Новый национальный герой Америки

Уже с появлением таких шоу, как «Игра престолов», «Человек в высоком замке», «Слишком стар, чтобы умереть молодым» и проч., стало совершенно очевидно, что сериал как жанр низового, низкопробного кинематографа стал уходить в прошлое. Нагрянувшая же пандемия коронавируса лишь ускорила неизбежное, став для этой эволюции чем-то вроде трамплина: переход зрителей в онлайн автоматически столкнул киношников с задачей удержать их внимание в оном. Что без повышения уровня качества предлагаемого контента – при том что выпуск полнометражных лент был временно приостановлен вследствие их элементарной экономической нерентабельности – сделать было весьма проблематично, если вообще возможно. И первой из связки DC-Marvel на изменение конъюнктуры отреагировала последняя, выпустив подряд аж четыре высококачественных сериальных спин-оффа, тем самым поставив закономерный вопрос: чем же ответит DC?

Реакции пришлось ждать долго, если не считать «Пацанов», не имеющих никакого отношения к уже существующей киновселенной, и «Пенниуорта», главного героя которого даже с большой натяжкой не назвать супергероем. И, видимо, тут уже стал играть фактор времени: DC настолько сильно отставала от конкурентов, что для того чтобы войти в гонку на равных, требовался действительно радикальный ответ. И он был найден: если Marvel пошла вполне себе проторенной дорожкой, продолжая в «Соколе и Зимнем солдате» и «Соколином глазе» уже начатые и проверенные нарративы «Мстителей» и позволив себе определенную долю оригинальности (совершенно оправданной, надо отметить) лишь в «Локи» и «Ванде/Вижнине», то DC сделала ставку на эпатаж и новизну, отдав сольник на откуп крайне противоречивому и неоднозначному персонажу, которого и супергероем-то, исходя из его этических представлений, назвать весьма сложно, под говорящим (и тем самым вводящим в заблуждение) и несколько даже пафосным супергеройским именем/прозвищем Миротворец. Собственно, и давшим название шоу.

Впервые Миротворец (Джон Сина) появился во второй части «Отряда самоубийц» Джеймса Ганна. Разумеется, в составе этого самого отряда, сформированного бескомпромиссным высокопоставленным правительственным агентом Амандой Уоллер из числа заключенных специальной тюрьмы для суперзлодеев, в которую Миротворца упекли за слишком радикальные методы борьбы со злом. В этическом плане Миротворец является как бы обратной версией гетевского Мефистофеля: «Мир я ценю всем сердцем. И ради него я выкошу стариков, женщин и детей», – артикулирует он свое жизненное кредо. Перефразируя, можно сказать, он – часть той силы, которая вечно хочет добра, но вечно творит зло: «Люблю кровавую резню по утрам», – признается Миротворец перед операцией по спасению Рика Флага, попавшего в руки повстанцев. Контрадикторный характер персонажа подчеркивается также и тем, что он по своему функционалу дублирует лидера отряда, бывшего наемного убийцу Бладспорта, которого буквально заставляют принять участие в миссии, используя в качестве давления его несовершеннолетнюю дочь. У Миротворца же с согласием на участие проблем не возникает: предчувствуя бойню, он вступает в ряды спецгруппы с нескрываемой радостью. Можно сказать, отзывается на призыв долга, который совпадает с его призванием: ведь операция связана с национальной безопасностью США и, как рьяный патриот, Миротворец просто не может отказаться. Более того: такого вопроса для него даже не стоит. Миротворец прежде всего солдат: он не рефлектирует, как тот же Бладспорт, но строго подчиняется приказам. Был отдан приказ зачистить все следы проекта «Морская звезда», дабы не всплыла роль США, и он выполняет, сначала ликвидируя Флага, который хочет обнародовать информацию об участии Америки в проекте, а после – пытаясь отправить в мир иной напарницу по прозвищу Крысолов-2, перехватившую эстафету у Флага, чему и мешает Бладспорт, убивая Миротворца. Точнее, считая, что он его убивает, так как в сцене после титров мы видим Миротворца в больнице: оказывается, его не взяла ни пуля Бладспорта, ни стена, рухнувшая на уже отключившегося «борца за мир во всем мире».

