Мария Ватутина: СВАСТИКА НА ЛАКМУСОВОЙ БУМАЖКЕ

Когда я была маленькой, слово «фашист» было самым страшным словом на земле. И это соответствовало действительности, совпадало с миром, потому что после войны прошло всего лишь четверть века, и наши воевавшие бабушки и дедушки даже не успели еще состариться.

Я помню семейные застолья, когда взрослые стоя пили за Победу. Я помню украинские посылки или родственников с Украины, привозивших в подарок горы грецких орехов, соленья, сало и всякую натуральную снедь. Я помню гостей из Азербайджана, которые тоже задаривали подарками, приезжали шумным семейством, присылали родственников, а позже, в конце восьмидесятых, мы с мамой отправляли им сливочное масло и какие-то еще продукты, потому что там было совсем плохо. Все эти семейства были связаны войной: ведь моя московская бабушка вышла замуж за деда-украинца на войне, а азербайджанское семейство дружило с нашей семьей десятилетиями, потому что бабушкина русская подруга вышла замуж в конце войны за однополчанина – бакинца Керимова. В семье отца была тетушка, которая летала в знаменитой женской эскадрилье 13 воздушной армии, освобождала Ленинград. У нее и ее сестры – моей бабушке было еще десять сестер и братьев. Шумные были застолья. И в какой-то момент все вставали и пили за Победу.

Вот поэтому слово «фашист» было самым жутким, кощунственным почти оскорблением. Назвать человека фашистом не приходило никому в голову, словно при этом надо было растревожить обитателей ада. В средней школе, в старших классах, когда первая распущенность была обусловлена обветшанием власти, над которой все посмеивались, а собрания и политинформации, вечные конспектирования материалов съездов достали своей неискренностью и формальностью, стали появляться кое-где маленькие паучки. Смотришь, в лифте кто-то свастику нарисовал или нацарапали на спинке стула, стоящего перед твоей партой.

Это было баловством со стороны хулигана. Но это было преступлением, с точки зрения общества. Вид свастики на фундаменте дома все еще приводил в ступор, это все еще был взгляд в бездну, невозможное преступление черты, посягательство на святое. Никто из советских граждан последних лет советской власти не представлял себе, что эти хулиганские рисунки могут остаться без ответа, что они, в принципе, могут быть сознательным символом надвигающейся катастрофы.

Но табу было вскрыто, снято.

Я не хочу здесь исследовать историю появления нацистских формирований в России, на Украине, при всем том, что в России – это никогда не были законные образования или движения. В Украине, в конце концов, чисто нацистские формирования вошли в структуры органов защиты правопорядка, с ними имела дело власть, использовала и использует эти формирования.

Моя задача описать катастрофу таких людей, как я, которые представить себе не могли, что к свастике на плакатах, на шевронах, на коже, в мозгах – можно относиться спокойно, без содрогания и ездящих желваков.

Я хочу подчеркнуть, что у моего поколения и двух-трех поколений помладше возникает болевой шок генетического характера, когда мы видим явление нацизма и фашистскую символику, факельные шествия, подготовку боевиков, зигующих детей. Мы точно знаем, что это не формальность, не отвлеченные от нацистской идеологии внешние украшения каких-либо массовых походов, одежды, не просто воинственные грозные знаки, типа переводных картинок. Это нацизм, который пришел в мир, как восставший из пепла дьявол.

А мы – напоминаю – дети детей войны. У наших детей дедушки и бабушки на войне не погибали. А у нас – погибали в концлагерях, пропадали без вести, оставались в русской земле, по которой шел европеец с целью уничтожить всё, даже Ленинград.

Но при этом под немцами отдельные территории были год или полгода, некоторые два года, а большая территория СССР не была занята. Теперь задумаемся: по землям Донбасса восемь лет стреляют ракетами, никуда не отступая, не перемещаясь в течение этих восьми лет никак. Просто долбили по всем отделившимся землям все восемь лет сразу. Ничего не менялось восемь лет – всегда стреляли. Неизвестно, за что, почему в этот квартал, почему в эту школу. И все восемь лет на той стороне фронта, которому противостояли республики, блуждали голодными волками натуральные нацисты, пытающие людей, читающие «Майн кампф»*, разрушающие православные церкви, поющие оды Бандере и прочим мучителям людей.

Не совру, если скажу, что у меня и моих ровесников подобное до сих пор не укладывается в голове.

Почему же у европейских политиков зачастую проскальзывает это «понимание» как бы безотносительности символики к хорошим парням из «Азова»** или «Кракена»**. Почему они поголовно все молчат о том, что Украина молится на военного преступника, как на бога. Ведь эти же люди настолько милосердны, что склонялись перед афроамериканцами, позволяли в Лондоне скидывать памятники, кажется, даже на Черчилля покушались, а миллионы загубленных фашистами людей уже не пробивают им сердце из своих Бабьих Яров. За них некому заступится, кроме России? Неужели наличие совести – это причина политического краха, и никто не может возопить от имени жертв Второй мировой, в том числе Холокоста, и от имени жертв Донбасса – там, у них.

Согласно статье 282.4. УК РФ в России запрещена пропаганда или публичное демонстрирование, или изготовление и сбыт нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения.

Согласно статье 354.1. УК РФ наказываются:

— отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, о ветеранах Великой Отечественной войны;

— распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, а равно осквернение символов воинской славы России, оскорбление памяти защитников Отечества либо унижение чести и достоинства ветерана Великой Отечественной войны, совершенные публично.

Эти статьи применяются, думаю, очень редко. Если только в самых кощунственных случаях. А их на территории России, с присоединившимися четырьмя регионами Новороссии, теперь хоть ложкой ешь. На тех землях, которые присоединились, но еще не освобождены. И это очень интересный случай в правовом смысле. Денацификация – это же не просто очистить от нацистов эту нашу землю, а судить и вынести наказание. Правда, наказание у всех упомянутых статей так себе. Да и состав немного не тот.

Статья 208УК РФ говорит лишь об участии «в вооруженном формировании, не предусмотренном федеральным законом», а также об участии «на территории иностранного государства в вооруженном формировании, не предусмотренном законодательством данного государства, в целях, противоречащих интересам Российской Федерации» (здесь гражданство субъекта не указано – М.О.), а также в другом пункте этой статьи говорится об участии «гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства в вооруженном конфликте, военных действиях или иных действиях с применением вооружения и военной техники на территории иностранного государства в целях, противоречащих интересам Российской Федерации».

Статью об ответственности за участие в нацистских формированиях на территории РФ и на территории других государств любых лиц, кто был в этом уличен, я не припомню.

*экстремистская литература, запрещенная в РФ

**террористические организации, запрещенные в РФ