Мария Ватутина: ЕХАЛ НА ЯРМАРКУ УХАРЬ-КУПЕЦ

1. Нет ничего более несуразного, чем книжная ярмарка, особенно на Дворцовой или Красной площади, особенно с концертами и спектаклями под открытым небом на большой сцене. Но про большую сцену позже. 

Вот что видит пришедший на Книжную ярмарку, вернее, на одно из мероприятий программы посетитель. 

Засунутые за прилавки, тесно прилаженные друг к другу продавцы, стоящие на морозе целыми днями: в основном без аппаратов приема безналичных платежей, то есть картой оплатить невозможно. Трудно представить, как они питаются и наоборот. Много охраны, полиции, строгих людей в штатском. Чистенько. Вот это – слава богу! И сразу видно, кто у нас книготорговый монополист – большущие центральные павильоны отданы «Эксмо» и Ко. Остальные «поддоны» с крышами, открытые всем ветрам по бокам, заселены другими участниками, как муравейники. Книги, выложенные стопками, горками, веером, фасадами или корешками вверх, в рядок, в лёжку, в коробочке или на заднике в небольшом стеллаже – в количестве, конечно же, в разы меньшем всего спектра выпускаемой издательством продукции. Даже в самый безлюдный день к прилавку бывает трудно протиснуться. Платят ли издательства за место на ярмарке в Москве – точно не знаю, в Питере, говорят, не платят. И там закрытые большие павильоны, в которых сухо и тепло. Там же более автономные павильоны для выступлений, но хорошая слышимость – звук с главной открытой сцены, несмотря на барьер, вторгается внутрь других площадок. Зато на территории курить нельзя, а на Красной площади – отошел к ГУМу и кури. 

На Красной – в павильонах монополистов всё разбито по жанрам, бестселлеры вынесены отдельно, топовые авторы обозначены. Остальные павильоны – фон для этих основных продавцов. На таком длинном прилавке книги одного издательства плавно переходят в книги другого издательства, притом что массовый читатель в последнюю очередь предполагает, что у книги бывает издательство. Ну то есть все просто ходят по рядам и смотрят, что тут продают. Потом хватают первое, что купили бы и в магазине – или что-то топовое, или совсем ненужное. Ура, не зря съездил на Красную площадь. Но покупать книгу в ажитации и в ярмарочном шуме-гаме – это вовсе не то, что покупать книгу в тихом книжном магазине, где всё расставлено по видам, жанрам и алфавиту. Поход за книгой – это утонченная церемония, важная, поскольку в результате прочтения может измениться твоя жизнь. А мы за этим вот в балаган…

Обычный человек не приходит туда искать продукцию любимого издательства. Если ищет издательство – значит, имеет отношение к литературе. Только профессиональный читатель ищет по плану, где располагается издательство, в котором вышла нужная ему книга. Книги, конечно, покупают. Много покупают. Пришел, увидел и купил. Эти магазины книжные пойди еще отыщи. Их же даже в столицах раз два и обчелся. Причем накрутка магазинная запредельная, космическая. А чего бы не накручивать, если сети магазинов – тоже монополисты. А где ты, читатель, еще купишь, если не у меня? Вот и накручу на книгу три-семь-девять сотен. На твоей улице больше нет ни магазинчика, ни лавочки. С ценовой стороны ярмарки – доступнее, но не на много. Место известно, даты известны, приходи обогащайся духовно. Но если посмотреть, куда нас привели, то окажется, что такими ярмарками из нашего общества вытесняется сакральность книги, она уже вытеснена: потому что ярмарка – это базар, торг. Только не постоянный, а ежегодный. То есть вот это неудобное удобство гражданам устраивают пару-тройку раз в году. И хорош, будя с вас.  

Перекрикивающие друг друга шатры, открытые площадки, куранты, бой пушек (ну ладно, про питерские пушки я только предположила), крики детей, громкий говор китайцев, тяжелый рок из близлежащих ресторанов и кафе, переговаривающиеся по рации полицейские, очередь на прохождение рамок для тех, кто желает попасть в этот сумасшедший дом. Прибавить постоянный дождь. На моей памяти на Красной площади в это время всегда дожди. Однажды дождей не было. Было адское пекло. Как раз когда давали миллионы юным людям, написавшим 1-2 печатных листа в своей пока безличной жизни.

