Доброволец Григорий Кубатьян о службе в «Ахмате»: «Это был такой советский интернационал. Я себя чувствовал в моем кусочке Советского Союза»

До карьеры популярного в России военкора Григорий Кубатьян успел добиться не «попсового», но настоящего успеха во многих «амплуа». В 90-е он начинал как путешественник, побывавший на всех континентах. Потом он заявил о себе как автор успешных книг, таких как «В Индию на велосипеде» или «Великий африканский крюк». А когда Россия в полный рост встала против Запада – стал добровольцем, воевал в «Ахмате», был ранен. Теперь пишет очерки и художественную прозу об СВО. 

Григорий Кубатьян и Вадим Авва

В очередном выпуске проекта «Бункера на Лубянке» под названием «СВО/Большой контекст» он отвечает на вопросы ведущего Вадима Аввы. Мы публикуем выжимку самых интересных моментов. 

Об отношении в мире к России и США

– Я поездил и по западным странам, и по восточным. По Африке, по Латинской Америке, по Азии – больше 90 государств. Так получалось, что мне было интересно путешествовать по странам третьего мира. Они очень сильно отличались. И в каждой стране была какая-то своя концепция, свое мировоззрение, свои традиции и культура. Это было интересно, меня это больше внутренне обогащало, как мне казалось. Было интересно посмотреть на сильно отличающихся людей. И тогда я видел, что доминирующая точка зрения в этих странах, конечно, антиамериканская. Антиколониальная. 

Они все так или иначе когда-то боролись за свободу. Им надавали по башке, снесли одно правительство, потом – другое правительство, устроили им переворот, гражданскую войну. И в итоге они все находятся под гнетом. Большая часть стран смотрела на Россию, на Советский Союз как на маяк, который в темноте светит. Вокруг – бушующее море, скалы и черт знает что. А тут – свет. И все они смотрели: «Ну ведь можно же жить по справедливости». 

Григорий Кубатьян

Когда Советский Союз распался, все они были страшно разочарованы этим. Не могли поверить: как, почему, зачем? Для многих людей в этих странах было так: если ты из бедной семьи, то ты и останешься в этой нищете. И был колоссальный раскол в обществе, в котором живут эти «небожители» и тут же через дорогу царит немыслимая нищета. И люди мечтали о справедливости и смотрели на Россию. 

Когда я путешествовал, мне говорили: «Как вы не сохранили вот это? Как вы могли это всё просто обменять на…». А я отвечал: «Простите, люди». Что я еще мог ответить? Дураки, не сохранили. 

Что сказала жена, когда принял решение пойти добровольцем

– Я ей об этом не говорил. Я сам не до конца это понимал. Когда началась СВО, я стал искать возможность поехать сначала корреспондентом. Но поскольку я занимался до этого веселой путешественнической журналистикой, ни опыта, ни контактов в военной журналистике у меня не было. Мне везде отказывали. Но потом удалось договориться – и я поехал в Донецк, в Донбасс. Я провел там месяц, посмотрел, что происходит, был под обстрелом, жил в Киевском районе, когда палили по нам и разрушили соседний дом. Просто выходишь на балкон и видишь – там летит… Я понял тогда, что нас, русских, убивают. И что надо что-то сделать. 

Вадим Авва

Я вернулся домой, мне надо было закончить какую-то работу. И параллельно искал возможность поехать. Потому что я не служил. Было освобождение по здоровью. Я не знал, как и куда… Я уже не мальчик, но ничего не умею – ни стрелять, ни танком управлять. Мы списывались с одноклассником, он говорил, что служил в «Ахмате». Он сказал: «Хочешь, приезжай в Чечню, поговорим». Я взял с собой маленький рюкзачок, белье. Я не знал, чем закончится разговор. Это же «Ахмат», спецназ, какие-то сверхлюди, штурмовики. 

Я прилетел в Грозный и оказался на пункте сбора. И там пошло-пошло. И в какой-то момент я понял, что дороги назад нет. Я иду в штурмовики. Я теперь чеченский спецназовец… И это было неожиданно. Это был сентябрь 2022 года. Потом был Гудермес – учебка. Там всё было стремительно, три дня. Причем два раза мы успели съездить на стрельбы. По полмагазина выстрелили. 

Там раз в неделю вылетает самолет. Можно было задержаться еще на неделю. Такого, чтобы кто-то гнал, не было. Но мой одноклассник уже летел вот этим ближайшим рейсом. И я хотел с ним, со своими, не сам по себе. Я боялся не столько военных действий или последствий для здоровья, сколько того, что армейская среда меня не примет. 

Григорий Кубатьян

Гражданских было не очень много. Но были еще несколько человек, которые не знали, как держать автомат, как к нему цеплять ремень. Но меня приятно удивило, что там не было никакого высокомерия. Все старались как-то друг другу помочь, подсказать, объяснить, поддержать, подержать сумку, помочь вылезти из грузовика. В добровольцы в основном поехали люди возрастные. Молодежь шла через военкомат, по повестке. А там были те, кто не мог или не хотел пойти через военкомат, отслужившие или воевавшие давно, набравшие вес, потерявшие физическую форму, которым надо было ее восстанавливать. Но было много, конечно, и серьезных крепких дядек, даже с медалями. Интересно было на людей смотреть. В «Ахмат» приехали люди из самых разных уголков страны. Не только чеченцы. Чеченцев была только четверть или треть. А в остальном – Северный Кавказ, Якутия, Алтай, весь Дальний Восток, Запад – Карелия, Калининградская область, Крым. Русских было много. Но были и казахи, узбеки, таджики с российскими паспортами. Это был такой советский интернационал. Я себя чувствовал в моем кусочке Советского Союза. 

О проблемах России с беспилотниками

– Тема с дронами – очевидная. Об этом много говорят, уже больше года. Я как журналист имею возможность где-то побывать и посмотреть, а что делается по этому поводу. Проблема есть. Но как она решается?

Могу сказать, она решается. Может быть, не на всех участках, но на ряде участков решается достаточно эффективно. В качестве положительного примера можно привести батальон имени Судоплатова на запорожском направлении, они воюют в районе Пятихаток. И не просто достаточно успешно используют дроны, а сами их конструируют. У них есть свои лаборатории, мастерские прямо в прифронтовой зоне. Они там сами изобретают, активно изучают сбитые вражеские дроны. 

Давайте откровенно: мы подотстали. Потому что с той стороны – вся интеллектуальная мощь Запада работает, со всеми их изобретениями, с разведкой, со спутниковой разведкой. Их дроны летают за счет спутников. Не по радиосигналу, который можно сбить дронобойкой, помеху поставить. 

Сейчас у наших изобретателей на передовой задача: сделать что-то максимально дешевое, что можно собрать из подручных материалов. Собираешь дрончик – он полетел и выполнил задачу, подбил танк или какую-то натовскую бронемашину. Еще идет война экономик, надо считать ресурсы, нельзя просто так выбрасывать миллионы и миллиарды. Надо смотреть, насколько ты эффективно их тратишь. 

Сейчас проблема не только в самих дронах. Дроны появляются. Но нужно учить людей. Нужно, чтобы в каждом подразделении люди умели ими управлять. Сейчас это происходит: появляются учебные центры, куда отправляют разведчиков или штурмовиков. Они могут своими сильными руками сломать шею врагу. Но к врагу-то еще нужно подойти. А это зачастую невозможно, так как война дистанционная. 

Смотрите интервью полностью