«Бог тебя любит». Владимир Селиванов – о русской смерти и русской весне

Недавно Владимир Селиванов (EX-«Красные Звёзды») и группа «Чёрная Ленточка» дали электрические концерты в Москве и Петербурге. Электрические выступления группы – событие редкое, чаще Владимир выступает в разных городах с акустикой. Музыка «Чёрной Ленточки» – настоящий русский андеграунд, это ядрёная смесь психоделики, нойза, сибирского панка, советской эстрады, густо замешанная на текстах о тёмном человеческом подсознательном.

Владимир Селиванов

Владимир Селиванов редко даёт интервью и нечасто мелькает в СМИ. Мы решили исправить это и поговорить с ним о музыке, жизни и истории группы.

– Недавно прошли концерты «Чёрной Ленточки» в Москве и Петербурге, редкое явление. Доволен концертами? Как тебе публика? Есть разница между публикой раньше и публикой сейчас?

– Концерты прошли отлично. А по поводу публики… Каких-то серьёзных перемен я не заметил, кроме того, что стало больше подростков. Наша публика по-прежнему нас любит, и мы любим их. Все песни зал поёт в унисон с нами, и это здорово.

– Очень много юных нацболов и нацболок, кстати, ходит, уже второе поколение воспитал. К слову, последний альбом – сплошь старые песни эпохи КЗ. А я помню, в самом начале «Чёрной Ленточки» у тебя было мощнейшее непринятие «Красных Звёзд», даже в интервью о них не хотел говорить. Что поменялось и как?

– Мощнейшего неприятия никогда не было. Дело в другом. «Красные Звёзды» – это в первую очередь моя идея и мои песни. Но распалась группа. Группа друзей. Это в целом довольно травматично, и мне нужно было время это прожить и понять, что делать дальше, о чём петь и как звучать. Поэтому я был сосредоточен на новом материале. Сейчас я это понимаю. И пою и новые, и старые песни, которые теперь звучат именно так, как я их задумывал изначально.

– Ну ты с этим отлично справился, как мне кажется. «Ленточка» сейчас звучит максимально органично и плотно. Давай для наших новых читателей, среди которых не все знакомы с тобой, немного пройдёмся по истории. Начало 90-х, создание «Красных Звёзд», движение «Русский прорыв», твоё знакомство с Егором Летовым. Каково сейчас вспоминать эти деньки? Есть какие-нибудь параллели с нашим временем? Ведь именно ты придумал «русскую весну» ОЧЕНЬ задолго до того, как это стало мейнстримом.

– Параллели всегда есть, но я не вижу смысла жить воспоминаниями. Я живу здесь и сейчас. Чтобы делать Настоящее, нужно жить настоящим и быть настоящим.

Владимир Селиванов

На самом деле я никогда не промышлял мейнстримом, не делал музыку ради славы или денег. Всю жизнь моими главными ценностями были и есть любовь, правда, героизм, Родина, смерть – то, что вне времени. И об этом все мои песни. Поэтому они одинаково актуальны и сейчас, и в 90-е, когда я только начинал заниматься музыкой.

Сейчас моё творчество стало по-настоящему самобытным, и ориентируюсь я только на свой внутренний камертон. А ещё д***я (много. – Ред.) на чём научился играть. Укулеле и банджо, калимба и терменвокс, аналоговый синтез на транзисторах и многое другое – раньше для меня это было нереально.

Термин «русская весна» придумал я, впервые он прозвучал в моей песне «Империя» в 1996 году и сразу пошёл в народ. Многие даже приписывают себе авторство. Узнал я об этом, кстати, благодаря писателю Сергею Лукьяненко. В своём ЖЖ он написал, что знает настоящего автора «русской весны», это Селиванов, группа «Красные Звёзды» и т. д.

Помню, я прочитал и о***л (сильно удивился. – Ред.) – мой любимый в юности русский писатель-фантаст слушает мою музыку.

Я придумал «русскую весну» и «русскую смерть» и считаю: это может и должно стать национальной идеей, т. к. точно описывает происходящее сейчас. «Русская смерть. Когда невозможно терпеть, когда только песни петь! Весь мир на х*** вертеть».

– Лукьяненко, кстати, очень крутой и добрый дядька, пили с ним водку во Владивостоке и Донецке, отлично пообщались. Расскажи про терменвокс! Сложно было учиться?

