Русские подростки в войне против армии Наполеона

3 года назад

Генеалогические документы (метрики, ревизские сказки, исповедальные росписи) – это только длинный список имён, фамилий и дат. Имена и фамилии в них – это последовательность букв, даты – последовательность цифр – для различных паролей использовать удобно. Собственная фамилия или материнская, бабушкина, девичьи могут поблескивать, как огни на главной городской ёлке, но эти огни ни согреть, ни путь осветить не могут. Но когда начинаешь имена, фамилии и даты из метрик и ревизских сказок встраивать в историю страны, тогда буквы, цифры, имена и даты превращаются в людей. События, в которых эти люди участвовали, о которых было читано в школьном учебнике и успешно забыто, приближаются, их значимость после осмысления повышается. Буквы и цифры оживают, наполняются родным теплом, мощью. История тоже оживает, спускается с царского трона и с пьедестала бронзовых генералиссимусов и прошлое наполняется множеством простых родных тебе по крови и по духу людей.

Восемь или девять поколений предков моей бабушки жили на юго-востоке нынешней Воронежской области в Ширяевой слободе, что на речке Толучеевой. За восемь поколений набегает двести пятьдесят шесть предков, за девять – пятьсот двенадцать. Поправка на родственные браки не сильно изменит картину. Я нашёл и тщательно изучил все доступные ревизские сказки слободы Ширяевой. В самой старой из доступных, в четвёртой ревизской сказке, составленной в 1782 году, в моей родовой слободе проживало 263 семьи и 1625 человек. У жителей слободы Ширяевой в четвёртой сказке встречаются 144 различные фамилии, часто необычные и редкие для других уголков России. Очевидно, что четвёртая ревизская сказка слободы Ширяевой – это моя родовая семейная ревизская сказка, моя семейная летопись. В неё записаны в значительной степени либо мои прямые предки, либо их близкие и, в исключительных случаях, дальние родственники.

Даже если есть в списке не родственники мне ни с какой стороны, всё равно, для меня и они самые что ни на есть родные люди. Поэтому в данной статье я на своих выявленных акцент делать не буду. Не так сложно найти все технически выявляемые родственные связи, внести их в родовое древо и продолжить поиски вглубь и вширь. Но разве сами поиски могут быть целью? Нет, цель – оживить тех людей, понять, почувствовать их, увидеть их вклад в укрепление и «мужание» государства. Хочется, глядя на самую подробную и детальную карту того времени, карту Шуберта, например, или план генерального межевания, на которой изображены улицы и дома твоего родового селения, попытаться ещё в сотню раз приблизить изображение, сделать его детальней и подробней, так, чтобы видны стали люди, их фигуры, лица, черты, морщинки у глаз, чтоб различима стала одежда и обувь, головные уборы, чтоб всё это в цвете и в деталях. Вот Иван подковывает лошадь – пухлые жилы зеленеют у него на шее, это Марья идёт с коромыслом, вода выплёскивается из вёдер, ребятишки шумят, скачут на палках-лошадках, поднимают пыль. А вон в селение входит Василий, он измождён, но счастлив, на нём замусоленный, запылённый мундир. Василий вышел в отставку и наконец вернулся в родное селение.

Самое начало 80-х годов XVIII века – это время, когда уже многое в стране разительно изменилось, но ничего ещё не решено окончательно, и чаша весов может в любой момент двинуться в одну или другую сторону. Крымских и ногайских набегов нет давно. Реки Битюг, Осередь и Толучеева уже не пограничье. Донские казаки уже не помышляют о прежней вольнице. Друзьями слобожанцев их не назовёшь, но с турком те и эти не первый год бок о бок воюют и выручают друг друга в бою. Уже Новороссия наша. Крым ещё не наш, но вокруг Крыма и за Крым уже не первое десятилетие идут русско-турецкие войны, и наша победа близка. Азов был потерян, но его вернули, Кубань ещё не присоединена, но и это вот-вот случится. Запорожская сечь совсем недавно была расформирована. Это на юге и на западе. С восточной стороны накатывала пугачёвская крестьянская война, да прошла стороной. Если бы весы качнулись в другую сторону, то речка Толучеева вполне могла опять превратиться в русское пограничье или даже в южный анклав на вражеской территории.

Предки моей бабушки по большей части – малороссияне. Из книги историка А.В. Пыжикова «Славянский разлом» и из его лекций на уoutubе-канале «День ТВ», я узнал, что именно Екатерине II удалось отобрать у малороссиян вольности и лишить их особого исключительного положения, уровняв их в правах с представителями других народов России. Екатерина II смогла провести опись всего имущества жителей Малороссии, ввела рекрутский набор в малороссийских землях. Она же расформировала Запорожскую сечь, но не только её. Административно-территориальная единица Слободская Украина тоже была расформирована. А в неё входили Харьков, Суммы, Острогожск, Землянск, Богучар, Старобельск, Изюм, Ахтырка, Купянск другие города и их окрестности. Это произошло за пару лет до составления четвёртой сказки 1782 года.

Всего лишь за два-три, возможно, за четыре десятилетия до этого и были полноценно обжиты первые поселения на реке Толучеевой, на восточной окраине Слобожанщины, которая, подчеркну, была такой же административно-территориальной единицей, как петровские губернии и екатерининские наместничества. Первые селения восточной Слобожанщины строились с учётом необходимости обороняться от внезапных набегов кочевников и любых других супостатов. Церковь в них была не только храмом Божьим. Когда требовалось, она превращалась в крепость.