В ста метрах от входа в Мавзолей бригада то ли детских актеров, то ли – в целях экономии средств – самих переодетых детских писателей-затейников изображает паровозик и поет «Мы едем, едем, едем в далекие края». Поют с гарнитурой, чтобы дети в количестве семи человек услышали. В семидесяти метрах от этого шатра на сцене перед Историческим музеем поют – конечно же, в микрофон с колонками – то ли «Веселые качели», то ли «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко». Звуки обеих площадок естественно сливаются в экстазе, что особенно приятно тем посетителям ярмарки, которые к детям не имеют никакого отношения, но наблюдают, как множество малышей, пришедших с родителями, вообще не реагируют на тот факт, что есть детские площадки. И тут, сделав два шага, они попадают в поле слышимости главной сцены, которая заглушает выступающих в других шатрах-бараках, где выступают союзы писателей, авторы, лекторы.

Программа в этом году заслуживает отдельного разговора. Известно, что обе указанные ярмарки – Книжный салон в Питере и Книжную ярмарку на Красной площади – устраивает Департамент печати Минцифры РФ. Все помнят, что на протяжении всего существования этих ярмарок на них большим и плотным лагерем выступали писатели, не видящие просвета в российской империалистической парадигме, обличающие тоталитаризм бывшей, настоящей и будущей России, быдловатый народец, страдающих интеллигентов, представителей определенных наций, голодомор, тупость чиновников и кровожадность властей. Всё! Кончено. В этом году, на втором году СВО, со второй, так сказать, попытки патриотическая повестка во всех шатрах, палатках, домиках, сценах и сценках. Многие ходят ошарашенные тем, что крепость сдалась без боя, никто не отменяет презентации патриотических антологий, под патриотические стихи и песни отдали главную сцену, всех горячих патриотов ублажили. Нормально, Григорий? Отлично, Константин! Представляю этот диалог между решалами и теми, кто в этот раз не участвует в ярмарках.

– Ну прижимают, – говорит решала, – мне сейчас никак нельзя подставляться, мне скоро сваливать по-тихому.

– Ну тем более, – говорит понаоставшийся либеральный писатель, – ну не все же площадки им. Должна же быть какая-то альтернатива. Никто плюрализма мнений не отменял.

– Нет уж, – говорит решала, – больше такие инциденты, как с книжкой Сергея Гуляева про то, как эсвэошники в Буче детей насиловали, не нужны. А то меня самого в АП изнасилуют. Если культурка и по остаточному принципу и вообще никого не волнует там, то возмущения народного лишний раз они не хотят. И культурку эту в первый же заход обнулят. Меня и тебя.

– Ну ладно, господи, что мы, год не потерпим?..

– Вот правильно, – подхватывает решала, – надо их всех заткнуть, всем сестрам по серьгам. Они сами все перегрызутся, как они умеют. Потом все обожрутся этими z-поэтами, этими их книжками и наконец поймут, что вся живая, интересная, умная, интеллектуальная, сочная литература была, когда были вы, мои дорогие. Соскучатся еще.

Ну как-то так. Мне очевиден маневр: отошли для перегруппировки и подготовки контрнаступления, как говорится. Они не уехали (хоть и уехали), ни от чего не отказались, не порвали с ненавистной страной обожаемого народом тоталитаризма, они пересиживают, пережидают. Произошла идеологическая перекраска фасада, и та временная, акварелью, которую размоет за год.

И вот тут-то и заглянем в шатер на патриотическое мероприятие. Самое большее – человек пятьдесят-семьдесят, часть из них – участники или группа поддержки, часть – от дождя, часть пришли или, заглянув, остались, потому что им это интересно. В шатер больше людей не приходит, а некоторые столько и не вмещают. Иногда чувствуется диспропорция между вбуханными средствами и реальной необходимостью этого всего. Я случайно вошла в один из дней на Красную площадь, когда на главной сцене представляли шорт-лист «Большой книги». Зрителей было – ноль. На сцене делали вид, что зал заполнен. Это точно смахивало на дурдом. Ведущая вела разговор с писателем, вышедшим в финал, с членом жюри, все сидели в креслах на сцене. А перед ними никого. Потом зашли человека три – устали ходить.

