Кремль сделал заявку на Империю, или Почему Мединский заговорил о шагах навстречу Украине

Заявление главы российской делегации Владимира Мединского о двух шагах навстречу Украине для деэскалации ситуации, сделанное по итогам стамбульских переговоров, наделало много шума, поскольку вполне могло быть проинтерпретировано – и некоторыми именно так и было сделано – как сдача Россией своих позиций. Это вызвало резкую критику в сторону помощника президента, который уже на следующий день дал несколько иную трактовку прошедшим переговорам, в частности, подчеркнув, что позиция России касательно Крыма и Донбасса остается неизменной. Тем самым поставив под сомнение свой первоначальный тезис об уступках. И в самом деле: а были ли вообще эти два шага навстречу?

С уверенностью можно сказать, что нет, никаких уступок с российской стороны не было. Возьмем первый шаг, который озвучил замминистра обороны РФ Александр Фомин, – кардинальное сокращение военной активности на киевском и черниговском направлениях. Можно это считать послаблением? Даже с натяжкой – нет. Ибо, как отметил политолог Сергей Марков (заметим, сразу же после первого заявления Мединского), поскольку «начало СВО было труднее, чем ожидалось» и «распыление сил по всем направлениям не оправдало себя», было принято решение о смене приоритетов, при которой главным стало «окружение самой крупной группы ВСУ в Донбассе». «Для ее окружения и разгрома стягиваются дополнительные силы. От Мариуполя после его взятия. Новый корпус в 90 тысяч с территории России. И часть сил с Киева и Чернигова. Это делается, чтобы обеспечить быстрый разгром группы ВСУ», – пояснил Марков. Причем уже на следующий день его слова подтвердил официальный представитель Минобороны РФ Игорь Конашенков, заявив, что на киевском и черниговском направлениях проходит плановая перегруппировка российских войск с целью «активизации действий на приоритетных направлениях и, прежде всего, завершения операции по полному освобождению Донбасса». То есть разгрома самой дееспособной и подготовленной группировки ВСУ.

Что касается уже политической уступки, заключающейся в предлагаемом российской стороной решении, по которому, по словам Мединского, «встреча глав государств возможна одновременно с парафированием договора министрами иностранных дел», то тут вообще все прозрачно. Так как такой встречи с крайне – где-то с 99%-й – вероятностью не будет. Потому что, во-первых, по заявлениям украинской стороны, на оной планируется обсудить вопрос о ДНР и ЛНР, а с этим российская сторона уже определилась, и самопровозглашенные республики вряд ли уже вернутся в состав Украины. Во-вторых, предложение Киева о том, чтобы в течение 15 лет проводить двусторонние консультации по статусу Крыма, явно не найдет отклика в Москве, что в очередной раз подчеркнул пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, заявив, что «Крым – это часть РФ, и по нашей конституции мы не можем обсуждать ни с кем судьбы территорий РФ, судьбы российских регионов, это исключено, это записано в нашей конституции». Что входит в прямое противоречие уже с позицией украинской стороны, которая, по словам президента Владимира Зеленского, выражается в том, что «никаких компромиссов относительно суверенитета и нашей территориальной целостности быть не может и не будет». В-третьих, среди условий, при которых возможен разговор о статусе Крыма и Донбасса, Зеленский называл прекращение боевых действия и получение гарантий безопасности, на что Кремль ни за что не пойдет: о прекращении боевых действий российская сторона будет говорить уже после согласования всех вопросов, то есть после как минимум де-факто капитуляции Украины, иначе это будет рассматриваться как поражение. И, наконец, в-четвертых, если каким-то чудом эти компромиссы все-таки будут достигнуты, то, как ранее говорил Зеленский, окончательное решение будет приниматься не им, а украинским народом – на референдуме, проведение которого подразумевает – снова же – прекращение боевых действий и вывод российских войск (см. п. 3). Плюс к этому совершенно очевидно, что итоги референдума касательно статуса Крыма и Донбасса будут не в пользу России, что автоматически будет означать продолжение военной операции, а при условии вывода войск повторное их введение – с военной точки зрения – будет проявлением абсурда. Следовательно, надо полагать, в Кремле такой вариант даже не рассматривают.