В новых слободах, как и в старых, всё было подчинено воинской службе: в случае войны, а войны в те времена не прекращались, сход выбирал из молодых людей тех, кому предстоит идти на службу. Селяне обеспечивали новобранцев всем необходимым для похода: лошадьми, амуницией, вооружением, провиантом, фуражом, и помогали по хозяйству семьям воюющих. Помогавшие назывались подпомощниками. Те, кто возвращались с войны, здоровыми ли, покалеченными ли, переходили в разряд подпомощников. Они в свою очередь снаряжали новых воинов – молодых казаков и помогали их семьям обрабатывать землю, пока казаки воюют. Таким образом, почти каждый слободской житель мужского пола в своё время поучаствовал в военных действиях. И не удивительно, что в ревизской сказке 1782 года слобода Ширяева названа «войсковой слободой», а в ревизской сказке 1816 года жители слободы названы «войсковыми обывателями». И даже в сказке 1835 года они именованы «войсковыми жителями».

Становится понятна логика императрицы Екатерины II, ликвидировавшей в 1780 году (за два года до данной сказки) административное образование Слобожанщина, земли которой простирались на десятки и сотни километров, и «развела» слобожанские земли по разным наместничествам. Ширяевцы оказались в Воронежском наместничестве в Богучарской округе. Военизированная, почти автономная, этнически монолитная территория несла государственной власти потенциальную угрозу. Думаю, у российских императриц было желание подобным образом поступить и с общностью донских казаков. И даже одно время земли донских казаков входили в Азовскую губернию. Но, в конце концов, в те же самые 80-е годы XVIII века по соседству с войсковыми слободами бывшей Слобожанщины, была создана административно-территориальная единица – Земли Войска Донского. Слобожанцам силёнок не хватило, чтобы отстоять для себя подобное особое положение. Но их предназначение со средины XVIII века было аналогичным донскому казачьему – поставлять армии храбрых воинов.

Поначалу жителям толучеевских слобод могло показаться, что после расформирования Слобожанщины изменились только названия: были казаками, стали гусарами, но на войну они как ходили, так и будут ходить. Новобранцев на войну собирать не нужно, теперь нужно подати платить. Может, это и к лучшему? И изменения действительно шли очень медленно: территория малороссийской казачьей вольницы постепенно превращалась в самый обычный российский регион. У императрицы Екатерины цель в данном случае была той же, что и с Запорожской сечью. И императрица своего добилась.

Рассмотрим сказку 1782 года войсковой слободы Ширяевой. В этой сказке много интересного. Вроде бы эта моя слобода – капля в море среди российских населённых пунктов. Но информация о ней – исторический срез. Чем больше срезов, тем точнее и живее общая картина. После списка из нескольких человек – служителей церкви идут сказки ширяевцев, «находящихся не в подушном окладе», и их семей. Все главы семей в этом списке имеют унтер-офицерские звания. Возглавляет список вахмистр Юрий Манерный. Кроме вахмистра, неподатными в Ширяево были: ротный квартирмейстер Иван Матвеенков и капралы Фёдор Гогин, Наум Чердаков и Пётр Токарев, все с жёнами и с чадами. Девятнадцать человек из тысячи шестисот с лишним.

Дальше идёт список тех, кто платил подати. Внимание привлекает формулировка в начале списка податных «… частной голова Никита Игнатов сын Беспалой … дал сию сказку о состоящих Богучарской округи в войсковой слободе Ширяевой мужска и женска пола не исключая самых малолетних пристарелых войскового звания людех по самой истине без всякой утайки. А буде кем впредь обличён явлюсь или по свидетельству найдётся что кого либо утаил то повинен положенном по указам штрафу без всякого милосердия».

За утайку, штраф без всякого милосердия, это понятно. Интересно, что посчитали всех без исключения малолетних и престарелых. К примеру, Гавриле Миронову Дудникову восемьдесят один год. У него нет ни жены, ни детей. Филиппу Куболову тринадцать лет, Архипу Резниченко пятнадцать, Кириле Кравцову тринадцать. Все они записаны как хозяева отдельного двора. Они должны были платить подати на равных с другими. Платили, конечно, не они, а община. Взаимовыручка в те времена была нормой. Несколько детей записаны как приёмыши. Филимон и Василий Белогубовы записаны приёмышами, причём в разных семьях. Скорее всего, их отец погиб на войне, мать по какой-то причине умерла, а однополчане забрали детей в семью. Сушковы сыновья Гавриловы и Ивановы в этой четвёртой сказке, это исключительно приёмыши или пасынки. И престарелая вдова Сушкова ещё есть, с уже немолодым бездетным сыном. В начале ХХ века Сушковых в Ширяево было много. Они и сейчас в Калачеевском районе живут. А могло их там не быть совсем, могли перевестись в конце XVIII века.

Бросается в глаза количество вдов – глав семей. 53 таких вдовы на 263 семьи. То есть каждая пятая семья была возглавляема вдовой. Да, кто-то из их мужей умер от старости, кто-то мог неудачно упасть с повозки, или простудиться и получить осложнение, но в данном случае большинство, скорее всего, – это боевые потери. Не часто ведь исследователи пытаются выяснить имена и фамилии солдат из простонародья, тех, кто побеждал под предводительством генерала, а в последствии, фельдмаршала Румянцева у Рябой Могилы (здесь мы впервые применили марш-манёвр в тыл и на фланги группировки противника), в Кагуле (где двадцатитысячной армией смогли разгромить стопятидесятитысячную турецкую армию) и Ларге (где впервые был опробован манёвр «рассыпной строй» и было захвачено тридцать пушек противника).

