Путин перезапустил историю?

В конце ХХ века американский философ Фрэнсис Фукуяма провозгласил «конец истории», объявив либерально-демократический строй вершиной развития человечества. И действительно, если посмотреть на ту же Европу, то пусть и с некоторыми оговорками, но все же придется признать правоту философа: с одной стороны, либерально-демократические практики существенно переформатировали общество и систему ценностей, которая была сведена – по крайней мере, теоретически – к абсолютному гуманизму, а с другой – вступление стран в различные альянсы, наподобие НАТО и Евросоюза, практически исключили из мировой практики военные действия как способ утверждения своего превосходства/достоинства на территории Европы, которая под верховенством США, по формулировке Фукуямы, завершала свое триумфальное вхождение в постисторическую эпоху.

Этому переходу западного мира активно способствовало и наличие внешнего врага. Прежде всего в идеологическом плане, который – теоретически – не отрицал военного вмешательства как способа утверждения своего превосходства/достоинства. Сначала это был СССР, потом Китай, а после – последний наравне с Россией, которые противопоставлялись Западу как страны еще исторического мира. Но в отличие от того же Ирана или Индии представляющие не гипотетическую угрозу, но вполне реальную. Так, Китай начал соперничество на «вражеском поле», вступив в экономическое противостояние, которое, в принципе, можно рассматривать как вариант «новой холодной войны», а Россия стала увеличивать свое геополитическое влияние, что, разумеется, никак не вязалось с концепцией однополярного мира, отстаиваемой США. К тому же обладание Россией ядерного оружия во многом усиливало угрозу разрушения сложившейся картины мира. Именно поэтому Китай и Россия были признаны главными угрозами Запада, которым он пытался – и надо отдать должное, не так уж безуспешно – противостоять уже на новый лад, ведя нескончаемые экономические и информационные войны, а также проводя идеологическую экспансию в плане популяризации/пропаганды ценностей либерально-демократической парадигмы.

Если смотреть с этого ракурса, то Китай оказался куда более подготовленным к такому сценарию. И не только в экономическом, но и в идеологическом планах: «железный занавес», опущенный властями КНР, позволил в значительной мере купировать наступательные действия Запада. Сложно, конечно, говорить о том, как это все отражается на китайском обществе, лишенном какой бы то ни было субъектности, но с точки зрения государства такой шаг оказался стратегически верным. Что бросается в глаза, особенно при сравнении с Россией, которая пыталась балансировать между Западом и своими претензиями на роль очень серьезного мирового игрока, причем при отсутствии как экономической базы, так и идеологической. Результатом чего стала практически проигранная информационная война: переход к сугубо потребительским ценностям Запада сдерживался лишь фактором ужасающей бедности и значительной долей в российском обществе людей, вышедших из СССР и на своем опыте ощутивших всю прелесть так называемого переходного периода 90-х. Но в любом случае интегрирование России в «западную модель» развития – было лишь вопросом времени. Длительного, поскольку формирующаяся идеология неолиберализма как власти меньшинства над большинством вряд ли на «ура» была бы принята в российском обществе, но – тем не менее.

Можно сказать, что эволюция к постисторизму была заложена в самом распаде СССР, который Владимир Путин назвал «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ», по сути, артикулировав свое отношение к переходу к постисторическому миру. Наглядным подтверждением чего и стала его политика противодействия либерально-демократическим практикам, нашедшая свое выражение сначала в сурковской «суверенной демократии» с параллельным усилением автократического строя, а после – новой Конституции, «цементирующей» его наследие. Но снова же: в сравнении с тем же Китаем все эти меры, призванные не допустить перехода к постисторическому миру, даже с большой натяжкой сложно было назвать адекватными поставленной задаче: они лишь оттягивали неизбежное. В этой ситуации требовалось кардинальное, если не сказать радикальное решение.

Этим решением и стал «ультиматум 17 декабря», в котором Путин потребовал от США и Североатлантического альянса невыполнимого: а) гарантии не расширения НАТО на восток, б) отказа от размещения возле российских рубежей ударных вооружений с минимальным подлетным временем и в) возвращения НАТО к границам 1997 года. Поэтому спецоперация на Украине была запрограммирована уже тогда – как ответ Западу. И поэтому же ее стоит рассматривать даже не как глобальную войну с США, продолжающими биться за позицию мирового гегемона (и пока, будем честными, вполне успешно), но как борьбу Истории с Постисторией, или, по выражению Станислава Белковского, как борьбу прошлого с будущим, если последнее трактовать в духе Фукуямы.

