Захар Прилепин: «У меня действующий контракт с Росгвардией. И я не думаю, что за те несколько месяцев, которые мне потребуются на восстановление, у нас успеет закончиться война»

Съемочная группа «Ваших Новостей» навестила Захара Прилепина, проходящего сейчас реабилитацию и активно восстанавливающегося. Главный редактор издания Иван Андреев задал писателю вопросы о покушении и чуде спасения. Также разговор коснулся политики и культуры. Полная версия интервью – на нашем канале в «Ютубе», а здесь приведем наиболее интересные ответы. 

Захар Прилепин

О самочувствии сегодня

– Очень хорошо себя чувствую, потому что некоторая непредумышленная физическая остановка позволила перезагрузиться и сознанию. Иногда полезно останавливаться, осмотреться вокруг, подумать, полежать. Всё хорошо. Потихоньку восстанавливаюсь. Врачи обещали стопроцентное возвращение всего функционала: ножки, ручки, спинка. Всё, что было поломано, должно восстановиться. Еще потребуется некоторое время. 

Я хожу. Недалеко. Потихоньку расхаживаюсь, никуда не тороплюсь. Торопиться не надо, здоровье не обманешь. 

О планах после восстановления

– У меня действующий контракт с Росгвардией. И за это время мы создали еще одно подразделение, по сути говоря ЧВК. Но другая немножко форма. У нас теперь подразделение «Родня». И подразделение полк особого назначения «Оплот». Я не думаю, что за те несколько месяцев, которые мне потребуются на восстановление, у нас успеет закончиться война. Я думаю, что это надолго ещё. Поэтому планы предопределены. СВО и весь этот контекст. 

Будет ли взят Киев

– Но я понимаю, что есть бесконечные оговорки нашей власти и нашего президента о том, что мы готовы к переговорам – это раз. О том, что Ленин подарил Донбасс и Новороссию Украине – два. Это означает, что в этих географических пространствах – Донбасс и Новороссия – и может быть заключено перемирие. Если следить за властной риторикой, то тема Киева никогда не звучит из уст чиновников, принимающих решение. Это политологическая тема. О ней могут говорить, условно, Соловьев, или Скобеева, или Артем Шейнин. А президент говорит про эти территории. 

Каким образом они собираются контролировать демилитаризацию и денацификацию на оставшейся территории? Может быть, там как раз идут на эту тему переговоры. Что какой-то совместный присмотр за новым украинским правительством.

Мне бы, конечно, хотелось больше масштабов. Но мы же с вами не все вводные знаем. Мы знаем только часть вводных. И поэтому мы смотрим, надеемся и ориентируемся на то, что произносится.

Почему не было охраны, кроме Злого, в момент покушения

– Во-первых, я тогда только приехал с очередной командировки из зоны СВО. И был там только два дня. И вообще, постоянное присутствие вооруженных людей рядом – это надо иметь определенный образ жизни, характер. Я никогда к этому не стремился. И всегда стремился от этого избавиться. Как только я уходил из-под софитов, я каждый год путешествовал с детьми подолгу, один, на машине по всей стране разъезжал.

В центре — Захар Прилепин на Донбассе

Я никогда особенно не прятался. Я знал наверняка, года с 2016 точно, что меня хотели убить. Но не буду же я целую жизнь жить в подвале под охраной. У меня дом на Керженце, у меня проекты в Нижнем Новгороде, проекты в Москве. Хутор Захара Прилепина в Подмосковье, «Родня» и родовые дома в Рязанской области, в Липецкой. 

Очень большие проекты в Воронежской области. Что, везде ставить охрану, что ли? Мне надо тогда еще один батальон, чтобы меня просто охранять по всей стране. Поэтому тогда это просто в голову не приходило. Знал бы, соломки бы подстелил. 