Во всех этих сражениях принимали участие казачьи подразделения, и наши ширяевцы там, несомненно, были. И под началом генерал-поручиков Суворова и Каменского в битве при Козлуджи, думаю, наши тоже побеждали. Все, офицеры и рядовые, воевали самоотверженно, то есть, отвергая себя. Многие погибали. Ещё раньше наши предки из восточных селений Слобожанщины принимали участие в Семилетней войне с Пруссией. Вскоре после четвёртой сказки 1782 года, им предстояло воевать на Кавказе и бить турок у Измаила под предводительством Александра Васильевича Суворова. Жена Сергея Дорошенкова из Ширяевой слободы к 1782 году стала вдовой. Жёны Михайлы Шевцова, Трофима Личина, Петра Лихобабина, Трофима Серякова, Петра Загоруйкова, Фёдора Пузенкова, Николая Кулакова, Данилы Головатенкова, Ивана Чёрного, Гаврилы Резниченкова, Осипа Гречкина, Емельяна Плахотина, Семёна Соломахина, Ивана Голикова, Василия Чучвандина тоже стали вдовами. Это я только тех, кто помоложе выписал. Уверен, что большинство из перечисленных мужчин воевали, теряли здоровье, погибали в самых славных и решающих сражениях своего времени.

Также насчитал я в сказке четырёх гусарских жён: у Дарьи фамилия по мужу Серякова, у Ефросиньи – Беловолова, мужнины фамилии Пелагеи и Параскевы неизвестны. Нашёл и пятерых отставных гусар: Филиппа Дубинцова, Гаврилу Кириченкова, Ивана Беловолова, Кирилу Загоруйкова, Тихона Бондарева. Они и неподатные унтер-офицеры уж точно были ветеранами недавних войн. Вообще-то в Ширяевой слободе я встретил, помимо Дубинцовых, других носителей военных фамилий: Дудкиных, например, и Шрамковых со Стрельцовыми. Есть здесь географические фамилии: Луганский, Ракитинский. Есть указывающие на национальность первого носителя: Литвинов, Жидков, даже Косоговский есть. Есть фамилии, указывающие на ремесло носителя или его предка: Мельников, Бондарев, Коваленко, Коновалов, Ткачёв, Кравцов (по сути, тоже Ткачёв) и другие. Жили в Ширяевой слободе и Комисаровы. Я удивился, когда нашёл такую «советскую» фамилию аж в XVIII веке, но выяснилось, что в комиссариаты были объединены несколько слобод. Комиссариаты – это то, во что преобразовали верхушку казачьих сотен.

Ещё одно обстоятельство указывает на то, что Ширяево – это именно «войсковая слобода». Поражает огромное количество браков с большой разницей в возрасте мужа и жены. У каждой пятой супружеской пары разница в возрасте превышает десять лет, более чем у половины – пять лет. Жена отставного гусара Ивана Беловолова Марья на тридцать лет младше мужа. Ему пятьдесят, ей двадцать. Невесте, а скорее всего сожительнице, шестидесятичетырёхлетнего Потапа Алексеева Ткача Аграфене лишь тридцать лет. Так и рисуется картина маслом моим воспалённым воображением:

– Дедушка Потап, а это кто с тобой тут живёт? Без венчания нельзя, грех.

– Это? А, это невеста моя, Феня, как раз завтра собирались сходить, обвенчаться.

– Завтра тогда обязательно, грех, нельзя.

– Ну конечно! Обязательно!

Воевали ли мои казаки против Емельяна Пугачёва? Вполне могли воевать, причём под началом Александра Суворова. А кто-то из дальней моей родни мог воевать за Пугачёва. Так же, как и в Гражданскую: кто-то за красных, кто-то за белых, так же как и при Петре: кто-то за государя, кто-то за Булавина с Некрасовым. И во времена восстания Степана Разина было точно так же.

Про гусарскую униформу забыл, а это интересно. Она была комбинированной, с 1775 года у острогожских гусар – малиново-чёрной. На ней присутствовали венгерские шнуровки, сияющие военные пуговицы и прочая красота, всё как в исторических советских фильмах. Ещё был белый колпак с кисточкой, обшитый ленточкой.

Перехожу к ревизской сказке 1816 года. Две сказки, 1795 года и 1811 года по Ширяевой слободе не сохранились. После 1882 года прошло тридцать четыре года. Это даже больше, чем двадцать лет спустя, и следом за ними десять лет спустя. Однако, очень много людей присутствуют и в той, и в другой сказке. В седьмой сказке 1816 года по Ширяевой слободе есть два упоминания отставных гусар. Это уже старики. Отставных солдат в седьмой сказке человек тридцать. Две трети – местные, старые знакомые, остальные «понаехавшие». Видимо, последних сюда поселили после отставки. Кого-то из ширяевцев за последние тридцать четыре года призвали в армию, и они либо ещё служат, либо давно уже похоронены где-нибудь под Аустерлицем. Но доподлинно выяснить имена этих людей и их судьбу не представляется возможным. Можно только найти тех, кто жил все эти годы размеренной тяжёлой трудовой крестьянской жизнью: они все здесь, в седьмой сказке.