С этого, собственно, и начинается сольное шоу: как Миротворец, в миру – Кристофер Смит, выходит из больницы. Причем беспрепятственно. Что сразу же слегка настораживает: ведь о свободе никто не говорил, речь шла лишь о том, что ему немного скостят срок за вояж на Корто Мальтезе, а учитывая, что свою миссию он провалил, в результате чего компромат на правительство США остался припрятанным у Бладспорта в качестве страховки, то об этом, надо полагать, можно было даже не мечтать. Но все становится на свои места, стоит только вспомнить сцену после титров в «Отряде самоубийц 2», из которой – в ходе разговора агентов АРГУСа Джона Экономоса и Эмилии Харкорт с медсестрой возле больничной палаты Миротворца – становится понятно, что он им еще понадобится для новой миссии по спасению мира. К тому же зачем охрана, если в голову Миротворца вживлен заряд, через который его можно отследить и который, если возникнет соответствующая необходимость, можно детонировать? Поэтому агенты Уоллер накрывают Смита лишь в тот момент, когда он возвращается в свой трейлер, служащий ему домом, и ставят уверовавшего в свою вновь обретенную свободу Миротворца перед выбором: либо он присоединяется к группе для участия в проекте «Бабочка», либо отправляется назад в тюрьму мотать оставшиеся двадцать шесть лет. Причем даже без подробностей, в чем эта самая «Бабочка» заключается. Исключительно в силу архиважности и сверхсекретности предстоящего задания. Разумеется, Кристофер делает свой выбор в пользу первого. Иначе и быть не может: как ни крути, а все-таки родная стихия.

Но в чем же заключается миссия? В спасении мира от нашествия бабочкообразных пришельцев, которые проникают в человека, подчиняя его сознание и пользуясь телом в качестве носителя. Впрочем, о тотальном поглощении вопроса не стоит: популяция «бабочек» невелика, поэтому в глобальном плане человечеству ничего не угрожает (особенно, если держать в голове то количество людей, которые ежедневно накладывают на себя руки, обращают свой взгляд в сторону наркотиков, спиваются и так далее). Но со временем аппетиты пришельцев-паразитов разрастаются до мысли о контроле над человечеством. Правда, исходя из сугубо гуманистических соображений: как более высокая форма жизни они быстро поняли, что при том образе существования, который практикуют люди, нещадно эксплуатируя планету, последняя долго не выдержит и повторит судьбу их собственной, ставшей непригодной к жизни. Что, собственно, и послужило причиной их миграции на Землю. И вот, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу, они решили занять ключевые позиции во власти и сместить вектор развития. Идея в некотором смысле даже благородная и достойная уважения. С тем лишь изъяном, по крайней мере с точки зрения американского правительства, что человечество теряет свою свободу, становясь как бы под внешнее управление. Перспектива, конечно, не очень, особенно, на первый взгляд, но не стоит забывать, что подавляющее большинство людей, будь они гражданами США или Китая, в любом случае находятся под внешним управлением государства и/или политического и/или финансового истеблишмента, которые и определяют вектор развития. И для среднестатистического гражданина, по сути, не изменится ничего от того, кто будет им управлять: каста избранных (что, как правило, определяется фактом рождения в «нужной» семье, то есть находящейся на верхушке социальной лестницы, или волей случая, а не демократическими выборами) или пришельцы, внешне неотличимые от людей. Более того, если к власти приходят последние, то даже появляется надежда, что человечество перейдет к более разумной форме существования, чего не будет, если у власти останутся первые. Таким образом, это не столько вопрос свободы, сколько самой власти, с которой те, кто ей сейчас обладает, даже маскируясь интересами государства, с которым они себя и ассоциируют, не хотят расставаться. Ни за что и никогда. Но представляется все как попытка инопланетной оккупации. В общем, все настолько банально и предсказуемо, что даже вряд ли стоило бы вообще смотреть шоу, если бы оно исчерпывалось только одним этим нарративом.