О распорядке дня

– Дело в том, что я несколько месяцев подряд чувствовал себя так себе. Не стремился вызвать к себе жалость, но для полноценной работы, любой, например, чтобы даже писать что-нибудь, нужны не только два глаза и пальцы, чтобы набирать текст. Нужна спина, нужна возможность, чтобы тебе минут 15 подряд не больно, ничего не сводило и не простреливало. Поэтому полноценной работы не предполагалось, как меня спросили на второй день о том, буду ли я писать новый роман. Какой там роман, если ты на обезболивающих сидишь, потом начинаешь их выбрасывать. И тебе плохо и с ними, и без них.

Я занимался текущей работой. Мы за это время создали тренировочный лагерь «Сталь» в Нижегородской области. Один из лучших в России, где у нас тренируются и уходят в зону СВО бойцы. Уже не первая партия. Это наши товарищи, наши сослуживцы, инструкторы. Пришли к нам, в основном, из «Вагнера» все, золотые все ребята. Мы создали спецподразделение «Родня», которое заехало в прошлом месяце в зону СВО. И не только работает на линии соприкосновения, но еще и создало свою хакерскую группу. И они за дней 7-10 взломали сайт президента Украины, взломали один из центральных телеканалов и запустили бегущую строку: «Сдавайтесь, ваш президент убит. Киев окружен». Еще ряд каких-то учреждений. Ребята молодцы. Я своей «Родней» горжусь. Мы на своем низовом уровне можем совершать вот такие чудеса. Целые организации, на это заточенные, такое до сих пор совершать не могут, а наши пацаны могут. 

Ну и батальон «Оплот». Он был батальон, а за время моей вынужденной приостановки деятельности мы сделали из него полк специального назначения «Оплот». Он в личном ведении президента находится. И этот полк тоже в зоне СВО находится.

О культуре России периода СВО

– Для меня с точки зрения культурной самое поразительное – насколько «бог не фраер», как говорится. Началась вот эта история с Палестиной и сектором Газа – и вся наша пацифистская шобла, которая тридцать лет выносила всем мозги про российскую военщину…

Борис Гребенщиков. Фото: Владимир Смирнов/ТАСС

Как они все горевали по поводу конфликта на Северном Кавказе! Гребенщиков* сидел и говорил: «Я не выношу, когда людей крошат». Мучило его это. И из-за всех конфликтов, которые так или иначе были связаны с Россией – Приднестровье, Абхазия и Осетия – они всегда очень страдали. 

Им хотелось, чтобы Россия в это не вникала и никуда не лезла. И они страдали по поводу Донбасса с 2014 года. Так страдали, переживали просто про каждую слезинку ребенка. И тут как началось в секторе Газа. Как они через неделю запели совершенно иначе. Тридцать лет я ожидал этого стриптиза.

Все стали голые: Гребенщиков, Макаревич*, Долин*, Быков*. Вся эта Tequilajazzz, Федоров один и Федоров другой из «Аукциона». Митя Глуховский*. Все они для меня люди неслучайные, важные. Даже не в культурном смысле, а в человеческом, хотя кто-то и в культурном. Мы находились в одном поле так или иначе, все друг с другом были знакомы либо лично, либо через одно рукопожатие. 

И вдруг выяснилось, что всё обстоит так, как я и предполагал. Я все эти статьи начиная с середины 90-х годов писал. Что к этим ребятам есть большие вопросы. Я напишу статью, потом мы с ними где-то встречаемся – они говорят: «Ну что ты к нам пристал, Захар? Все нормально. У тебя свое мнение, а у меня своё. Но мы же в одной стране, у нас же общие взгляды на какие-то вещи. И тебе, и нам не нравится коррупция и еще что-то. Ты же, Захар, не любишь диктатуру. И я не люблю». Так мы проводили это время. А потом в течение одного месяца, даже не в 2014 году, а именно с Израилем и сектором Газа стало понятно, что ни гроша ломаного не стоит их пацифизм. Никакого пацифизма там нет. Они просто нерусские все. И этого совершенное не стесняются. 

*Иноагент в РФ.