На блестящем спектакле Вадима Аввы те же места были заняты на 60-70%, на презентации Антологии «Поэты русского лета» – на 70-80%, на документальном спектакле «Нюрнберг. Текст» – 50% мест (и это я – добрая – завышаю). Были представления патриотической поэзии и со стопроцентной заполняемостью. Но важно не это. Мне говорят: ты не понимаешь – важно, что делают хорошую запись (куда – в бездонную прорву интернета, дальше что?), и вообще – это же победа: z-поэзия на Красной площади. Я не отрицаю этого огромного успеха и того, что замечательные мероприятия прошли в рамках Книжной ярмарки и Книжного салона в Питере. КПД меня не устраивает. Я подозреваю, что мы имеем лишь навар от яиц – в смысле эффекта от поэзии, которая сейчас должна РАБОТАТЬ. В концертах и презентациях здесь мы, изголодавшиеся по публичности и вниманию, участвуем для реализации своего творчества, то есть в режиме мирного времени.

У меня вопросы: устраивать книжный фестиваль за большие бюджеты в наше время, когда никакая патриотическая акция не важнее помощи фронту – это правильно? Проводить затратные богатые книжные ярмарки и позакрывать все мелкие книжные магазины – это нормально? Создавать сети магазинов, в которых проще диктовать ассортимент, а значит, и идеологическую повестку – это лучше, чем магазины в шаговой доступности с реальными ценами? И почему эту фестивальную часть не проводить как фестиваль, с более умным выбором места, времени и крышей над головой? И не следует ли заняться магазинной наценкой – с налоговой, прокурорской проверками, с законодательными инициативами?

2.

А теперь давайте посмотрим, что происходит с КПД всех наших усилий в выстраивании патриотической, нормальной культурной повестки. В части поэзии, например. Мы гордимся, что на наши вечера приходит огромное число людей. Мы этого хотели. Мы об этом мечтали. И залы стали большими, и книжки издают. И темы у нас важные, и смыслы вечные. Но вот есть у меня такое ощущение, что мы не работаем на победу. Почему? Да потому что в наш зал приходят и так уже патриоты. Они получат эстетическое, духовное наслаждение, это да. Но во время военных действий, которые ведет твоя страна, поддерживать духовный стержень народа – это второй пункт плана.

Первый – пробивать стену. Вещать на врага, расширять круг влияния. Нами надо бомбардировать Екатеринбург, Сибирь, Татарстан, Кавказ, а также Молдавию, Приднестровье, Белоруссию, Армению, Азербайджан, Среднюю Азию и так далее. Пока они там русский язык помнят, но многие смотрят уже на Запад, нам надо туда. Нам надо в телевизор, потому что так достанем во все уголки безынтернетной России. Нам надо не себя тешить, презентуя дорогущие или демократические по цене антологии, а читать в госпиталях, в воинских частях, пусть даже в тылу. Это – работа. На площадях читать тоже работа – демонстрация нашего национального духа, единение в стремлении к победе. Но что это даёт непосредственно фронту, скажите? Ребята там увидят – о! чтения на площади, как здорово, что не танцульки по барам. Но кто измерил прибыток патриотов из числа «нетвойнистов», почитавших или послушавших z-поэзию? Читать своим родным и дорогим соратникам – это из мирной жизни, работа, так сказать, с гражданским населением.

Возвращаясь к Книжной ярмарке, думается вот что. Если интересуют подобные мероприятия, то почему не сделать их в удобном помещении поочередно? Почему нужно запускать всё одновременно в одном месте, практически на холоде, на мокрых стульях, когда на Красную площадь нужно ездить каждый день, как на работу? И в рабочие дни тоже. В параллель несколько сразу. Аншлага на Книжной ярмарке в Москве давно нет. Она проходит не только в выходные, но и в рабочие часы. При этом осваиваются или, вернее сказать, утилизируются бюджетные средства. Не лучше ли построить несколько книжных магазинов на эти деньги? 

А как же, скажете вы, во всём мире – книжные ярмарки! Я плохо знаю систему их ярмарок, ни разу не звали даже в Белоруссию, но я точно знаю, что там ярмарка в первую очередь – это место контакта издателя и писателя или лиц, его представляющих. В этом плане сразу становится всё на свои места. Все известные в мире ярмарки – международные. Там вся книжная индустрия в них заинтересована. А в наших – даже слов не подберу, кто заинтересован. Хорошо законспирированная, замаскированная под «гениальную» идею руководителя Департамента печати проформа.

Всё это было бы именно ярмаркой в самых исконных ярмарочных традициях, если бы не одно – если бы здесь торговали не книгами, а свиными головами и бубликами, соленьями и живыми курами с домашним скотом, жестянкой и деревянной посудой. На худой конец, Аптечная ярмарка на Красной площади! А продавать в этом хаосе книги – это мог придумать только человек, ненавидящий чтение, не уважающий книгу.