Но к чести уже упомянутого Ганна, который выступил не только режиссером, но и сценаристом проекта, стоит отметить, что это лишь одна из сюжетных линий. Другая – драматическая – заключается в раскрытии самого протагониста через историю его становления как супергероя и семейные перипетии, в которые зрителя начинают погружать уже с первой серии: после разговора с оперативниками Уоллер Смит отправляется к своему отцу – неонацисту, расисту, гениальному ученому и по совместительству тоже, кстати, супергерою, известному под именем «Белый Дьявол», Августу Огги‎ Смиту, – чтобы забрать своего напарника – белоголового орлана по кличке Орлик и взять новый шлем (предыдущий, надо полагать, остался под завалами «Йотунхейма» в Корто Мальтезе). И тут начинается самое интересное: оказывается, что в основе всех действий и поступков Миротворца лежит не только «жажда мира во всем мире». Есть и другие мотивы. Например, стремление заслужить любовь/признание/уважение отца, который, мягко говоря, критически настроен по отношению к сыну, а если называть вещи своими именами, то и вовсе считает его позором – в лучших традициях расистской теории – своей крови. Да, он прямо так и говорит: позор. В ответ на то, что Кристофер рассказывает ему о том, что сначала попал в тюрьму, а после провалялся пять месяцев на больничной койке. И это далеко не самые страшные слова. В попытке вызвать одобрение/симпатию отца Кристофер повествует ему про Бладспорта, до одури боящегося крыс, поскольку его отец в качестве наказания запирал того на всю ночь в ящике с голодными крысами, и те безжалостно кусали мальчонку, отчего все его тело было покрыто шрамами, будто от угревой сыпи. И вот эта история пробивает Огги: он начинает так смеяться, что Кристоферу приходится принести ему воды. Но иллюзия единения быстро сходит на нет, стоит лишь Августу спросить, а не тот ли это мужик, который его и подстрелил? Кристофер не отвечает, ссылаясь на секретность, но по его реакции видно, что речь идет о том же самом человеке. Вердикт отца безапелляционен: «Как моя, сука, сперма выросла в такого чепушилу?» – то ли спрашивает, то ли утверждает Август (ясно, что «как» – здесь не главное, главное здесь – «чепушила»). И, чтобы у Кристофера не возникло каких бы то ни было иллюзий, Август, когда они выбирают шлем (их несколько – с разными функциями), уточняет, что они были еще сделаны до того, как Миротворец сел в тюрьму, а все это время, пока его не было, он вообще не думал о сыне.

И очевидно, что это не эмоциональный всплеск, но фактическая констатация его отношения к Кристоферу: еще в самом начале их разговора Кристофер, бродя по дому, спрашивает: «Новая?», – указывая на лампу. Август отвечает, что нет, ей три месяца, как бы даже не беря в голову, что Кристофера не было больше четырех лет, на что последний и обращает внимание. И, увы, только свое собственное: в понимании Августа сын явно не заслуживает вообще никакого внимания. И уж тем более – одобрения и признания, которые – по принципу психологической компенсации – Кристофер ищет у мира. Но – не находит: ибо его отец – человек прошлого, человек (и супергерой – тоже) – в связи с его неонацистскими и расистскими убеждениями – отмененный: после убийства Джорджа Флойда и триумфа BLM все, что связано с белым движением, находится как бы вне настоящего, а следовательно, пытаясь действовать по лекалам отца, Миротворец обречен на презрение мира: «Все тебе презирают», – рыдает он (и это уже во второй серии!), не в силах справиться с отторжением мира. «Ты убил Рика Флага», – добавляет он. И это – крайне важный момент, если вообще не переломный в понимании личности Миротворца, ибо он свидетельствует о том, что, несмотря на свою браваду и так и прущие из всех его пор крутизну и кровожадность, Кристофер не чувствует за собой правоты. Говоря иначе – действует вопреки себе. И не в этом ли суть его внутреннего конфликта: в том, что борьбе за мир, за который он готов «выкосить стариков, женщин и детей», он вынужден придерживаться именно таких методов, поскольку только так он может добиться ободрения отца, но это претит его собственной натуре? Подтверждением этой версии, в частности, служит отказ Миротворца ликвидировать ребенка, в тело которого вживляется «бабочка» (он это, правда, объясняет тем, что на пистолете нет гравировки «голубя мира», без которой он не может ликвидировать объект).