Пятеро отставных солдат Богучарской ревизской комиссией исключены из списков податного населения с формулировкой «по неспособности к работе». Одному из исключённых, а именно Дмитрию Хлевенскому, всего тридцать один год. Скорее всего, Дмитрий пришёл с войны калекой. Другим отставникам-льготникам от 60 до 75 лет. Этим позволили не платить подати скорее всего, из-за их возрастной немощности. Всего Богучарская ревизская комиссия освободила от податей девятнадцать ширяевцев. Среди них троих малолетних детей. Видимо эти дети были рождены с физическими недостатками или приобрели их вследствие перенесённых в детстве тяжёлых болезней. Из примерно тысячи детей только троих признали неспособными к работе. Остальные, получается, способны к работе, а парни и к воинской службе? Чтобы картина была объективной, нужно отметить, что каждый четвёртый или пятый ребёнок умирал, не дожив до подросткового возраста. В том числе умирали слабые, больные и, соответственно, неспособные к работе дети.

В отличие от четвёртой сказки, в этой присутствует формулировка: «рекрут с 181… года». Можно, совсем не зная историю России, заглянув в ревизскую сказку 1816 года по Ширяевой слободе, с уверенностью утверждать, что в 1812 и в 1813 году Российское государство участвовало в большой войне. Судите сами, в 1815 году в рекруты из слободы взяли троих, в 1814 году – одного: правильно, война весной 1814 года уже закончилась. Зато в 1812 году из Ширяево было рекрутировано 36 человек, а в 1813 году 42 человека. Кто-то из наших весной 1814 года гулял по Елисейским полям и призывал парижских официантов быть расторопней. Самый популярный возраст у ширяевских призывников был от 21 года до 23 лет. Таких два десятка из 78 призванных в первые два военных года. С десяток плюс-минус тридцатилетних. Одного ширяевца призвали почти в сорок лет.

Удивительно другое: на войну с Наполеоном ушло 5 шестнадцатилетних пацанов, 1 пятнадцатилетний и 1 тринадцатилетний! Семнадцатилетние тоже есть, и их немало. Мне очень захотелось здесь привести имена и фамилии всех ширяевских рекрутов, отправившихся на Отечественную войну 1812 года и в европейский триумфальный поход 1813 года. Делаю это. Их имена в конце статьи. Здесь отдельно приведу имена подростков, ушедших защищать Родину: Осип Линов 16 лет, Василий Загоруйков 16 лет, Емельян Ковалёв 16 лет, Иван Серяков 16 лет, Иван Герасименков 16 лет, Пётр Токарев 13 лет, Марка Соломахин 15 лет, Михайло Токарев 15 лет. У самого молодого призывника Петра Токарева двоюродный дедушка в Екатерининские времена был капралом. Выбор юного Петра был предрешён. Михайло Евдокимов Токарев ушёл на войну вслед за родными братьями Аврамом и Емельяном. Наверняка Михайло – дальний родственник Петра и его дедушки, Екатерининского капрала. Марка Соломахин ушёл на войну вслед за братом Филиппом. Через два года по стопам старших братьев пошёл служить пятнадцатилетний Ефим Соломахин.

Читая об этих ребятках, невольно вспомнил Петрушу Ростова, героя романа Льва Николаевича Толстого «Война и мир». Петруше ведь тоже было пятнадцать лет, когда он ушёл на войну вдохновлённый примером старшего брата, так же, как и ширяевские мальчики. Не буду говорить, что Пётр Ростов вымышленный персонаж. Нет, он собирательный образ. Малолетние сыновья генерала Николая Раевского воевали на этой же самой войне, защищали Отечество. Наши рядовые в их хорошей компании достойно смотрятся. Но были ведь другие слободы и на реке Толучеевой, и под Харьковом слободы, и под Купянском, и слободы в окрестностях Острогожска. Чуть южнее располагались казачьи станицы. На севере и на западе – великорусские сёла. Далеко на востоке – башкирские селения. Семеро подростков из одного небольшого населённого пункта, ушедшие защищать Родину – это не может быть случайностью, значит, и из других слобод, станиц, сёл и деревень на войну уходили подростки. Вместе с семнадцатилетними получается, что из всех ширяевских рекрутов каждый восьмой был безусым юнцом. Можно предположить, что всего таких юнцов-храбрецов на войну с Наполеоном отправилось несколько тысяч человек. Интересно, мы когда-нибудь узнаем их имена, мы узнаем, сколько их было?

Толстовский Петруша Ростов погиб в шестнадцатилетнем возрасте от вражеской пули. В следующих двух ширяевских сказках 1835 и 1850 годов Осипа Ильина Линова нет, Василия Фролова Загоруйкова нет, Емельяна Ильина Ковалёва нет, Ивана Иванова Серякова нет, Ивана Емельянова Герасименкова нет, Михайлы Евдокимова Токарева нет. Мне в поздних сказках очень хотелось хоть об одном мальчике найти запись: «отставной солдат или унтер-офицер имярек после двадцатипятилетней военной службы вернулся в родную слободу». Таких записей нет. Брат Михайлы Токарева, Емельян Токарев, ушедший защищать русскую землю от посягательств европейских завоевателей в 18 лет – вот он вернулся. Венедикт Келебердин вернулся. Он – один из пяти семнадцатилетних рекрутов. Эти мальчики не вернулись. И вообще, из призванных в 1812-1813 годах вернулись единицы, хотя отставных солдат и унтер-офицеров в поздних сказках достаточно много. Хочется верить, что кто-то из мальчиков осел где-нибудь в селении жены и зятя или повторил путь «очарованного странника».

