Жизнь моя – черновик

Трагическая судьба Ники Турбиной – советского вундеркинда, чьим поэтическим даром восхищались Евгений Евтушенко и Юлиан Семенов – идеальный сценарий для фильма. В 4 года начала писать первые стихи, в 10 уже вращалась в столичной поэтической тусовке и гастролировала за рубежом. В 14 лет поэзия неожиданно покинула девочку, а вместе с ней испарилась и популярность. «Летать пыталась – не свершалось», – такие слова есть в одном из ее коротких стихотворений. Душевная пустота заполнялась рьяным саморазрушением, но на психику давил еще и слом эпох, от которого невозможно было убежать. Какая там поэзия – родина уходит из-под ног. В 2002 году, когда Нике было 27, она погибла при невыясненных обстоятельствах, выпав из окна.

Феномен советской поэтессы кроется в проблеме авторства ее стихов. Якобы маленькая девочка таких строчек написать не могла. Сюда же добавляется неуравновешенная мама Ники, которая некоторыми считается подлинным сочинителем всех произведений ее дочурки. Ситуация сложная и туманная, но если подумать, то невозможно представить, чтобы такие образованные и взрослые люди, как те же Евтушенко и Семенов, не распознали обман и раздули из фактурной девочки невиданное чудо.

Да и стали бы в СССР печатать сборники непонятных детских стихов, еще и потом переводить на 12 языков? Вокруг перестройка, гласность – реабилитируются отмененные писатели, поэты, философы…

По-другому считает Василиса Кузьмина, которая взялась за экранизацию жизни неоднозначной поэтессы. В ее дебютном фильме «Ника» Турбина уже на грани смерти – ее играет потрясающая Елизавета Янковская, схожая с главной героиней не только внешне, но и по темпераменту. Шальная, красивая, печальная – в ее глазах отражается новое, недоступное время, с которым нелегко выстроить диалог. Мать Турбиной исполнила Анна Михалкова – в толстых очках, с растрепанной прической, в растянутой до колен майке и с известным бэкграундом она напоминает то ли какой-то рудимент, то ли тихого маньяка, методично исполняющего свой изуверский план.

Нерв фильма – мелодраматическая линия. Ника влюбляется в бармена Ваню (Иван Фоминов). Чувство оживляет девушку, позволяет ей поверить в себя. К тому времени 27-летняя поэтесса уже безнадежная истеричка, которая сражается с навязанными матерью кавалерами – новыми русскими, попутно рефлексируя над своими творческими способностями. До сих пор пишет с ошибками, не научилась дисциплине, не получила воспитания, не уловила метафизическую суть поэзии.

В картине чувствуется желание максимально точно отразить время. В кадрах мелькают плакаты с «Би-2», песни «Мумий-Тролля» по радио, первая переведенная книга о Гарри Поттере. Но вот какой парадокс: чем больше режиссер уделяет внимания атрибутам нового столетия, тем меньше оно похоже на само себя.

2000-е у Кузьминой – модный клип с ослепляющим неоном, упоение ностальгией, привычный стереотип. Фокусируясь на собственных сентиментальных чувствах, режиссер забывает изначальную тему картины – ведь зачем-то «Ника» начинается с хроники, где юная поэтесса читает стихи перед целым стадионом.

Трагедия таланта упрощается в фильме тем, что Ника своих стихов не писала. Это мать пичкала ее таблетками, а потом включала заранее записанные на диктофон стихи собственного сочинения, чтобы поэзия приходила к девочке ночью, как шепот Бога. Уже ближе к финалу картины дается катастрофически театральный эпизод, где мать Ники, брызгая слюной, излагает Нике реальное положение вещей. Что свою дочь она использовала, чтобы потом нажиться на ее славе и как-нибудь пристроить свои бездарные тексты.

Конфликт между матерью и дочерью хорошо укладывается в современную тенденцию токсичных родителей. Мол, раньше, при совке, взрослые не умели воспитывать своих детей. Уничтожали в них личность, вынуждали делать «правильный» выбор профессии. Дети вырастали невротиками, таили злобу на предков. Вот и в «Нике» мы наблюдаем двух психованных женщин, портящих друг другу жизнь. Одна хочет, чтобы ее дочь стала такой, какой нужно, а другая мечтает освободиться от родительских оков.

Сам по себе такой поверхностный сюжет может быть интересен. Психологизма в фильме достаточно (Ника часто разговаривает с собственной 4-летней версией самой себя, видит прошлое в проеме двери), и он подкупает. Но привязка к конкретной поэтессе, чья жизнь покрыта густым туманом мифа, оставляет в недоумении. В развитии такой, казалось бы, концептуальной темы просто отсутствует зрелый режиссерский взгляд, осмысление событий.

А ведь как было бы интересно взглянуть на Нику Турбину как на символ уходящей эпохи, как на осколок удивительного поэтического мира, который в один момент перестал существовать.