Но говорит ли это о том, что само его стремление к миру тоже не является чем-то наносным, иллюзорным и противоестественным? Ни в коем разе: это как раз и есть сама суть Миротворца – оправдание его существования. А говоря точнее, расплата за некогда содеянное: в детстве в кулачном бою он случайно убивает своего старшего брата. И вина за это, точнее, жажда искупления служит основным мотивом всей его супергеройской деятельности. Но в отличие от того же Бэтмена, у которого вина за смерть родителей со временем трансформируется в жажду справедливости, Миротворцу так и не удается преодолеть детскую травму, ибо вина ведет его к попытке замещения брата прежде всего у его отца, у которого убиенный был любимым ребенком. И что с того, что это именно Август инициировал тот злосчастный бой? В его том, старом мире именно так и стоило поступать: только действуя так и не иначе – по представлениям Белого Дракона, разумеется – и можно вырастить из своего чада настоящего мужчину. Отсюда и его негативно-критическая настроенность по отношению к Кристоферу: именно его он винит в смерти любимого сына. Даже не пытаясь понять, что доля его вины – много больше. Но это не столько его минус, сколько маркер его времени: апостолы старого мира не ошибаются, ибо несут вечную, то есть не подвластную времени правду. И сам Миротворец – по крайней мере, периода «Миссии навылет» и начала сольного шоу – не ставит этот тезис под сомнение: он пытается работать в рамках старой парадигмы (парадигмы Белого Дракона), несмотря на то, что сам является человеком уже нового времени.

Поэтому единственное, что может дать ему мир – это отвергнуть его, как делает и его отец. Но если в случае с миром это происходит потому, что Миротворец, действуя в парадигме Белого Дракона, пытается этим заслужить одобрение последнего, то отец отвергает его уже как человека нового времени, чуждого старому миру. Таким образом конфликт с отцом, то есть нового мира со старым, становится центральным нарративом сериала, вытесняя его приключенческую составляющую, которая становится сугубо дополнением, своеобразным бонусом к драме, как бы подтверждающим приверженность Миротворца к темной стороне: ликвидируя Священную корову – источник питания «бабочек», он одновременно уничтожает и саму возможность перехода человечества к более разумному и гуманистическому существованию. Условно – добру. Выбирая приоритет свободы воли, которая по факту и является обратной стороной зла, пусть даже – в смысле процесса – и неосознанного, как бы даже случайного, ибо незрелый человек – и шире: человечество – не может принимать зрелых решений, Миротворец тем самым одновременно ставит диагноз и новому времени, которое не есть нечто принципиально новое в сравнении со старым миром, но тот же самый сюжет – только в новых декорациях. Что подтверждается ближе к концу шоу, где его мертвый отец приходит к нему в качестве видения – сначала в лесу, а после – уже в финальной сцене – в начале нового дня, когда бойня с «бабочками» остается позади, тем самым как бы подтверждая, что прошлое – оно всегда с нами, часть нас, что его невозможно «отменить», даже убив, что и сделал Миротворец с отцом, когда Белый Дракон решился покончить – по примеру Тараса Бульбы – со своим чадом. Да, в схватке старый мир проигрывает, но этот новый, побеждающий мир – он не является чем-то принципиально иным по отношению к старому: он вмещает его в себя как опыт, без которого само становление нового невозможно. Ибо отрицание есть утверждение, но с обратным знаком. Отрицание, таким образом, питает отрицаемое, становящееся одним из тех краеугольных камней, на которых и держится новый американский мир, частью которого и является Миротворец.

И в этом смысле Миротворец принципиально новый герой: он максимально приближен к человеку – к человеку как таковому со всеми его противоречиями, импульсами, страхами, желаниями и проч. Если тот же Бэтмен разрывался между двумя полюсами – долга (супергероя) и желания/любви (человека), что и придавало ему определенный энергетический заряд через этот конфликт противоположностей, то Миротворец начисто лишен такой оппозиции. Он многомерен и многогранен. Сегодня – в «Миссии навылет» – он «универсальный солдат», для которого долг превыше всего, особенно когда он позволяет дать выход его кровожадности, завтра – в сольном шоу – он уже травмированный ребенок, жаждущий одобрения отца. Но тут же его давит вина за смерть брата и полковника Флага, что, впрочем, не мешает ему спасти мир от «бабочек» – жестко, в духе интенций Августа. Его поведение ситуативное, лишенное тех констант, которые наличествуют у супергероев старого мира: Бэтмен, несмотря на свои суровые методы борьбы с преступностью, всегда в этическом плане позиционируется как положительный персонаж. Ему не свойственны сомнения и нравственные метания. Да, смерть родителей, в которой он изначально винил себя, в результате стала триггером трансформации. В зрелом возрасте, кроме разве что смерти любимой, он остается психически линейным. Другое дело Кристофер, который «мутирует» буквально на глазах: ну кто, глядя на его заискивания перед отцом в первой серии, мог бы подумать, что в седьмой он поставит точку в его существовании? По всей логике старого мира, в конце должно было бы идти примирение отца и сына. Но в новом мире – это уже невозможно: здесь Кристофер действует как человек, разбивая на осколки всю ту идеальность, что свойственна супергероям прошлого. Супергерои настоящего лишены идеальности, как фотомодели после съемки. И это отдельно подчеркивается скабрезным юмором Кристофера (в этом плане он антиноситель высоких ценностей) и направленностью его действий вне «рабочего» времени: удовлетворения сексуальных и прочих потребностей, нерелевантных для супергероев прошлого, находящихся в заложниках своего высокого – рыцарей без страха и упрека – статуса (тут сама собой всплывает параллель с Дедпулом, и DC можно было бы даже упрекнуть в эпигонстве, если бы ни введенный Ганном сайдкик Миротворца по прозвищу Линчеватель, дублирующий Дедпула и тем самым освобождающий самого Миротворца даже от коннотаций эпигонства). И это первый «перевертыш» супергеройской концепции.

