«ПОЭЗИЯ ПОСЛЕДНЕГО ВРЕМЕНИ»? КРИНЖ! КРИНЖ! КРИНЖ!

«Издательство Ивана Лимбаха» выпустило книгу под названием «Поэзия последнего времени». Это как будто бы антивоенная поэтическая антология. В ней более ста авторов: некогда живые классики (теперь – точно не классики: предательство не прощается), поэты средней руки, деятели литературного процесса и какие-то люди, упражняющиеся в стихосложении.

Критерии отбора текстов малопонятны. В предисловии сказано следующее: «Художественная ценность не являлась критерием отбора в корпус текстов “Поэзии последнего времени”. Важнее было зафиксировать состояние современной поэзии в статусе свидетельства. Въедливый критик наверняка заметит инерцию метафорического ряда и сырую энергию спонтанно сложившейся массы не согласованных друг с другом стихов. Это не симфония, а ритуальный плач, трагический хор сирен (во всех смыслах последнего слова)».

Также заявляется, что это ни в коем случае не политический манифест; просто так совпало, что в книге собраны одни либералы, феминистки, культуртрегеры, занимающиеся ЛГБТ-повесткой и прочие люди с прекрасными лицами.

Составитель – Юрий Левинг, профессор Принстонского университета, автор трёхтомника «Иосиф Бродский в Риме» и специалист по Владимиру Набокову. Ну, по крайней мере, так он себя аттестует. Что на деле – большой вопрос.

Давайте разбираться с этой книгой.

Большего позора, чем «‎Поэзия последнего времени», ‎русская литература не видела никогда. И поддержка украинского нацизма; и цинизм по отношению к своим согражданам; и жуткий непрофессионализм как на уровне устройства того или иного текста, так и в комментировании; и маркетинг; и самое главное – величие замысла – всё проседает.

Некоторые стихотворения вполне можно было бы написать с 2014 по 2022 год, когда бомбили Донецк и Луганск. Тогда бы они звучали правдиво. А так, взращенные в ином контексте, они всего лишь являют собой проработку психологических травм с помощью стихосложения.

Вот Олег Дозморов смущается:

Ангел страха, самосохраненья,

деловой, с повязкой на руке

(бывший ангел мужества и пенья),

зачитал мне вслух коммюнике.

Я послушал и потом смущённо,

оглянувшись, посмотрел туда,

где стоял покорно, потрясённо

ангел состраданья и стыда.

Вполне же можно было написать всё это, когда в террористических актах убивали Михаила Гиви Толстых, Арсена Моторолу Павлова, Александра Батю Захарченко и т. д. Да хотя бы в августе этого года, когда убили Дарью Дугину! Всё это можно было написать, когда расстреливали детей на пляже в Зугрэсе и сооружали Аллею Ангелов. Тогда бы «ангел состраданья и стыда» был бы к месту, а сейчас – простая конъюнктура. И не более того.

Почему так получается? Откуда это притупление совести и эмпатии?

Дьявол проникает в душу по частям: сначала ты зачитываешься «Нормой» Владимира Сорокина; потом воспринимаешь Дмитрия Пригова не как лирического поэта, а как вечно смеющуюся кикимору; после – не можешь жить без фиги в кармане (опыт некоторых шестидесятников дал хорошую школу!) и по делу ли, не по делу – хохмишь над традиционными ценностями.

Помните, в 2019 году в одном из скверов Екатеринбурга хотели построить храм. Что началось?.. Протесты! Некоторым людям сквер оказался нужнее храма. Мыслимо ли это? Увы. Тогда оппозиционеры продавили своё «бесовство». Думаю, со временем история будет пересмотрена.

Поэтому сегодняшняя трагедия для них – очередные смешки. «Где вы были восемь лет?» – мем, который можно выворачивать наизнанку и обшучивать. Z – клеймо zомби (надо вообще ставить эту литеру всюду – весело же!) и полусвастика. «В последние годы количество погибших в Донецке и Луганске уменьшалось – зачем надо было нападать?» – вопрошают они. «Погибшие россияне – удобрение для украинских полей», – уверены они. Человеческие отношения – только для своих; те же, кто почему-то и отчего-то не хочет бросать свою армию, – орки, мокша, орда, ватники, колорады, свинороссияне и т. д.: вариантов детских обзывательств – предостаточно, и каждый день выдумываются новые.