В ширяевской ревизской сказке 1816 года имеются другие случаи, когда из одной семьи были рекрутированы два или даже три сына, но речь идёт уже о ребятах постарше. О чём это говорит? Никакой сход, общество, комиссар, сотник или другой начальник не мог отнять у родителей двух или трёх сыновей разом, в то время как из сотен других семей слободы не призвали в армию ни одного новобранца. Значит, ребята шли на войну сами осознанно, добровольно и целенаправленно. Если дед, отец или дядя в детстве рассказывал о походах, боях, осадах, могли ли эти мальчишки устоять? Они уверовали в то, что настоящая жизнь только там, на войне. А после того как Наполеон подошёл к границе, выбора они себе не оставили. Но речь идёт о пяти таких семьях с возможными добровольцами и о нескольких единичных добровольцах. Всего в слободе на тот момент было более четырёхсот семей. Большинство – это всегда обычные люди. Из пяти пар или троек родных братьев, ушедших воевать с армией Наполеона, в родную слободу вернулся только один человек, вышеупомянутый Емельян Токарев.

У ширяевских рекрутов 1812 и 1813 годов случились в свое время последние сборы, прощания с мамками, батями, с жёнами, с роднёй. А что было дальше? Про призыв 1813 года я уже написал: кричали «быстро» парижской обслуге, но только те, кто пережил Лейпциг. Они, как и призывники 1812 года, попали в егерский полк. У егерей был неприметный зелёный мундир – не сравнится с гусарским. Задача егерей была: стрелять из ружей в противника, находящегося в отдалении. Слово «егерь» переводится с немецкого как «охотник», в смысле меткий стрелок. Но в рукопашной нашим охотникам биться тоже приходилось. У ширяевского призыва 1812 года была ещё более славная военная судьба, чем у призыва «восемнадцать тринадцать». Помимо европейского похода, воронежские егеря вместе с генералом Николаем Николаевичем Раевским отбивали батарею Раевского на Бородинском поле в яростном бою, сразу после её потери. Мои шли в атаку в хорошей компании. Книгочеи смотрят на это событие глазами Льва Николаевича Толстого и героев его романа «Война и мир». Герои Льва Толстого тоже часть хорошей компании наших. На Бородинском поле стоит стела воронежцам, погибшим и победившим, рядом с Бородинским полем похоронены 50 тысяч павших за Родину русских солдат. Кто-то из моих там лежит. Помню свой неописуемый восторг от первого посещения московского музея «Бородинская панорама». Это было в далёком детстве. Детские, самые яркие эмоции нельзя пережить заново? А если попытаться это сделать после невероятных фантастических открытий о близости и родственности тех событий?

После Бородина и перед тем, как армия Кутузова совершила самый важный и славный марш-манёвр ХIХ века, русские воины, и наши егеря-ширяевцы среди прочих, выходили из Москвы через Подосинки, Люберцы, Жилино и Чулково. В этих же местах за последние десятилетия я уже не одну сотню километров пешком натопал. Оказывается, что я, ни сном ни духом не ведая, топал буквально по следам своих ширяевцев, переживших Бородино…

Ревизская сказка 1816 года прекрасна даже в мелочах. Двое ширяевских солдат-отставников покинули родную слободу и куда-то скрылись. Государство недосчиталось двух плательщиков податей. Но к победившему в недавней войне простонародью у властей на тот момент выработалось почтительное отношение. Это выражалось в том числе и в мелочах: о выбывших в неизвестном направлении в сказке имеется запись «пропал без вести». И правильно! Зачем человека сходу обвинять в преступном намерении уклониться от податей? Может, отставной солдат спустился в подземное царство в поисках огнива и скоро вернётся?

Есть в этой сказке и первый звоночек: войсковой обыватель Семён Пащенков в 1811 году «сослан на поселение». Пока не в Сибирь. Возможно, в соседнюю Саратовскую губернию был сослан, туда ссылали. Да куда угодно могли. Эта запись – отражение масштабного процесса: нарушителей закона насильно переселяли на восток. Кроме того, простые люди сами стремились уехать на свободные земли. Восточные земли Российского государства были заселены стремительно. Процесс начался в ХVI- ХVII веках. В ХIХ веке всё ускорилось. В сказках разных селений различных западных российских регионов таких записей множество. Также, благодаря информации о ссылке на поселение, можно сделать вывод об уровне преступности в стране в то время. Один наказанный из приблизительно 3 тысяч человек за пять лет. Это немного. Безусловно, кто-то был бит плетьми, но документального подтверждения этому мы уже не найдём. Рекрутирование тоже могло быть – и было – мерой наказания. Провинившихся без жребия, вне очереди отправляли в солдаты.

Переходим к восьмой сказке 1835 года по Ширяевой слободе. И она тоже является любопытным историческим документом, но в своём роде. Три семьи переехали на юго-восток в разные годы. Одна под Царицын, две семьи в Астраханскую губернию. Всё это произошло по собственному желанию переселившихся. Один человек сослан на поселение в 1821 году, то есть ещё при Александре I. Как видно, с уровнем преступности дело обстоит ещё лучше: на четыре тысячи человек (точное число жителей Ширяево в 1835 году 4019 человек) за девятнадцать лет один сосланный. О двух крестьянах, пожилом и молодом, имеется запись «находятся в бегах». Почтение отброшено. Крестьянин теперь не имеет право на самовольную отлучку, он плательщик податей. Крестьян-войсковых жителей на медленном огне потихоньку варили до крепостного состояния. Крепостником являлся сам государь.