Второй «перевертыш» заключается в изначальном отрицательном модусе Миротворца как супергероя. Он, скорее, суперзлодей, особенно если смотреть по второй части «Отряда самоубийц». Холодный исполнитель воли агента Уоллер, которая напрочь лишена гуманистического дискурса в пользу свершения дел государственной важности, дел антинравственных, что, в принципе, позволяет определить ее – с точки зрения морали – как персонажа отрицательного: она выступает в роли самого государства, озабоченного лишь своим существованием и процветанием. В некотором роде можно сказать, что ее служение государству сопоставимо с религиозным служением. Лучшей параллелью которого является инквизиция. Уоллер действует как инквизитор, тогда как Миротворец – ее карающая длань. Уже только поэтому он не может быть этически положительным. И это та данность, с которой мы и вступаем в сольное шоу: он злодей, выполняющий роль супергероя. Более того: надломленный и, пожалуй, даже инфантильный. Но при этом вызывающий эмпатию: ему сопереживаешь. И это действительно нонсенс: зритель вынужден (режиссер – да, поработал на славу) сочувствовать убийце. Что, впрочем, ему, зрителю, не в новинку: первым серьезным камнем, пробившем незатягивающуюся брешь в старой парадигме, был «Джокер» Тодда Филлипса (среди более ранних попыток можно отметить «Малефисенту» Роберта Стромберга и «Сплит» М. Найта Шьямалана), в котором режиссер сделал практически невозможное: заставил сопереживать маньяку-террористу, убивающему ради веселья и забавы. Сделал из него трагического персонажа. И Ганн пошел тем же путем, правда, не столь радикально, но тем не менее полностью в линии преемственности: Джокер и Миротворец – герои одного мира, одной парадигмы. Миротворец – это супергерой «эпохи Джокера», сводящейся к переворачиванию старого мира с ног на голову (если раньше либерализм представлял собой власть большинства, то неолиберализм представляет уже власть меньшинства, точнее, меньшинств; если раньше довлела белая раса, то теперь ее представители встают на колени перед потомками тех, кто когда-то испытывал притеснения; если раньше мир держался на патриархате, то нынче мир движется к неоматриархату, представляющему собой феминизм, помноженный на гендерное разнообразие и так далее).

Этого бы вполне хватило, чтобы отнестись к Миротворцу более чем серьезно, но у него есть еще одно измерение – политическое: Миротворец является олицетворением внешней политики США, которая, с одной стороны, провозглашается как сугубо миротворческая (как, собственно, и зовут нашего героя), но с другой и по факту – представляет собой весьма агрессивный и бескомпромиссный курс (от Вьетнама до Ирака с Ираном) на увеличение сферы влияния и насаждения американского потребительского мировоззрения, если угодно – идеологии. В качестве примера можно вспомнить и голубя мира, изображенного на груди Миротворца, совершенно не мешающего – при необходимости – положить десятки и сотни людей, если это требуется для выполнения поставленной задачи. Более того: не стоит упускать из виду и такие «мелочи», как внешний вид его машины (взорвавшейся, правда, в первой серии) и его дома-трейлера: они раскрашены/стилизованы под американский флаг. То есть, по сути, между средством передвижения (а машина в Америке – это давно уже не роскошь, а нечто вроде сотового телефона, по крайней мере, так нам сообщает штатовская пропаганда), а также жилищем главного героя и флагом, символизирующим страну, ставится – в символическом плане – знак равенства. К тому же не будем забывать и о его напарнике – Орлике, белоголовом орлане, который как раз и изображен на гербе США. То есть режиссер довольно непрозрачно и настойчиво намекает, что Миротворец – это даже не столько олицетворение внешней политики США, сколько самих США. Плюс сам супергеройский костюм (цветовая гамма и расположение символики), щит, а также шлем отсылают к другому (и из другой киновселенной) супергерою – Капитану Америке, несущему на себе эту функцию.