Как было у Фёдора Достоевского: «Тварь я дрожащая или право имею?» Вот эти поэты показывают, что такая позиция сегодня есть – и не просто есть, а царствует, и они её придерживаются. ДНР и ЛНР бомбить можно, потому что там ополченцы и повстанцы, а Киев и Львов – нельзя, потому что там живые люди.

Аглая Топорова, журналистка и критик, долгое время прожила в Киеве. И в 2016 году выпустила книгу «Украина трёх революций», где подробнейшим образом это деление описала. Восточные земли воспринимались столичными жителями как место обитания (даже не жительства, а именно обитания) быдла и жлобов, которые пьют как не в себя, ничего толкового не делают и не нацелены на европейский, гламурный, люксовый путь развития и потребления.

Вот что писала Аглая Викторовна: «Практически в это же время молодые украинские художники – позже их проекты вроде “Осторожно, москали”, представляющие собой людей (москалей) в клетке, войдут в золотой фонд искусства “революции достоинства” – Олекса Манн, Иван Семесюк и шоумен Антон Мухарский создали целое направление украинского современного искусства “Жлоб-арт”. Полупримитивистские работы “жлобистов” призваны были продемонстрировать украинскому обществу все свинцовые мерзости жизни “быдла” и “жлобов”. Выставка “Жлоб-арта” пользовалась в Киеве невероятным успехом: посмотреть на изображение жизни “меньших братьев”, которые вовсе даже и не братья, стремилось огромное количество продвинутой публики. Хотя что можно было бы сделать в качестве такого культурного проекта, кроме как развесить по залу зеркала? Захотел осудить чужую жизнь, посмотри сначала на собственную рожу!»

И в «Поэзии последнего времени» всё это легко вычитывается. Вот Вера Павлова пишет:

По мановению войны

полутона отменены –

полуслова, полудела,

полухвала-полухула.

Россия бедная моя,

прости меня за то, что я

не понимаю, хоть убей,

как полюбить полулюдей.

Деление людей на два разряда процветает.

Становится особенно обидно за поэтов, которых можно было бы назвать живыми классиками, но они начали писать такую халтуру, что она способна перечеркнуть все предыдущие достижения. И тут надо назвать Олега Дозморова и Всеволода Емелина, Андрея Родионова и Германа Лукомникова, Томаса Венцловs и Иринs Евсs. Их беспомощные стихи порою выглядят одновременно грубо и глупо. Иногда – подло и жестоко.

Вот, например, что пишет Герман Лукомников:

Когда грохочут пушки, н-на,

Не слышен голос Пушкина.

Чего он там лепечет?

Кого он, сука, лечит?

Лукомников, видимо, уверен, что во всём виноват Александр Сергеевич, поэтому памятники ему можно и нужно сносить. Как и памятники Владимиру Ленину и Екатерине II. Всё русское – должно быть уничтожено в Украине. Даже русский язык: не на Украине, а в. И поэта не печалит, что рано или поздно будет уничтожен и он со своими стихами, и все его товарищи и коллеги.

Конечно, вспоминаются Дмитрий Мережковский или Борис Зайцев, которые выбрали антироссийскую сторону, но при этом продолжали оставаться серьёзными писателями. Может, и у этих получится остаться в русской литературе? Может… но уже явно не на первых ролях.

«Поэзия последнего времени» – это никакая не антивоенная поэтическая антология, а собрание душевных болезней.

Вот Елена Иваницкая, провинциальная критикесса (которую и до специальной военной операции трудно было воспринимать всерьёз) заявляет, мол, херсонский енот уделал всю патриотическую поэзию. Извините, но, кажется, некто Василий Темнов проговорился:

Кто-кто в теремочке живёт?

Мышка-Наружка

Лягушка-Прослушка

Енот-Сексот

Грач-Стукач

Крот-Патриот

Сверчок-Следачок

Глист-Особист

А кто самый главный и славный зверёк?

Серый Хорёк

Серый Хорёк

Серый Хорёк

Филологическая антропология помогает понять, что Темнов и его коллеги понимают, что за нас – вся живая природа. Они пытаются ёрничать, но постмодернистские кунштюки уже не работают: ирония и сарказм умерли. А енот – наш, да ещё живее всех живых.

