Сказка для дипфейка

Кажется, беспрецедентный случай: долгожданный фильм, которому по итогу отказали в прокате, не просто слили в сеть, а благородно разместили на ютуб-канале, где каждое второе видео собирает по миллиону просмотров. И ничего страшного, что «Сказка» с библейскими придыханиями не совсем подходит для гламурного рациона подписчиков «Осторожно: Собчак» – новая картина Александра Сокурова рискует стать самой известной в его карьере как раз благодаря Ксении Анатольевне и российской цензуре, разгулявшейся в последнее время не на шутку.

Фото: кадр из трейлера

«Сказка» во многом продолжает и завершает сокуровский цикл о власти – до нее были «Молох» про Гитлера (1999), «Телец» про Ленина (2000), «Солнце» про Хирохито (2005) и «Фауст» про мифического ученого (2011). Точка в дремучем философском пентаптихе поставлена радикальная – сюжет «Сказки» крайне нелегко распаковать, и здесь уже нет Юрия Арабова, вечного соратника режиссера, объясняющего желаемые смыслы через обрывочные разговоры героев. На экране запредельный мир, где слились фантомы эпох, языков и состояний. В этом пространстве чьей-то затуманенной памяти обнаруживают себя четыре политических деятеля: Гитлер, Черчилль, Сталин и Муссолини. Символы XX века бродят по руинам цивилизаций, словно помещенные внутрь пугающих гравюр Гюстава Доре, упорно бубнят другу другу колкие фразочки и зловеще двоятся, причем новая копия политика – его версия в старости. Чуть в стороне от них печальный Иисус Христос, который, впрочем, уравнен с политиками в правах – призраки томятся в очереди к Высшей силе, скрывающейся за величественными воротами и не пускающей к себе гостей.

Впечатляющая режиссерская пластика вступает в диалог с новейшими технологиями – образы политиков напрямую заимствованы из документальной хроники и припаяны к загробному бытию дипфейком. Сокуров всегда был зачарован фотографиями, короткими свидетельствами смерти за работой – теперь же фотографии получили движение и заговорили. Графика несовершенна, но отсюда и странное ощущение, будто так и должно быть – сама область потустороннего искажает жизнь, и люди, очнувшиеся от дремы, голографически мерцают, неестественно открывают рты и машут руками.

Кроме характерного некрореализма в «Сказке» присутствует любимая Сокуровым физиология – Сталин, к примеру, настойчиво сморкается и громко справляет нужду в писсуар. Драма в том, что умершие люди сохранили вместе с привычками инерцию идеологии: Черчилль перезванивает Королеве, Гитлер обзывает всех жидами, Сталин переживает по поводу построения коммунизма, а Муссолини гордится прагматичностью фашизма. Их бубнеж ни на секунду не утихает, но между взаимными восхвалениями и оскорблениями национальные лидеры еще и жалуются на раздражающую и непонятную им вонь. Нам же догадаться о причине запаха довольно легко, ибо смотрим мы на кровожадных убийц, упивающихся властью и смертями миллионов людей.

Лишь в такой логике прочитывается сокуровский фильм – ни шага в сторону. Политики медленно поднимаются на трибуны и видят под собой обезличенную массу восторгающихся душ. Она протекает единым потоком – сливаются облики, голоса. Изредка из толпы вынырнет какая-нибудь счастливая девушка или фашистский солдат, чтобы поглазеть на вождя поближе. Эпизодически происходят соприкосновения властителей с еле видимыми покойниками, нашептывания бодрящих слов, нежные поглаживания. Диктаторы улыбаются и тут же собачатся между собой. Потом задумчиво расходятся в разные стороны, опять собираются, смеются, ругаются, делят Европу… Мелькает в фильме и Ленин, но только между строк («Мы с Лениным друзья», – кичится Муссолини), засветится и жеманный Наполеон, которого Высшая сила почему-то к себе пустила. «Сказка» закручивается по спирали, накаляется, концентрируется, чтобы зритель, который уже после воскрешения Сталина все ясно осознал, не мог пошевелиться от шока, чтобы каждый прочувствовал банальность зла, ужас переломного века и трагическое бессилие, даже бессмысленность Христа и его жертвы в сложившейся ситуации.

Нужно ли говорить, что от такой позиции уже ничего не ожидаешь? Что засаленное слово «диктатор» перестало отвечать на трудные вопросы приблизительно в 1940 году, когда Чарли Чаплин подбросил вверх надувной глобус? Если внутри «Сказки» невыносимо сшибает трупным запахом, то вот от фильма веет пылью и неприличной назидательностью. Можно хоть двести раз выводить формулу XX века через Данте и Сервантеса, но что толку, если при этом мы жуем историческое клише? Политика как будто чуть извилистее, чуть глубже – она постоянно выскальзывает из грубых лап заурядных оппозиций доброе/злое. Уже не сработают претенциозные обзывания Сталина и Гитлера вонючками в надежде откопать ключи к прошлому, и христианские покаяния ни к чему не приведут.

Ключи разбросаны где-то в иных краях. В каких – черт его знает. Но найти их как-то надо.