Дании, Саксонии, Священной Римской империи и Тевтонского ордена. В тот день Шляйниц потерял документы, написанные дьяками Василия Иоанновича, царя всея Руси. Бумаги нашли в ручье, высушили и срочно отправили в Краков. Из их содержания королю Литовскому Сигизмунду стало ясно, что московиты планируют заключить союз с Тевтонским орденом и Данией против Литвы. К бумагам прилагались личные письма Василия III магистру Тевтонского ордена и саксонскому курфюрсту.

В 1512 году Василий III объявит первую широкомасштабную войну Западу в лице Сигизмунда. Через 10 лет Московия выйдет из неё, приобретя Смоленск. Вообще правление Василия III уникально тем, что Москва превращается в своеобразный имперский хаб. Ежегодно в столицу приезжают послы и агенты Польши, Литвы, папы Римского, Швеции, Саксонии, Дании, Тевтонского ордена, Турции, Казани и Крыма. Именно при сыне Ивана III будут очерчены контуры русской евразийской внешней политики.

Краеугольным камнем международных отношений становится Литва. Ночью 20 августа 1506 года умирает литовский князь Александр. Как брат его вдовы, Василий III надеется стать великим князем Литовским. Престола захотел и литовский князь Михаил Глинский. Но оба были оттеснены литовской католической знатью. Литва стала врагом, Сигизмунд – королем. Вскоре в Москву приехал литовский посол Ян Радзивилл и представил ультиматум: либо Московия отдает все земли вплоть до Калуги и Тулы, либо война. Как сошёл снег, в марте 1507 года по жухлой сухой траве под дых Руси ударили крымские мурзы, разорив Белев, Одоев и Козельск. Литовско-крымская коалиция в действии.

Вскоре в Москву приехали послы Ордена и Дании, привезли бумаги от самого папы Римского, в них было предложение о создании унии против мусульманской Порты. Идея унии была стара как мир: Иван III Великий, исповедуя православную веру, отправил папских послов назад ни с чем. Уния – это вряд ли, а вот геополитический блок с тевтонами и Данией был нужен. Проводником этой идеи при дворе Василия III стал соперник Сигизмунда князь Михаил Глинский. Михаил был прекрасным знатоком всех подковёрных интриг Западной Европы. За 12 лет проживания в Италии он наладил связи с дюжиной агентов европейских стран, водил дружбу лично с магистром Тевтонского ордена. В мае 1508 года Глинские приносят присягу на верность Василию III. Впереди амбициозная цель – имперское воссоединение всех утраченных русских, украинских и белорусских земель под рукой Москвы. И на этом пути нужны серьезные союзники. Великий князь обращается к императору Священной Римской империи Максимилиану. Именно в этот момент стал востребован не только сам Глинский с европейскими связями, но и его личный тайный агент, тот самый Христофор Шляйниц.

Именно пронырливый Шляйниц через своих секретных курьеров готовит проект антилитовского договора Московии и Ливонского ордена. Посол Ордена Иван Голдорн не заставил себя долго ждать. Вот уже в краснокаменном свежем Кремле подписан договор, по которому у Московии против Литвы появляется важный союзник – Ливонский орден.

Новый акт борьбы с Литвой начинается в 1510 году. Василий III готовится брать неприступный Смоленск, а в Москву приезжает крымская царица Нур-Салтан и сын Менгли-Гирея. Московии очень нужен мир с Казанью и Крымом. Молодая империя взращивает внутри себя традицию уважительного уважения к первым лицам Юга и Востока. Такая дружелюбность начала приносить политические дивиденды: уже осенью 1510 года Менгли-Гирей с 50-тысячным войском громит земли Литовского княжества. Бусурмане – народ непостоянный: им все одно, что Литву воевать, что Тулу с Москвой.