По сравнению с прошлой сказкой, статус отлучки в неизвестном направлении изменился: была досадным недоразумением, стала преступлением. Приметы времени отразились и в другой записи: девять человек, пропущенных при прошлой ревизской переписи 1816 года, были в результате работы земской палаты в 1829 году внесены в списки плательщиков податей. И ещё: в этой сказке никаких льготников-неплательщиков податей нет. Ты отставной капрал, унтер-офицер, ты покалеченным пришёл с войны, подорвал в армии своё здоровье, стар и немощен и не способен работать? Без разницы, ты должен платить подати. Ты не можешь, общество заплатит. Александр I ослабил хватку, и сразу появились «пропавшие без вести» и случайно незаписанные в ревизскую сказку, появились желающие по состоянию здоровья не платить подати. Николай I навёл порядок и всех «хитрецов» выявил.

Всё-таки, несмотря ни на что, симпатичен мне император Александр I. Да, не отменил, не предотвратил, грандиозные задумки не воплотил, отказался от них. Но хотя бы желал и пытался. Опять же, к русскому мужику разных национальностей почтение имел. И, как не лежало, так и не лежит у меня сердце к Николаю I. Да, твёрдый и волевой. Да, сильный лидер. Но, всё-таки, близка мне оценка этого императора, данная ему Львом Николаевичем Толстым в одном из рассказов. Но умом-то я понимаю, что Николай I внёс свой вклад в усиление государства.

Двадцать два отставника записаны в данной сказке по Ширяевой слободе, из них шестеро – унтер-офицеры. Здесь учтены и те, кто вышел в отставку ещё в конце ХVIII века и в первые годы ХIХ века. Чудо-богатыри А.В. Суворова – это как раз они и есть. Приведу здесь их имена: солдат Иван Сыномкин, гусар Пётр Свириденко, капрал Лаврентий Овчаров. Вот имена вышедших в отставку вскоре после Отечественной войны: фельдфебель Леонтий Дегтярёв, унтер-офицеры Тимофей Килибердин, Фома Плахотин, солдаты Максим Дмитринко, Матвей Ревин, Иван Богданов, Максим Шахов, Сергей Ландаков, Гаврила Бобылёв и другие. Формулировка николаевская: «выпущен в отставку». Очевидно, что ширяевцев, воевавших против армии Наполеона, было больше ста человек, возможно, гораздо больше, если посчитать со старослужащими. Из призыва 1812-1813 годов в сказке 1835 года никого нет. Это неудивительно: в те времена в русской армии служили по 25 лет. Ещё срок не вышел.

А в 1850 году – уже вышел. В этом году была составлена новая сказка, девятая по счёту. В эту сказку записаны тридцать четыре отставника. В том числе наши хорошие знакомые, те, кто ушёл на Отечественную войну. Отставной каптенармус Герасим Лихобабин вернулся, отставной бомбардир Пётр Гетманов здесь, отставные унтер-офицеры Фёдор Семёнов Пузенков, Иван Покусаев, Нестор Матвеев Журавлёв, Венедикт Афанасьев Келебердин, Емельян Евдокимов Токарев присутствуют, отставные рядовые Иван Филиппов Белогубов, Иван Калинин Зарудный, Афанасий Чёрный, Матвей Мельников в списке. Вернулось одиннадцать человек. Уходило семьдесят восемь. Не все из отставников прослужили 25 лет. Пётр Гетманов, Нестор Журавлёв, Иван Мельников служили 27 лет, Венедикт Келебердин, Иван Зарудный, Афанасий Чёрный – 26 лет. А Фёдор Пузенков служил в армии 19 лет. Стало быть, он был комиссован по состоянию здоровья. Три человека были отпущены в отставку в один день 30 июля 1839 года. Есть основания полагать, что они вместе служили. Из записей следует, что Пётр Гетманов артиллерист-бомбардир. Среди отставников, призванных не на Отечественную войну, присутствуют ещё и фейерверкер, значит, тоже артиллерист, и даже боцман – моряк. Получается, что не все ширяевцы попадали в егеря. Картина была сложнее. У большинства отставных разница в возрасте с жёнами составляла 15-20 лет. Всё-таки не 25 лет и более. Значит, служилые приезжали в родную слободу уже с жёнами.

В ширяевской ревизской сказке 1850 года есть ещё очень много интересного. Людей опять прибавилось в слободе. Было в 1835 году 4019 человек, стало 4539 человек. Рост населения за 15 лет составил приблизительно 12%. За 68 лет население слободы выросло с 1625 человек до 4539 человек, то есть в 2,8 раза. В основном рост происходил за счёт рождаемости, приезжих мало. Рост близок к экспоненциальному. Это отражает общую картину роста численности населения Российской империи от Петра I до Николая II практически в 10 раз, правда, с учётом жителей присоединённых территорий. Экспоненциальный рост отражён в возрастном составе населения. Пожилых людей старше 60 лет в слободе Ширяевой в 1850 году проживало 101 человек, то есть 2,8% населения. Из них – старше 80 лет 2 человека, старше 70 лет 19 человек. Жителей слободы старше 50 лет всего 346 человек, что составляет 7,6 %.