Да, DC уже не раз замахивалась на то, чтобы создать Капитану Америке конкурента. Но с Чудо-женщиной это не прошло ни в 1975-м, когда она впервые появилась на экранах (тогда ее синие трусы усыпали звездами, а на грудь присобачили птицу, напоминающую белого орлана), ни в 2011-м (трусы сменились на трико, звезды, разумеется, остались, как и «птичий» нагрудник). Чудо-женщина выстрелила лишь в 2017-м, когда с нее сняли всю ту атрибутику, что должна была ассоциировать ее со Штатами, сделав из нее женскую версию Капитана Америки. И, надо отдать должное, это было правильное решение: в концептуальном плане амазонка (к тому же дочь бога) плохо подходила к образу, символизирующему США. Второй раз DC попыталась провернуть ту же операцию со Старгерл. Вышло много лучше, но тут надо учитывать то, что одноименный сериал был ориентирован на сугубо подрастающее поколение (на что, кстати, намекал и весьма юный возраст героини), тогда как Капитан Америка был героем универсальным – его похождениями засматривались поклонники жанра от мала до велика. И только с третьей попытки DC удалось вывести верного персонажа, могущего составить конкуренцию Капитану. Тут приложилось само время: Миротворец появился в нужный момент. С одной стороны, он стал ответом на запрос в условиях меняющейся парадигмы, с другой – и сам Капитан сошел со сцены, передав свой щит и звание Соколу, который и стал новым Капитаном Америкой. И, что стоит отметить, во-первых, черным (Сокол – афроамериканец), тем самым образуя с Миротворцем бинарную оппозицию по расовому признаку (это было уже опробовано в «Миссии навылет»: Бладспорт, несомненно, положительный персонаж, противопоставлялся белому Кристоферу), а во-вторых, уже без сверхспособностей, которых лишен и Смит, что не только ставит их на одну плоскость, но и нивелирует образ Капитана как носителя сверхчеловеческих способностей, по сути, бога.

Таким образом мы получаем не просто замещение Капитана (он сдает пост, а на его место приходит Сокол, и одновременно появляется Миротворец – его вариант в другой комиксовой вселенной), но его расщепление на две – если смотреть в политическом отношении – концепции: республиканскую (Миротворец) и демократическую (Сокол как новый официальный Капитан). Тут, конечно, можно возразить, что новый Капитан не совсем соответствует духу времени, ибо он является частью старого мира – старой команды. Но это обстоятельство с успехом нивелируется фактом преображения, трансформации из Сокола в Капитана, причем не стоит недооценивать факторы расы и отсутствие суперспособностей – все это в совокупности позволяет рассматривать его именно как представителя и выразителя нового мира. Как и его версию во вселенной DC, которая, правда, на первый взгляд, может показаться несколько карикатурной. И да, если смотреть с точки зрения старого мира, Миротворец – чистой воды пародия, даже более того, плевок в сторону республиканцев, но с точки зрения нового мира, новой эпохи, олицетворенной Джокером с его карнавально-смеховым дискурсом, Миротворец – это новый белый Капитан Америка, новый, можно сказать, национальный герой США, стоящий особняком от остальных членов Лиги справедливости (на что указывает и то, что те не поспевают к финальной битве с «бабочками» и появляются, когда дело уже сделано). И это вполне можно расценивать как намек на то, что в скором времени Миротворец обзаведется своей командой или войдет в некую отличную от героев прошлого. Что прекрасно ложится и в вышеозначенный кинематографический тренд: зрителей, распробовавших «Миротворца» (и тех же «Пацанов», кстати), уже не удержишь у экранов поделками и перепевками старого и хорошо известного, наподобие таких шоу, как «Бэтвумен» или «Супермен и Лоис». Тут киношникам придется изрядно потрудиться. Впрочем, ничего запредельного в этом нет: новое время требует новых героев. Которые в свою очередь и делают это самое новое время.