– На воксе у нас играет Катя. И насколько я знаю, в освоении инструмента ей иногда помогает внук советского изобретателя терменвокса Льва Термена.

А у меня своя личная манера игры на музыкальных инструментах – я не учусь, а сразу играю. Понятия не имею, как правильно, играю так, как мне интересно это делать.

– Ты недавно планировал записать альбом на песни Пахмутовой. Что в итоге случилось, ты писал о каких-то проблемах с записью. И правда ли, что ты с ней общался и она помогала тебе с вокалом?

– Мы прямо сейчас записываем альбом песен Пахмутовой. Я с ней общался в 1997 году, привозил ей демо из трёх песен «И вновь продолжается бой», «Как молоды мы были», «Надежда». Им очень понравилось, она была готова разрешить нам запись полноформатного альбома, но потом начался кризис, как-то всё сложно стало – и альбом не получился. Но я обычно всегда доделываю до конца всё, что задумал. Поэтому запись идёт.

Владимир Селиванов

– Кстати, один из самых любимых моих альбомов – «Звездопад», по-моему, на нём вообще получилась такая «прото-Ленточка». Скажи, как вообще оцениваешь ситуацию сейчас в культуре, в частности в музыке? Есть что-нибудь вообще достойное интереса? Мы с товарищами недавно как раз обсуждали, что в музыке у нас сейчас какая-то лютая стагнация, даже рэпчик перестал быть чем-то интересным. Как думаешь, есть стагнация?

– Вообще об этом не думаю. Ни разу не возникало желания как-то оценить общую ситуацию в культуре. В мире такой п***ц, какая тут культура!

Музыка – не часть индустрии развлечений, музыка – это чудо, и заниматься ей – большая ответственность.

Ну а так-то мне нравится буквально пара коллективов: Second Oracle (Швеция) – это прям очень круто, Warpaint (США) и Mukimukimanmansu из Южной Кореи.

К сожалению, Second Oracle уже года четыре никак не могут выпустить второй альбом, а Warpaint вообще накрылся с концами. В России я не могу что-то выделить в плане музыкальных явлений. Возможно, от того, что просто ничего не знаю. Мне попадается в ленте ВК разнообразная реклама музыкальных проектов, я каждый раз пытаюсь послушать и выключаю секунд через 10. Одинаковый индустриальный штамп, всё это уже было много раз в разных вариациях.

Думаю, кроме нас в русской музыке сейчас нет ничего настоящего. Музыка-Правда – так коротко и ясно можно назвать то, что мы делаем. Наша музыка – настоящая, как сама реальность. Я пытаюсь просто объективно смотреть на ситуацию и уверен – мы делаем лучшую музыку в мире.

– А что для тебя русская смерть? Это ведь не про смерть, это же про жизнь. Про нереальную жизнь на грани.

– Наша правда – «русская смерть». По сути, «русская смерть» – это жизнь в состоянии подвига, ну или подвиг длиною в жизнь. Когда ты принимаешь решение и сам становишься подвигом, во имя или вопреки. А есть подвиг ценою в жизнь. Вот когда Саша Матросов в секунду принимает решение и кидается грудью на амбразуру.

Владимир Селиванов

– «Русская смерть» – это жизнь в пограничном состоянии. Это всегда подвиг, это всегда победа над смертью. Хотел бы ты победить смерть?

– Смысл жизни – в постижении смысла смерти. Я не хочу её победить. Я хочу прожить смерть.

– Помнишь, на одном концерте в Питере ты говорил, что это и есть самый важный и главный вопрос: что ждёт тебя за горизонтом? Потому что никто в мире никогда этого не знал и не знает. Проживание смерти – это нечто неизбежное для каждого из нас, но мы к ней никогда не готовы.

Ты готов?

– Постоянно быть готовым к смерти – это прямой путь в шизофрению. Такое напряжение не выдержит даже самая крепкая психика.

Я в себе уверен. Я уверен в своём деле. Я знаю, что честному человеку нечего бояться.

Я – честный человек. И живу и делаю своё дело.

– Есть ещё что-то, что ты хотел бы сказать людям прямо сейчас?

– Бог тебя любит.

– Но это неточно?

– Точно. И Бог тебя видит. Только сделать ничего не может.