Вспоминаются реплики классиков русской литературы начала и середины ХIХ века о сорокалетних стариках. Нам это кажется смешной шуткой, а на самом деле действительность была такой: 92,5% населения составляли люди моложе 50 лет. Молодых людей до 30 лет в данной сказке по ощущениям 3/4. Тех, кто родился с 1835 по 1850 годы чуть меньше полутора тысяч, то есть почти 35%. В слободу пока что не пришла экологическая катастрофа, случившаяся здесь в начале ХХ века из-за бесконтрольного строительства сахарных заводов на берегу маловодной речки, и детская смертность в слободе ещё не вышла на пик. Получается, что возрастной состав населения был тогда зеркально противоположным нынешнему, когда люди старше 50, ну хорошо, 40 лет, преобладают в возрастной структуре населения. Слободу Ширяеву нельзя считать каким-то особым случаем. Плюс-минус подобное положение дел сложилось во всех уездах и губерниях государства в середине ХIХ века: страна была населена в основном молодёжью.

Есть ещё цифры, которые меня удивили: в ширяевской сказке 1850 года женщин старше 50 лет на 21 меньше, чем мужчин такого же возраста. Холостых отставников в данной сказке почти нет и они крен не создают, тут дело в другом. Думаю, что десять и более ро́дов не проходили для женщины бесследно и подрывали её здоровье. А таких многодетных матерей было приличное большинство. Женский век был короче мужского. По крайней мере это касается крестьянского населения.

Дальше речь пойдёт об ещё одном больном вопросе. Восемь ширяевцев сосланы в Сибирь за 15 лет между восьмой и девятой сказками. Ещё двое сосланы на поселение неизвестно куда. Десять человек из всей слободы, это вроде бы не так много, но количество сосланных выросло в пять раз по сравнению с прошлой ревизией, а это уже тенденция. Эпоха единения элиты и простонародья, вызванная Отечественной войной, давно закончилась, классовая борьба обострилась, государство ужесточило репрессии. Иногда можно услышать, что охоту на Александра II – царя-освободителя, и на его окружение, начали ни с того ни с сего, внезапно и вдруг. Не вдруг. Противоречия зрели. Кто-то скажет: 10 сосланных в Сибирь на четыре с половиной тысячи человек населения за 15 лет это капля в море даже по сравнению с сегодняшним положением дел в исправительной системе. Почитайте «Сахалин» и ещё кое-что подобное у Чехова, «Записки из мертвого дома» Достоевского. Сибирь ХIХ века не всем сосланным оставляла шанс выжить. Напоминаю, к ссылке в Сибирь нужно добавить другие наказания: битьё плетьми, рекрутирование вне очереди.

Вот ещё интересная информация: три человека, представители одной семьи, выбыли: «находятся в неизвестной отлучке». Ну хотя бы не зачислены в беглые. Переселившихся в южные губернии в этой сказке нет совсем. В Средней Азии в это время начались различные заварушки. Возможно, поэтому не нашлось желающих переселяться. Две семьи переселились в соседние слободы, один человек перешёл в мещане в воронежский уездный городок. Последнее – тоже тенденция. К слову, по записям об отлучке не стоит судить о количестве попыток самовольно покинуть слободу. Далеко не всем бежать удавалось. Вспомним произведения Николая Лескова: беглых ловили, помещали в острог, секли и быстренько возвращали в родное селение. Разумеется, такие случаи не были отражены в ревизских сказках.

Напоследок сообщу ещё об одном интересном факте: в течение года дети в слободе рождались крайне неравномерно в разные месяцы. В январе, в сентябре, в октябре разных лет в слободе родилось более 80 мальчиков (по девочкам данных нет), в июле, в августе более 70, в другие месяцы около 50, а за все декабри – 23 младенца мужского пола. С июля по октябрь понятно почему детей больше рождалось: осенью-зимой ночи темней и продолжительней, и работы в поле нет. Декабрьский дефицит, думаю, связан с большим постом, который чаще всего полностью перекрывал месяц март. Получается, народ в середине ХIХ века был достаточно религиозным. Январский всплеск, думаю, был связан с окончанием большого поста. Значит, в старину так разговлялись.

Мой анализ окончен. Я сделал массу неожиданных для себя открытий. Надеюсь, что мой труд и подобные труды других исследователей подтолкнут хороших людей к раскрытию своих тайн и к поиску своих героев. Хотелось бы мне прокомментировать одно высказывание, которое я уже несколько раз слышал. Оно касается поиска предков. Есть мнение, что если свои мысли обращать к тысячам и миллионам покойников, если долго всматриваться в ту необозримую даль и бездну, то бездна, чёрная темнота и пустота начнёт всматриваться в тебя. Для кого-то, наверное, так оно и есть. Только те мои капралы, егеря, гусары и отставные солдаты со своими многодетными семьями вовсе не темнота и не бездна, они – свет и сила. У клеточки сердечной мышцы, селезёнки или глазного яблока человека век не очень долог. Но если считать её жизнь неразрывно связанной с жизнью клеток, которые её породили, и которые она в свою очередь должна породить, то жизнь маленькой недолговечной клеточки удлиняется в десятки раз. А если учитывать такие же клеточки по соседству, которые честно делали своё дело, правильно выполняли свою функцию – удлиняется неисчислимо. Если вдруг у такой клеточки произойдёт сбой программы и она, забыв своё предназначение, сойдя с ума, начнёт заниматься собой, прихорашиваться на старости лет, накачиваться ботоксом, стремиться к собственному комфорту, искать олинклюзива, то это чревато превращением такой сумасшедшей клетки в частицу раковой опухоли.