Поэтому да, говорить о шагах навстречу – не приходится. Как, собственно, и о результативности самих переговоров, которая, результативность то есть, как была на нулевой отметке, так на ней и осталась. И, что самое главное, вряд ли с нее сдвинется. И тут вопрос не только в Крыме и Донбассе. Вопрос стоит куда шире: по всей видимости, в Кремле уже приняли финальное решение, чего они хотят добиться. А добиться они хотят ни много ни мало – чтобы в состав РФ кроме ДНР и ЛНР вошли еще несколько областей Украины. На что, допустим, указывают слова первого зампреда комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Андрея Лугового, который не исключил перспективы проведения референдумов о независимости либо вхождения в состав РФ в ряде южных регионов Украины, прежде всего в Запорожье, Херсонской, Николаевской областях и Одессе. Позже парламентарий – правда, уже с поправкой, что это его личная оценка – назвал проведение референдумов о независимости и последующем вхождении в состав России «вполне вероятным» по всему юго-востоку Украины. Что, в свою очередь, подтверждается тем, что уже сейчас, по словам сенатора от Крыма Сергея Цекова, на юге Украины, на тех территориях, что контролируются российскими войсками, начали создавать военно-гражданские администрации для управления территориями и решения вопросов жизнедеятельности проживающих там граждан. Что, вне всяких сомнений, является подготовкой к реализации такого сценария, в пользу которого – если смотреть более масштабно – свидетельствует и вчерашнее заявление президента Южной Осетии Анатолия Бибилова о том, что в республике необходимо провести референдум для вхождения в состав России, особенно на фоне недавних слов главы ЛНР Леонида Пасечника о проведении референдума по тому же самому вопросу (правда, с последующей, но мало что меняющей оговоркой: после окончания военной спецоперации).

Не сложить все вышеперечисленное в одну картину – это надо очень постараться (на что мы, понятное дело, не будем тратить сил, тем более что и без нас найдется немало тех, кто выполнит эту нелегкую работу): от горечи от распада СССР, который Владимир Путин назвал «крупнейшей геополитической катастрофой XX века», Кремль перешел к созданию новой Империи. В которую, по всей видимости, и войдет определенная часть советских территорий: юго-восток Украины, Белоруссия (и да, на этот раз Лукашенко от Союзного государства уже не отбрыкаться) и Южная Осетия. Возможно, этот список пополнит еще и Приднестровье. Что, надо полагать, и рассматривается Кремлем в виде адекватного ответа на игнорирование Западом «путинского ультиматума», полетевшего в Вашингтон и Брюссель в декабре прошлого года.

Если смотреть на происходящее с этого – претензии на новую Империю – ракурса, то все становится понятным и логически выверенным (при условии, что экономика пока что остается за скобками), кроме одного: зачем Мединскому понадобилось облекать свой message в столь сомнительную форму? Это может показаться некой оплошностью помощника президента или даже намеком на то, что в Кремле – в политическом смысле, разумеется – произошел раскол на сторонников продолжения спецоперации до победного конца и на сторонников скорейшего мирного урегулирования конфликта. Но это только на первый взгляд, поскольку Владимир Ростиславович – не та фигура, которая в подобных ситуациях будет давать какие-то собственные оценки и так далее. С высокой долей вероятности можно предположить, что так и было задумано: в виде теста. Чтобы посмотреть на реакцию общественности и элит, прежде всего – ее силового сегмента: как они отнесутся к тому, что план по всей Украине не будет выполнен. Что весьма вероятно, если брать расчет на ближайшую перспективу.

И в пользу этого говорит не только отчаянное сопротивление украинских войск и противодействие Запада в виде санкционной войны и помощи Украине, но и возможные обострения на внешнем контуре. Причем серьезные обострения. Во-первых, это Азербайджан, который при поддержке и согласии со стороны Турции вполне может воспользоваться ситуацией и взять – по крайней мере, попытаться – под свой контроль Нагорный Карабах. И это, увы, не гипотетическая угроза: Азербайджан уже начал делать первые шаги в этом направлении, зайдя на территорию Арцаха и едва не сцепившись с российскими миротворцами. И если такие поползновения продолжатся – Россия элементарно не сможет не вмешаться в конфликт. Во-вторых, в последнее время стали циркулировать слухи о намерении «Талибана»* по захвату Таджикистана. Если вторжение будет начато, а Таджикистан, напомним, является членом ОДКБ, то Россия снова же должна будет вмешаться, а судя по Афганистану, можно сделать предположение, что война будет затяжной и ожесточенной. Учитывая же, что талибы* планируют (опять же: согласно слухам) начать войну во второй половине апреля – начале мая, это может существенно осложнить продолжение спецоперации на Украине, беря во внимание то, что к тому времени она, по всей видимости, еще не закончится. К тому же никто даст гарантий, что после возможного нападения «Талибана»* на Таджикистан не начнутся определенные процессы в других бывших республиках СССР – в том же Казахстане, например, где сильны религиозно-радикальные настроения. Следовательно, России на украинском направлении придется делать стратегическую корректировку, удовлетворившись юго-восточной Украиной, которая и войдет в состав РФ.

Будут ли продолжаться боевые действия с западной Украиной со столицей во Львове? Скорей всего – да. Причем параллельно с военными действиями на территориях Арцаха и Таджикистана (если обе версии найдут свое подтверждение в реальности). Чему доказательством и служит реакция общества и силовых элит на тест Мединского: «партии мира» (если предположить, что она действительно существует) в ближайшее время ничего не светит. Спецоперация будет продолжаться. Тем более что предпосылок к капитуляции Украины мы покамест не наблюдаем, а только оная устроит Кремль. То есть до выполнения всех поставленных задач, как неоднократно подчеркивал Владимир Путин.

*Террористическая организация, запрещенная на территории РФ