Необъяснимо выглядит комментирование тех или иных текстов. Оно и достаточно выборочное: здесь надо дать пояснение, здесь – нет; и достаточно странное, рассчитанное то ли на детей, то ли на умственно отсталых: скажем, даётся пояснение, что такое АКМ, когда и почему произошло закрытие «Макдональдса», кто такие иноагенты и пр.

Но более всего необъяснимо комментирование одной реминисценции и некомментирование другой. Вот даётся стихотворение Дмитрия Дедюлина:

милый милый смешной Бармалей

ну куда ну куда он гонится?

разве не знает он

что стальных коней

погубила зима и бессонница?

разве не знает он

что трупы глядят

но не видят неба Аустерлица?

и только папоротники вопят

о звезде что должна родиться

Как думаете, что комментирует составитель книги Юрий Левинг?.. В первую очередь Бармалея! Детскую сказку Корнея Чуковского! И потом уже показывает отсылку на «Войну и мир» Льва Толстого. И всё! А то, что весь текст строится на центонах, Левинг, видимо, не понимает. Тут и Сергей Есенин, и то ли Александр Ширяевец, то ли Татьянка Бек, то ли просто обращение к славянской мифологии и одновременно к Библии. И если и давать комментарии, то надо подробно всё это разбирать, а не объяснять, кто такой Бармалей.

Следующий отрывок из стихотворения Елены Фанайловой (всë цитировать не буду, там ещё на страницу подобного):

Равноапостольная, <…> (выгони, нецензурная лексика) их уже из города Твоего. Девки мои работают, как будто их не бомбят. Ходят гулять с собаками, варят борщи. Ленятся до убежища, дома так лучше спать. В ванной с несущей стеной, на полу Маня 14 лет листает гаджет, там у неё тик-ток. Мам, не пойду, отстань. Ева вернулась в Харьков работать с коробками в рюкзаке. Равноапостальная, <…> (выгони, нецензурная лексика) их из города Твоего. Из всех городов страны. Ты в курсе, что делают пацаны. Их руки в Твоей руке. И сохрани мне всех, каждая молится, особенно моего.

Думаю, у тебя, дорогой читатель, сразу возникнут вопросы: а это точно стихи? У поэтессы всё в порядке – она не больна? Ну не может человек так грамматически неровно писать: может быть, русский язык для Фанайловой не родной?

Что тут ответить?.. Фанайлова давно не дружит с головой, зато дружит с «Радио “Свобода”». Как поэт она ничего из себя не представляет. Долгое время была важной фигурой в литературном процессе. У неë совершенно отсутствует чувство языка и чувство такта. Русский мат (а я более крепкого инородного мата просто не знаю) должен использоваться только в крайнем случае и по назначению. И никогда – в сакральных обращениях. Если ты не протопоп Аввакум. А Фанайлова – явно не.

Ах да! Ещё один минус составителю и американскому профессору Юрию Левингу. Здесь явная аллюзия на PussyRiot с их сентенцией «Богородица, Путина прогони!». Почему не прокомментировано?

Но и это всё – цветочки… Вот ягодки:

трам-там-там

трам-там-там

маменькин сынок

помещён по частям

в мусорный мешок

мина взрыв

мина взрыв

из отчёта стёрт

государству – призыв,

родине – аборт.

Очень настораживает, что у некогда неплохих поэтов (а Вера Павлова всё-таки была какое-то величиной) и, казалось, адекватных людей просыпается кровожадность. Вылезают клыки. С них капает кровь. Русская кровь. Чеченская кровь. Калмыцкая кровь. И много другой крови с просторов России. А вместе с этим – то ли детская весëлость, то ли полное безумие.

Но ничего – и эта пена сойдёт…

Литературный критик Алексей Колобродов уже подметил, что получился незапланированный, но своеобразный диалог. Антология пророссийски настроенных поэтов называется «Воскресшие на Третьей мировой» (по строчке из стихотворения отца Дмитрия Трибушного), а эта антивоенная – «Поэзия последнего времени». Как вы лодку назовёте, так она и поплывёт. Вот и гегемония либерального сообщества переживает последние дни. Дальше – действовать будем мы.