Дипломатическим триумфом Москвы начал интересоваться и Тевтонский орден. Снова Василий III просит Михаила Глинского применить свое тайное и очень эффективное оружие – посредничество все того же Шляйница. Именно в этот момент Христофор Шляйниц теряет в ручье важные бумаги, из которых Литва узнаёт о подготовке антилитовского союза.

На 1513 год Василий III задумал во что бы то ни стало взять Смоленск. И вот опять в Москву едут послы Дании и Швеции. Шведы вообще хотят дружить вечно. По меркам того времени дружба действительно продлилась вечно, целых 60 лет. Дьяки скрепляют все новые международные договоры – печати не успевают сохнуть. Наконец, сам император Максимилиан из Любека морем отправляет на Русь отряд пехоты, орудия и нескольких итальянцев, опытных в осаде крепостей. Восточная московская политика взаимного уважения делает свое дело: Сигизмунду отказывают один за одним поляки, Крымское и Казанское ханства.

Несмотря на то что первые походы на Смоленск результата не дали, возросшее могущество Московии увидели европейские страны, поняв, что перед ними серьёзное самодержавное государство. Учитывая усиление нового крупного евразийского игрока, император Максимилиан предлагает Василию III войти в состав большой европейской антипольской коалиции, в которую, кроме Московии, войдут Тевтонский орден, Дания, Бранденбург, Саксония, Валахия. В Москву приезжает посол Тевтонского ордена. В договоре тевтоны признают права Руси на Киев, украинские и белорусские земли. На радостях Максимилиан в документе называет Василия III не великим князем, а императором.

Пока имперский посол в Москве кушает красную икру и волжского осетра, русские войска снова идут в сторону Смоленска. А что же Порта? Сколько копий было сломано папским престолом, желавшим затащить Москву то в унию, то в антитурецкую лигу. Но и здесь русские проявили имперскую деликатность. Зачем воевать напрасно, давайте разговаривать!

Весной 1514 года в Москву впервые прибывает турецкое посольство Кемал-бея. Турки просят мира, мы не против, а заодно подписываем торговые договоры. Послов Порты проводят по Кремлю и показывают фундаменты новых церквей, а также чудесные росписи Успенского собора. Мощь и красота новой «империи рутенов» производят на южных гостей глубокое впечатление: с ними можно иметь дело, эти не обманут!

Тем временем Смоленск дрогнул под натиском новой московской артиллерии и открыл ворота. Уже 1 августа в город въехал сам Василий III. Теперь все русские земли были воссоединены в границах единого русского государства. Однако завоевание Смоленска и дружба с Турцией спутали все карты папского престола. Осмысляя падение крепости, папский легат Якоб Пизо писал: «Рутены способны к измене… у них одна и та же вера». А секретарь польской королевы открыто написал, что русские – враги. Вот так – вера не та, значит – враги!

Вскоре к Василию заспешил и Михаил Глинский, показавший себя отважным воеводой и профессиональным переговорщиком в смоленской кампании. Однако в результате утечки информации агенты Кремля выкрадывают компромат на князя: письма Сигизмунда. Оказывается, Глинский всё это время вел тайную переписку с Короной. Простить этой измены Василий III не смог. Глинского сажают в тюрьму. (Через 12 лет князя выпустят под «подписку о невыезде» – поручатся за него 47 известных бояр.) В том же году никому не известная тогда племянница Глинского Елена станет второй женой великого князя и матерью его сына Ивана, прозванного потомками Грозным. Но это уже совсем другая история.

В период Смоленской войны Москва становится одним из крупных дипломатических центров. Послы с Запада и Востока стремятся заключить договоры и перемирия. Василий III трезво ведет имперскую линию, вовлекая все новые страны в орбиту русских интересов в обмен на мир и сотрудничество.

А что же Христофор Шляйниц? Одни говорят, что он вскоре сгинул, перевозя очередные секретные бумаги. Другие – что осел где-то в Европе или даже при папском дворе, замышляя проект очередной унии, которой не суждено будет сбыться.

Автор: Константин Кусмауль