Поэтому для меня лозунг «здесь и сейчас» не то чтобы чужд, не то чтобы я к нему отношусь враждебно, нет, для меня это обыкновенная пошлятина. По́шло постыдно шпионить за собственным телом, прихорашиваться, высаживать на своей лысине молодую поросль, а в другом месте поросль выщипывать. По́шло превращать себя в драгоценность для себя и любоваться этой драгоценностью. Если вдруг погоня за вечной молодостью и комфортом становятся целями жизни, это всё превращается в огромную пошлость. А когда человек осознаёт, что он не «здесь и сейчас», а на огромных пространствах и всегда, то ему не нужно гнаться за иллюзорным и гнать от себя ужас мнимой черноты и пустоты. И такой человек вовсе не является старьёвщиком, собирателем артефактов. Нет, для него звездолёты и колонии на Марсе так же близки, понятны и осуществимы, как Екатерининский прорыв в государственном мужании и подвиг солдат разного возраста в первую Отечественную. Думаю, что главная миссия историко-генеалогических исследований именно в этом осознании.

По-настоящему счастлив тот человек, кто живёт на огромных пространствах и вне времени, и кому действительно удаётся понять, описать, объяснить эти таинственные пространства. Таким счастливым человеком был историк Александр Пыжиков, на чью книгу я ссылался в начале статьи. Не замахиваясь на грандиозное, хочется в своих работах двигаться по направлению, которое он указал. Это направление – путь подтверждённой документами правды о нашем прошлом.

Ширяевские рекруты 1812 года: Антон Устименков (рекрут в 19 лет), Пантелемон Загоруйков (в 18 лет), Семён Лебединцев (в 20 лет), Максим Лихобабин (в 22 года), Осип Линов (в 16 лет), Илья Левченков (в 31 год), Игнат Гогин (в 28 лет), Пётр Гетманов (в 22 года), Василий Загоруйков (в 16 лет), Мартин Соломкин (в 19 лет), Тимофей Чепурной (в 21 год), Емельян Ковалёв (в 16 лет), Антон Шихов (в 21 год), Фёдор Пузенков (в 19 лет), Ефим Головатенков (в 22 года), Иван Серяков (в 16 лет), Иван Белогубов (в 22 года), Иван Зарудный (в 21 год), Андрей Манерный (в 20 лет), Иван Мельников (в 19 лет), Афанасий Чёрный (в 21 год), Антон Сухарников (в 29 лет), Иван Белогубов (в 19 лет), Михайло Пузенков (в 23 года), Тарас Пузенков (в 22 года), Нестор Журавлёв (в 18 лет), Михайло Соломахин (в 29 лет), Григорий Мельников (в 19 лет), Никифор Кириченков (в 26 лет), Пётр Сенченков (в 25 лет), Иван Гогин (в 23 года), Михайло Пузенков (в 20 лет), Наум Чердаков (в 26 лет), Марка Соломахин (в 15 лет), Аврам Токарев (в 24 года), Емельян Колесников (в 19 лет).

Ширяевские рекруты 1813 года: Филипп Красноженов (в 20 лет), Герасим Лихобабин (в 18 лет), Антон Падалкин (в 20 лет), Моисей Свириденков (в 23 года), Иван Химичев (в 17 лет), Фёдор Пащенков (в 23 года), Михайло Левченков (в 25 лет), Трофим Зарудный (в 22 года), Андрей Лихобабин (в 17 лет), Василий Шевцов (в 21 год), Ефим Гогин (в 39 лет), Матвей Линов (в 29 лет), Леонтий Ракитинский (в 22 года), Савва Косенко (в 20 лет), Никифор Кравцов (в 19 лет), Никон Шевцов (в 18 лет), Иван Сухарников (в 24 года), Тарас Стадников (в 30 лет), Василий Покусаев (в 31 год), Павел Ландаков (в 29 лет), Осип Шихов (в 19 лет), Иван Пузенков (в 23 года), Иван Покусаев (в 18 лет), Иван меньшой Пузенков (в 22 года), Пётр Курбатов (в 32 года), Филипп Помазаннов (в 22 года), Мина Белогубов (в 17 лет), Пётр Белогубов (в 26 лет), Семён Белогубов (17 лет), Иван Дубинцов (в 21 год), Иван Герасименков (в 15 лет), Матвей Мельников (в 25 лет), Никита Косоговский (в 25 лет), Венедикт Келебердин (в 17 лет), Пётр Токарев (в 13 лет), Фёдор Соломахин (в 22 года), Антон Гогин (в 21 год), Максим Макаровский (в 30 лет), Герасим Литвинов (в 22 года), Филипп Соломахин (в 21 год), Емельян Токарев (в 18 лет), Михайло Токарев (в 15 лет).

Публикуем лучшие материалы, которые были отправлены на конкурс исторической публицистики имени А.В. Пыжикова. Автор текста Илья Рыльщиков.

Об авторе:

Родился в 1971 в Донбассе, детство и юность провёл в Тульской области в окрестностях г. Новомосковска, сейчас живёт в Подмосковье. Женат. Двое взрослых сыновей. Частный предприниматель. В свободное от работы время занимается историческими и генеалогическими изысканиями. Самостоятельно и в соавторстве с коллегами написал статьи о результатах ДНК-тестирования (в основном потомков) и о предках Ивана Бунина, Захара Прилепина, Павла Флоренского, Михаила Шолохова и других.



Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Новые
Старые Популярные
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
АКТУАЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