«Новый порядок»: «Паразиты» по-мексикански или антиутопия для либералов?

Мишель Франко – любимчик Каннского фестиваля. На его счету три внушительных «пальмовых ветви» («После Люсии», «Хроник», «Дочери Абриль»), что делает его одним из самых востребованных мексиканских режиссеров современности.

Представив очередной фильм «Новый порядок» в Венеции, он добавил, что хотел бы произвести своей картиной взрыв, потрясти зрителя и надолго остаться в умах аудитории.

Лента о революции, которую сам режиссер ласково зовет «мексиканским фильмом-катастрофой», действительно на первый взгляд может ошеломить изголодавшегося за время пандемии зрителя откровенной жестокостью и жгучей злободневностью. К тому же по чьей-то нелепой ошибке Мишеля Франко после вручения Особого приза жюри на Венецианском кинофестивале окрестили наследником Луиса Бунюэля, а такой титул как бы намекает на обязательное знакомство с продолжателем испано-мексиканского классика.

При сильном желании, конечно, найти сходство между сухим реалистическим языком Франко и бунюэлевским – провокационным и сюрреалистическим – можно, но зачем?

Мишель Франко близок, скорее, к своему земляку и ровеснику Амату Эскаланте или венесуэльцу Лоренсо Вигасу, с которым они вместе работали над фильмом «Издалека» (2015). Притянув за уши Бунюэля, рискуешь неправильно прочитать «Новый порядок», который в действительности оборачивается не пугающим политическим высказыванием, а простеньким арт-мейнстримом, не претендующим на постановку неудобных социальных вопросов.

Свадьба зажиточных мексиканцев в солнечном Мехико: на шикарную виллу съезжаются влиятельные бизнесмены и важные чиновники. В это время по ТВ и радио в спешке передают новости о беспощадном бунте, охватившим столицу, но гости не реагируют на эту информацию.

Торжество в самом разгаре – молодоженам дарят конверты с космическими суммами, гости безучастно обсуждают деловые проблемы. Лишь мать невесты, спустившись в ванную, чтобы умыться, испуганно замечает, что из крана начала течь вода ярко-изумрудного цвета.

Тревожный звонок прозвучит и в голове у зрителя: «Новый порядок» под Симфонию Шостаковича «1905 год» предваряется рваными кадрами последствий жестокой революции, участники которой разливают повсюду зеленую краску в качестве символа борьбы за свободу.

Кошмар для изнеженных богачей все же наступает – через некоторое время мифическое восстание из телевизора проникает в реальность. На празднике появляются незваные гости, сверкающие плотоядным взглядом с оружием в руках.

Тут-то и начинается мясорубка: некоторых расстреливают сразу, с других сначала бесцеремонно сдергивают драгоценности, третьих, как скот, сгоняют в подвалы. Параллельно с этим демонстрируются возникшие в городе концлагеря, куда увозят заложников и первых попавшихся на улице граждан. Женщин там флегматично насилуют, мужчин хладнокровно казнят. Руководят этим всем уже не повстанцы, а профессиональные военные – армия, которая перешла на сторону революции.

Нет ничего страшного в том, что Мишель Франко транслирует происходящее на экране от лица человека, против которого и направлена революция. Социальный протест от этого выглядит абстрактным и бессмысленным: «Мы за все хорошее, против всего плохого» – как будто скандируют бунтующие, хотя четких смыслов со стороны протестующих зритель так и не услышит.

Утомляет здесь прилизанность и вычурность «Нового порядка»: даже ненасмотренную публику тяжело удивить показными сценами массовых расстрелов и кровью, неограниченно льющейся из каждого убитого.

«Новый порядок» требует новых сущностей, новых фундаментов, которые в ленте, к сожалению, не проговариваются. Фильм Мишеля Франко замыкается на пошлых задачах шокирования и провокации, но инструменты, при помощи которых режиссер реализует задуманное, оказываются неподходящими и затупленными.

Удивительно, как «Новый порядок» резонирует с фильмом Кончаловского «Дорогие товарищи!», который тоже участвовал в конкурсе 77-го Венецианского фестиваля и ухватил Специальный приз жюри (третью по значимости награду после Особого приза жюри).

Пусть Кончаловский, основываясь на документальных фактах, высказывает спорные идеи по отношению к СССР и к Новочеркасскому расстрелу в частности, но его заслуга в том, что он делает шаг в сторону интерпретации истории, в чем бессознательно заинтересована массовая публика. А Мишель Франко в конечном итоге не делает ничего: он всего-навсего спекулирует над волнением усредненного обывателя, озабоченного ковидом, размытой водой несправедливостью и воздушным пафосом пацифизма.

Стоит сравнить эту работу и с недавним корейским фильмом «Паразиты», который собрал все мыслимые и немыслимые награды в 2019 году. Несмотря на то, что Пон Джун-Хо виртуозно заигрывается в жанрах и не боится показаться невеждой, «Паразиты» смотрятся куда глубже и любопытнее, чем мексиканский «Новый порядок», который не освежает и уж тем более не добавляет масла в огонь классовый борьбы Латинской Америки. Он может лишь подтвердить антиутопические (или наоборот, утопические) представления современных либералов о нарушении незыблемого комфорта, лежащего в основе их плоской идеологии, и доказать то, что революция – это абсолютное зло, которое нужно подавить как можно скорее, не брезгуя невинными жертвами и идеалами мелкобуржуазных свобод.