Демократия vs диктатура: борьба за корень

Западный мир позиционирует себя как обитель свободы, точнее ряда (довольно обширного) свобод, которые могут реализовываться только в структуре того политического строя, что и лежит в основе западного мира.

Фото: VN

Понятно, что речь идёт о демократии, одним из главных принципов которой является свобода высказываний (слова).

И действительно – по крайней мере, на уровне декларации – это важное отличие стран Запада и вереницы примкнувших к ним азиатских государств от диктатур (попробуй скажи в Северной Корее, что ты имеешь претензии к курсу Ким Чен Ына или, чтоб не ходить далеко, выйди на пикет в Минске с критикой ныне всё ещё президентствующего Александра Лукашенко – и в том, и в другом случае последствия будут не самые радужные: от тюремного заключения в Белоруссии до расстрела в КНДР (и, разумеется, будет объявлено, что «наш суд – самый гуманный суд в мире»)) до автократий (в той же РФ нелестные высказывания в адрес Владимира Путина с высокой долей вероятности могут привести к «награждению» «почётным» статусом иноагента и обвинениям в экстремизме с автоматически вытекающей из этого релокацией в места не столь отдалённые).

Это – в идеале, в смысле важного отличия.

Но в идеальной репрезентации в диктатурах репрессии скорее исключения, причём крайне редкие, ибо народ в своей массе доволен существующим порядком и всей своей коллективной душой поддерживает режим, который и выражает его, народа, чаяния и устремления, а те отщепенцы, которые выступают супротив коллективной воли, – не иначе как засланцы Запада, ибо как ещё в подобном утопическом обществе могут возникнуть антиправительственные настроения?

Очевидно, что с реальностью вышеприведённое описание диктатуры (которая, понимаемая в таком ключе, диктатурой не является ни на гран, а есть не что иное, как выражение воли не то чтобы даже подавляющего большинства, а всего народа, реализуемой в едином гражданском порыве бескомпромиссной правоты и национальной солидарности, если не сказать – соборности) плохо бьётся.

Реальность, как правило, куда ужаснее (судя по масштабам протестов в той же Белоруссии, вспыхнувших после президентских выборов 20-го, на которых чуть ли не с северокорейским результатом победил Лукашенко, можно сделать простой вывод, что недовольных его политикой в республике не так уж и мало).

И Запад умело обращает это обстоятельство в свою пользу, играя на контрастах: мол, посмотрите, у них за выражение своего мнения дают сроки и отправляют в лагеря, а вот у нас – свобода.

Но свобода ли?

Возьмём недавно полыхнувший палестино-израильский конфликт. Очевидно, что действия Израиля – чрезмерны (это признают даже на Западе: например, глава европейской дипломатии Жозеп Боррель назвал «совершенно нереалистичным» план Израиля по переселению палестинцев с севера на юг сектора Газа за 24 часа, а эксперты ООН заявили, что удары Израиля по сектору Газа «абсолютно запрещены международным правом и равносильны военному преступлению»).

Но при этом официальная позиция Запада – произраильская (несмотря на то, что многое в этой истории вызывает вопросы, ответы на которые парадоксальным образом ведут к самому Тель-Авиву, вполне вероятно, и стоящему за террористической атакой ХАМАС 7 октября), не допускающая каких-либо иных толкований и сомнений в правоте и правомерности (с поправкой на определённую чрезмерность, разумеется) израильского ответа. Будто иной точки зрения, являющейся нормой – в теории – при демократии, нет и быть не может. А если она вдруг просачивается, то это – явно злонамеренные происки враждебных диктатур, стремящихся подорвать устои свободного демократического мира.

Поэтому с этими «иными точками зрения» надлежит бороться. Иначе – попросту запрещать, а отдельных индивидуумов, осмелившихся на их трансляцию, – наказывать.

Так, журнал Playboy разорвал контракт с американской порноактрисой ливанского происхождения Мией Халифой, выступившей в поддержку палестинцев, а Pornhub вообще принял решение заморозить всю выручку, поступающую от фильмов с её участием, и передать её в качестве помощи Израилю. Британская The Guardian не стала продлевать контракт с карикатуристом Стивом Беллом, проработавшим в газете 40 лет, за его едкую карикатуру в адрес израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху. А компания Meta*, в которую входят Facebook* и Instagram*, пошла ещё дальше, объявив, что будет удалять в своих соцсетях все посты в поддержку палестинцев и, соответственно, самого ХАМАС.

И этот антипалестинский тренд на Западе не стоит недооценивать: ситуация столь серьёзная, что даже сотрудники администрации Байдена, как пишет The Huffington Post со ссылкой на источники, опасаются высказываться по теме палестино-израильского конфликта, предпочитая вовсе обходить её стороной.

О чём это говорит? О том, что в основе демократического устройства по сути лежит та же схема, что и в тоталитарных и автократических режимах (при том, что периодически демократии не брезгуют и репрессивными практиками, как это было, допустим, в эпоху пандемии, а в свою очередь диктатуры и автократии, правда больше для антуража, время от времени обращаются к демократическим практикам, к примеру, институт выборов наличествует даже в КНДР), в основе которой – принцип контроля.

Главное отличие заключается в методах реализации и, соответственно, функционирования. В центре западной аксиологической парадигмы находится соблазнительный концепт комфорта с его производным (это как язва, выросшая на язве) – концептом потребления, ставшим в своём воплощении неотделимой составляющей (если – не определяющей) частью/свойством человеческой жизни: «Я потребляю, следовательно, я существую», – как мог бы сказать Картезий, живи он в наше время.

В диктатурах и автократиях – всё проще: там контроль осуществляется непосредственно, без прокси-структур (того же потребления, переведённого в экзистенциальный статус, и тем самым в плане метода более эффективного и опасного, так как трансформирует общество изнутри, мягко и даже как бы незаметно), затрагивая напрямую биологическую (основную) плоскость, которая становится, по существу, единственным нарративом: выжить во что бы то ни стало.

Но почва этих методов – одна: ценность человеческой жизни (в диктатурах она сильно занижена, но с инстинктом самосохранения не может совладать ни один режим, если не брать в расчёт исламский мир, где огромную роль играет религиозный фактор), выпестованная гуманизмом. Признание абсолютной ценности человеческой жизни есть универсальный способ её контроля, которым на всю катушку пользуются как тоталитарные, так и демократические режимы. И в этом плане они – родные братья, даже – близнецы.

И это надо помнить, когда демократия идёт в атаку на диктатуру, а последняя пытается сжить со света первую: как такового противоречия между ними нет. Демократия – по крайней мере, в той форме, в которой она воплощена на Западе, – не есть условие для реализации свобод (их реализация находится в прямой зависимости от политической конъюнктуры), но – тот же метод контроля. Отличия от диктатуры возникают в их репрезентации (картинке), корень же у них – общий, из которого они и растут, разделившись, как два стебля. И борьба между ними – это борьба за корень, который и есть абсолютная власть.

*экстремистская организация, запрещённая в РФ