Георгий Зотов: «КАК УГАДАТЬ, КОГО ТЕПЕРЬ ЧМОРИТЬ?»

Первым известием после бегства Наполеона с острова Эльба 1 марта 1815 года стала публикация в одной популярной французской газете: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан». Дальнейшая эволюция заголовков на пути наступления императора французов показала чрезвычайную изворотливость тогдашней прессы. Второе сообщение гласило: «Людоед идёт к Грассу». Третье: «Узурпатор вошёл в Гренобль». Дела шли плохо, и направление статей быстро перекосилось в нейтральность. Четвёртый заголовок: «Бонапарт занял Лион». Пятый: «Наполеон приближается к Фонтенбло».

И, наконец, последний, завершающий окончательную трансформацию настроя газеты: «Его императорское величество ожидается сегодня в своём верном Париже». Академик Евгений Тарле, отследивший заголовки в своей книге «Наполеон», искренне поражался: «Как такое могло быть? Вся эта литературная гамма уместилась в одной и той же редакции, на протяжении нескольких дней!» Но на самом деле удивляться тут нечему. Современная российская пресса тоже проявляет настоящие чудеса гибкости позвоночника, в чем можно было убедиться совсем недавно, во время военного мятежа.

Это было настоящее счастье: наблюдать, как ещё вчера воспевавшие храбрость и успешность некоей ЧВК отчаянно бросились её гнобить. Они даже не думали. Они не сомневались. У них что-то щёлкнуло в настройках, и они тут же восприняли новую опцию. Мой коллега, награждавший участников ЧВК восторженными эпитетами в своих статьях и отстаивавший необходимость вербовки её участников в местах не столь отдалённых, резко изменил тональность.

В его публикациях фонтанировал гнев, и он не скупился на выражения – «мятежники», «предатели», «изменники». Он сравнивал их с подлыми большевиками, каковые по наущению германского генштаба и на кайзеровские деньги совершили революцию, не дав России воспользоваться плодами победы в Первой мировой войне. Хотя в 1987 году этот человек вступил в комсомол и собирался в дальнейшем стать членом КПСС, так как родители объясняли, что иначе карьеры не будет. Когда мятеж закончился, творец впал в ступор. Он первые два часа не знал, что ему печатать. «А вдруг они договорились? – задавался он вопросом. – И всё это театр? И попробуй угадай, чморить теперь дальше или хвалить?» Вот ей-богу, жалко беднягу.

Августовский путч 1991. Фото: EPA/ TASS

Я лично знаю некоторых журналистов с центральных каналов, кои слывут большими патриотами и государственниками. Память у наших людей короткая, и они забыли, как за свою долгую карьеру эти «говорящие головы» восхваляли и КПСС, и Ельцина, и американскую демократию, и называли «преступной» войну в Чечне, а после заделались большими поклонниками государя императора. Один даже говорил – дескать, английскую королеву ругать запрещено, вот и нашего монарха можно только любить и славить. Он, конечно же, не в курсе, что британская пресса покойную королеву и её семью на своих страницах бульдозером раскатывала. Нам умные не надобны, надобны верные. Я не имею никаких сомнений, что при случае смены власти в России эти же самые люди, десятилетиями оповещавшие нас с экранов, как чудовищен госдеп и омерзительна Америка, будут на чём свет стоит крыть режим и рассказывать, как тайно по ночам с VPN заходили на сайты «Би-би-си» и «Немецкой волны». И радостно восторгаться падением тирании, а также наступлением долгожданной демократии. Мятеж вскрыл одну вещь, в неё усиленно отказывались верить наверху. Все эти люди, клянущиеся в верности и обожающие вас на словах, легко отвернутся и перейдут на другую сторону. Человек, чья власть базируется исключительно на телевизоре, рискует оказаться очень одиноким.

Пресса мутировала, превратившись в существ без эмоций. Я знаю девушку, писавшую скучные заметки о благоустройстве московских дворов и открытии новых кафе. Затем она перешла на статьи о предателях, врагах отечества и остальных, кто не одобряет политику правительства. Вы думаете, ей платят кучу денег? Нет. Почему-то первое мнение о современной прессе – что она продажна. Нет сомнений, она бы продалась легко, да только некому. Безумные гонорары, позволяющие покупать дачи в проклинаемой Гейропе, получают лишь топ-пропагандисты, а их довольно немного. Но девушка прям вошла в раж. Она строчит и строчит эти заметки, получая такие же копейки, как и раньше. Зачем? Она так прониклась любовью к государству? Нет. Просто такие заметки лучше читают, а ей важен счётчик прочтений на сайте. «Если меня прочли много людей, это даёт чувство удовлетворения». Я предложил ей пойти с кем-нибудь потрахаться, дабы обрести реальное чувство удовлетворения, а не подменять его дешёвой халтурой. Но понят не был.

Ну вот так и живём. Государственная пресса изображает фальшивый патриотизм, потому что такая работа, и при смене курса легко зальёт грязью своих вчерашних кумиров. Да вспомните хотя бы Эрдогана. Какой он молодец, а потом (после гибели нашего пилота) какая сволочь, а после снова молодец, и сейчас опять же на грани сволочи, ибо нарушил договорённости с Кремлём, вернув домой нескольких неприятных командиров противника. И ничего, журналистов такие изменения не смущают – они всегда готовы переключиться прямо в процессе с восхваления на оскорбления. Это полная заслуга системы – безликие работники с идеями, легко стирающимися при смене линии партии. Сегодня поручено доводить до читателей и слушателей один тип информации, завтра – другой, прямо противоположный. Врать не стесняется никто. Как я с удовольствием прочёл на сайте одного либерального издания в день мятежа: ах, цена рейса в Грузию достигает 60 000 рублей, и это означает, что люди бросились из страны. Правда, вчера рейс стоил столько же, и это вообще-то цена туда-обратно. Кого волнует? Задача поставлена, её надо выполнять, а пипл хавает что угодно и не проверяет. Вранью не смущаются. Каждый скажет, что соврать можно во имя святого дела – либо спасения России, либо борьбы с тиранией. Даже если ты сам не веришь ни в то, и ни в другое.

Дмитрий Киселев. Фото: Владимир Гердо/ТАСС

Журналистика в России умерла. Остались лишь люди, которым важно количество прочтений на сайте. Обычные роботы, умеющие сами себя цензурировать в нужные моменты и переключающиеся автоматически в одобренные начальством направления.

Им иногда даже кажется, что они сами верят в то, что пишут.

Но это всего лишь иллюзия.