Если смотреть на происходящее под этим углом, то спецоперация теряет свой самодостаточный характер, становясь, по сути, триггером для куда более глобальных изменений. Сейчас, конечно, сложно, если вообще возможно сказать, чем все это может закончится, но не отметить, что некоторые процессы уже пошли – нельзя. В частности, стоит обратить внимание на два момента. Во-первых, на кардинальные разногласия в Вышеградской группе (V4), которые вполне могут привести к ее распаду в недалеком будущем. Так, в самом конце марта должна была состояться двухдневная встреча министров обороны V4, на которой планировалось обсудить ситуацию на Украине и ее возможное членство в группе. Однако она так и не состоялась: министры обороны Польши и Чехии заблокировали проведение встречи из-за отказа Венгрии накладывать эмбарго на экспорт российских энергоносителей. Накал страстей наглядно демонстрируют слова министра обороны Чехии Яны Черноховой, которая обосновала свой отказ тем, что «дешевая российская нефть важнее для венгерских политиков, чем украинская кровь»*. Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан ответил – в этом контексте – не менее жестко, причислив президента Украины Владимира Зеленского к числу своих врагов: «Мои друзья, эта победа останется памятной, может быть, даже на всю оставшуюся жизнь, потому что нам пришлось сражаться с огромным сопротивлением: левые дома, международные левые силы по всему миру, бюрократы в Брюсселе, все деньги и организации империи Сороса, основные международные СМИ и, в конце концов, даже президент Украины. У нас никогда единовременно не было столько противников», – заявил он, выступая после выборов в парламент. Тем самым Орбан показал, что не намерен менять свою позицию, наоборот, судя по его заявлению, он готов к радикализации конфликта. К этому стоит добавить, что от российского газа не собирается отказываться и Словакия, которая уже согласилась платить в рублях. Таким образом Вышеградская группа грозится расколоться надвое. К тому же не стоит забывать о дружественной России Сербии: нельзя исключить, что в Западной Европе может образоваться даже пророссийский альянс. Что существенно повлияет на расстановку сил в регионе.

Во-вторых, и Евросоюз не настолько уж монолитен, как может показаться: по нему уже бегут мелкие трещинки. Да, страны ЕС единогласно выступили на стороне Украины, но вопрос с российскими энергоносителями стал таким своеобразным «яблочком раздора». Особенно себя проявляет Германия, которая сильно зависит от российского газа. Так, по словам польского премьера Матеуша Моравецкого, именно ФРГ препятствует вводу наиболее жестких санкций. Так что, надо думать, не без участия Германии в пятый пакет антироссийских санкций не попало эмбарго на импорт российского газа. Ситуация дошла до того, что глава европейской дипломатии Жозеп Боррель вынужден был заявить, что ЕС не сможет ввести единый запрет на импорт российского газа, правда, свалив это решение на Венгрию, хотя до этого глава МИД Германии Анналена Бербок категорично выступила против данного запрета. И кто может дать гарантию, что эти противоречия с течением времени не выльются в нечто большее?

И это только два самых очевидных и наиболее существенных момента. К этому можно прибавить заявку Польши на размещение ядерного оружия на своей территории, тоже с подачи Польши инициативу с вводом миротворцев на Украину и так далее. Все это говорит о том, что в Европе пошли очень серьезные процессы, которые могут закончится тектоническими сдвигами в уже сложившейся конфигурации, если ситуация на Украине не нормализуется в ближайшее время, на что, в свою очередь, не так уж и много надежд: переговоры вряд ли сдвинутся с мертвой точки в ближайшее время, так как вопрос с территориальной целостностью Украины – из разряда нерешаемых. То есть он может решится только полной и безоговорочной капитуляцией Украины, однако на это в ближайшей перспективе нет даже намеков. Что создает большой потенциал для грядущих изменений, контуры которых сейчас предсказать невозможно. Однако совершенно точно, что мир уже не будет таким, каким он был до 24 февраля, когда началась военная спецоперация на Украине, ставшая, по сути, тем поворотным моментом, когда битва между Историей и Постисторией перешла в военную плоскость. Тем самым поставив под сомнение вроде бы уже воплотившуюся в жизнь теорию Фукуямы.

*Источник: Твиттер